Страсть и судьба - Юджиния Райли

Сара вздохнула, вынужденная согласиться, а Олимпия с горестным криком выбежала из комнаты.

Баптиста сказала деликатно:

— Мастер Дэмьен, я идти подавать чай.

Когда она ушла, Дэмьен сел рядом с женой и поцеловал ее.

— Когда осенью я обвинял Баптисту, а она все отрицала, я подумал, что, может быть, она и не виновата. Но я никак не мог предположить, что это тетка.

— Да, в это трудно поверить. Но, судя по всему, Олимпия действительно считает, что ей лучше знать, чего хочет твоя душа.

— Может быть. И все же я не могу оставить ее в доме. Слишком велик риск.

Он прав, подумала Сара. И сказала спокойно:

— Она все знает обо мне.

— Да, очевидно. Но как она узнала?

— Она видела, как я вышла через переднюю дверь и исчезла — еще тогда, в первый раз.

— Боже! Тем большего презрения заслуживает ее сегодняшний поступок. А как ты думаешь, Баптиста знает?

— Не уверена. Может, и знает. — Сара тяжело вздохнула. — Дэмьен, у меня сердце болит, как подумаю, что Олимпии придется уехать, хотя и понимаю, что ты заботишься о безопасности нашего малыша. Кажется, я действительно разрушаю твою жизнь.

— Чепуха, милая. Разве ты не знаешь, что все наоборот — что ты мое единственное утешение?

И, тем не менее, на душе у нее кошки скребли. Как это ни мучительно, но от решения никуда не уйти.

Вечером Дэмьен нашел жену сидящей в салоне у окна. Ее освещал лунный свет, распущенные волосы сверкали, как серебро, лицо было нежно и прекрасно. Она грустно смотрела на их звезду. Она показалась Дэмьену неземным виденьем, похожим на грезу, которая вот-вот исчезнет. Хватит ли его любви, чтобы удержать ее?

— У тебя все в порядке? — спросил он, садясь рядом с ней.

— Да. Но ты заставил меня поспать днем, и теперь я не смогу уснуть, наверное.

Они помолчали. Оба знали, что Дэмьен не хотел, чтобы Сара присутствовала при отъезде Олимпии, и именно поэтому отправил ее отдыхать. Теперь, когда не было слышно привычных звуков фортепьяно, в доме царила необычная тишина, которая, казалось, вопиет к ним.

— Ты устроил тетку в городе?

— Да. Она поживет у Мэри Бруссард, пока я не куплю ей дом. Я уже присмотрел свободный коттедж. — Сара помрачнела, и он добавил: — Клянусь, я позабочусь, чтобы она ни в чем не нуждалась.

— Кроме общества племянника.

— Я буду навещать ее постоянно. Но в нашем доме ноги ее больше не будет.

— Значит, она никогда не увидит малыша.

— Какое ей дело до малыша? — жестко спросил он. — Она собралась вышвырнуть вас обоих.

— Она хотела избавиться не от ребенка, а от меня.

— Проклятье, — сказал он мрачно. — Я отвезу к ней ребенка, если это ее осчастливит.

— Но мы же не знаем, — воскликнула Сара в отчаянии, — сможет ли он выходить за пределы дома! Мы ничего не знаем!

Дэмьен обнял ее и погладил по спине, но напряжение ее не прошло. Она отодвинулась и сказала спокойно и задумчиво:

— Мне нужно уйти, Дэмьен.

— Нет, нет! — воскликнул он испуганно.

— Да, нужно. — Она смотрела в окно, а в глазах ее была боль. — В отличие от нашей звезды я не обладаю устойчивостью.

— Но ты, Сара, — сказал он пылко, — ты — величайшая… единственная реальность в моей жизни.

— Я должна узнать, к какому времени я принадлежу. Я и наш ребенок.

Дэмьен совершенно пал духом.

— Ты говоришь так из-за этого случая с теткой?

— Он лишний раз доказал мне, как неустойчиво мое пребывание здесь.

— Но, дорогая, разве ты не прочла там, в настоящем, мои слова? Разве я не написал: Я встретил ее, и с ее помощью все мои терзания миновали?

— Откуда мне знать, что ты говоришь именно обо мне? — сдавленно сказала она.

Он обнял ее.

— О Боже, как ты можешь сомневаться в этом?

Она припала к мужу, слезы ручьями текли по ее лицу. Сердце у нее разрывалось при мысли о разлуке, но выбора не было.

— Дэмьен, я должна побывать еще раз в будущем и попытаться найти записи или что-нибудь. Мне необходимо доказательство, что я и ребенок принадлежим твоему времени.

— Но, Сара…

Она оттолкнула его и продолжала:

— Послушай, Дэмьен, все дело в ребенке. Разве ты не видишь, что все крутится вокруг него? У нас нет права решать судьбу существа, которому мы дали жизнь. Я должна узнать, где на самом деле должен жить наш малыш.

Он долго смотрел на нее, потом вздохнул.

— Если так, позволь мне пойти с тобой.

— Ты не принадлежишь к моему миру, ты должен остаться здесь и закончить мемуары. — Он в отчаянье отвернулся, а она продолжала: — Винси не хотел, чтобы ты до конца дней своих оплакивал его. Вот почему так важно, чтобы ты закончил свою работу, пока меня не будет. И все рассказал — в том числе и о том, как он умер.

— Все? — спросил он растерянно.

— Да, все. Дай ему уйти, Дэмьен. И сделай это сам, без меня. Со мной это, наверное, не получится.

— Как ты можешь так говорить?

— Это единственно возможный вариант.

— А что же дитя? Ты на сносях, и путешествие во времени может повредить вам обойм.

— Не думаю. Никакого вреда от временной преграды раньше не было. И я буду осторожна. Обещаю, что вернусь до того, как он родится. Вернусь с ответами.

Дэмьен обнял ее дрожащей рукой.

— Что ж, с Богом. Возвращайся поскорее.

Утром Сара встала, пока Дэмьен еще спал. Она поцеловала его, и он улыбнулся ей сквозь сон. Одеваясь, она смотрела на него, молясь про себя о том, чтобы им поскорее воссоединиться — им и их ребенку. Мысль о том, что она, быть может, прощается с ним навек, была невыносима.

Собравшись, она кинула на мужа последний долгий взгляд. Слезы застили ей глаза, его лицо расплывалось. Она спустилась вниз, открыла переднюю дверь и еще раз исчезла из его жизни.

Спустя мгновение она шла по лесу к дому мисс Эрики. В XX веке, кажется, ничего не изменилось. Конечно, прошла и осень, и зима. Настал новый год, и великолепие весны перешло в пышность раннего лета. Глубоко вдыхая напоенный росой воздух, Сара опять ощутила, как она истосковалась взаперти. Она чувствовала себя, как цветок, которого надолго лишили солнечного света.

Проходя по мостику, она заметила знакомую беловолосую женщину, идущую краем болота. Сара окликнула ее, как всегда, и помахала рукой: как всегда, женщина исчезла, не отозвавшись. Эта женщина — как талисман, отмечающий ее приходы и уходы, подумала Сара.