Коварный камень изумруд - Владимир Дегтярев

— Верно, — сообщил сверху старик, стоявший на костях своих соплеменников с бруском русского золота.

О'Вейзи уже хорошо выпил. Он решил опять вмешаться в жуткий торг:

— А что тебе сказали твои боги, старик? Насчёт нас и насчёт золота? Сказали тебе боги, что мы будем живыми и с золотом? Или без золота? Или мы на золоте и помрём?

— А то мне сказали боги, что вам знать не положено, — ответил Хранитель древнего капища. — Я за богов вам скажу.

Старик стал вдруг бросать вниз бруски золота:

— Считайте хорошо. Должно быть сто пятьдесят брусков жёлтого металла. Больше наши боги вам взять не разрешили... Я подтверждаю...

* * *

Когда Егоров и О'Вейзи утолакивали по десять брусков сибирского золота, весом по четыре французских килограмма, в седельные сумки кавалерийских коней, О'Вейзи вдруг хохотнул.

— Ты чего? — озлился Егоров.

— Да не боги, не боги указали старику — сколько нам взять твоего золота. Он наших коней посчитал и сам решил, что больше ста пятидесяти брусков мы не увезём. А хватанём больше, то там, на поверхности, просто пропадём. Если лишние бруски не выбросим. Понял?

— Да, понял, — согласился Егоров. — Нам по жизни надо будет ехать быстро, очень быстро...

* * *

Кавалерийских коней, слегка придавленных тяжким золотом, О'Вейзи выстроил в линию перед огромным, квадратным камнем, что находился на другой стороне пещеры, за курганом мёртвых тел. Старик где-то нашёл смолистый факел и поджёг его кресалом. Факел пыхнул и осветил сухое и совсем неподвижное лицо Хранителя индейского капища. Он сунул факел в руку Егорова:

— Сейчас камень упадёт вниз. Быстро беги по туннелю, смотри себе под ноги. Лошади побегут за тобой, вслед за огнём. Меня не дожидайтесь...

Подсунулся тут О'Вейзи, мыкнул, хотел, видать, спросить, почему это не надо старика дожидаться, но огромный камень заскрипел так, что ушам стало больно. Заскрипел и стал тонуть в каменном полу пещеры, освобождая влажный туннель. Егоров бросился в дыру туннеля, за ним зацокали коваными копытами кони. О'Вейзи сзади подгонял животных...

Потом раздался каменный треск, грохот, в туннеле поднялась и сразу осела пыль. Факел потух.

* * *

Егоров опомнился только тогда, когда в глаза ему ударил синий мертвящий свет полной луны. Кавалькада коней влетела в мелкую реку и стала жадно пить воду, подзвякивая удилами. Высокий каменистый берег речки осел сразу за последним конём. Крупным камнем послед нему коню перебило задние ноги. О'Вейзи выругался чёрным ирландским словом, выстрелил из пистоля в голову невезучего коня. Потом добавил:

— А мы живые и даже с золотом! Хо-хо!

Александр Дмитриевич, умываясь и улыбаясь синей луне, всё же иногда поглядывал в сторону того места, где был тайный туннель и откуда они вырвались с обвалом и грохотом.

Нет, старый индеец среди каменных глыб не показывался. Значит, решил до конца выполнить наказ своих богов и до последнего светлого мига в глазах стеречь покой своих мёртвых.

У Александра Дмитриевича Егорова, бывшего президента «Американо-Русской Акционерии», бывшего богатого и уважаемого человека, сейчас не имелось ничего от того уважения и богатства. Пятнадцать векселей «Банка Пирпонта Моргана», если их какому американскому финансисту показать, тут же станут пропуском к подножию виселицы. О воровстве тех векселей висели объявления по всем городам и перекресткам Америки... Серебряных монет, к которым и главный прокурор этой паскудной страны придраться не сможет, осталось пять штук. Сто долларов. Конечно, имелось и золото... Да что это золото! Пробуй продай его здесь, на берегу океана, в сотне километров от Нью-Йорка, в махоньком городишке с ирландским названием Бэдфорд.

* * *

Сюда они прискакали за двое суток, верный компаньон О'Вейзи знал, куда мчаться для последнего рывка от погибели...

Здесь проживали китобои, здесь в добротной гавани стояли китобойные шхуны, и воняло здесь такой китовой тухлятиной от жиротопных заводиков, что хоть езжай в Бостон и сдавайся первому попавшемуся полисмену. Ни банка, ни меняльной конторы в городке из трёх десятков домов не имелось. Но имелся салун, а салун в Америке и храм, и банк, и торговая палата. О'Вейзи поделил один брусок золота индийским томагавком на ровные куски жёлтого металла и пошли они с Егоровым по раннему вечеру в городской салун... Там, между тремя стопками дрянного виски приобрели себе шхуну с командой, десять бочек вонючего китового жира (было куда золото прятать), а отплытие назначили, как положено, на раннее утро.

Ранним утром и отплыли.

* * *

Через тридцать два дня китобойная шхуна «Альбатрос», «порт при писки Бэдфорд, Америка», двумя лоцманскими лодками была подведена к первому причалу порта Санкт-Петербург. Китобойная шхуна с американским флагом встала рядом с трёхмачтовым корветом, на корме которого вяло болтался английский вымпел. Над столицей Российской империи низко висело декабрьское небо, воздух был пропитан терпкой морской влагой. Над портовыми строениями торчали трубы и уныло пускали в серое небо серые дымы.

Грохнул выстрел адмиралтейской полуденной пушки.

Из здания таможни, стоящей как раз напротив первого причала, повалили люди. Впереди них шёл огромный русский военный с генеральскими эполетами. Его придерживал под руку и что-то весёлое толковал хорошо одетый штатский человек с бритым лицом. Оба подвернули к английскому корвету. С борта корвета подали на пирс крашеные сходни.

Матросы китобойной шхуны с грохотом обрушили на берег широкую доску. Она служила сходнями. Егоров, собравшийся первым ступить на родной берег по толстой доске, нечаянно глянул на людей у английского парусника. До них было шагов сорок.

Егоров глянул на людей и тут же убрал ногу со сходной доски. Содрал с головы шляпу и той шляпой как бы прикрыл лицо.

— Боишься ступить на родную землю? — хмыкнул сзади Егорова уже успевший выпить О'Вейзи.

— Боюсь, — совсем серьёзно ответил Егоров. — И тебе советую... бояться. Вон, глянь на того франта, что кривляется рядом с русским генералом. Видишь?

— Вижу... Вроде... не англичанин, а прётся на английский корабль. Главный таможенник этой земли?

— Это американский мистер Халлер, как бы правая рука моего бывшего тестя Зильбермана... Страшный человек...

— Вот... Приплыли и попали... — О'Вейзи протянул Егорову початую бутылку. — Выпей напоследок. На, бери, выпей...

На английском корабле матросы уже начали разрифлять паруса, загрохотал кабестан, вытаскивая из воды правый якорь. Большой портовый барк принял с английского корвета буксирный канат и выправил свой широкий парус под ветер, готовясь тянуть корвет из Финского залива в Балтийское море.