Больше, чем ты знаешь - Джо Гудмэн

– Ты так хорошо ее помнишь?

– Как тебе сказать… такое не скоро забудешь. Я была еще девочкой, когда впервые увидела ее. Моя мать как-то привезла меня в Эбберли-Холл. – Клер саркастически рассмеялась. – Знаешь, какой самоуверенной особой я была в те годы? Было бы правильнее сказать, что это я согласилась сопровождать свою мать. Конечно, я ведь была крестницей герцога, а моя мать – просто его приятельницей. Он позволил мне осмотреть его музей и потрогать все, что я пожелаю. Мама всполошилась, но Стикль, похоже, не возражал. Я надела диадему, некогда принадлежавшую одной из египетских цариц, вокруг шеи обмотала серебряные и золотые цепочки. Моя мать заявила, что это дурной вкус – дескать, слишком кричаще, а Стикль сказал, что я выгляжу потрясающе. – Она улыбнулась. – Теперь-то я понимаю, что мама была права. Помню, как, сидя на полу, играла сапфирами и рубинами, пока герцог с моей матерью бродили по музею и о чем-то беседовали. Некоторые из этих камней были размером с мой кулак. Конечно, не стоит забывать, какие кулаки были у меня в те годы.

Но несмотря на это, Рэнд был потрясен.

– Все равно, наверное, камни огромные! И если это его страсть, теперь я могу понять, почему он так одержим желанием заполучить «Семь сестер». Держу пари, даже учитывая то, что за три сотни лет молва сильно преувеличила их размеры, камни все равно необыкновенные.

– Точно, как в заклятии, – сонным голосом сказала Клер.

– Хм-м… «Семь сестер – хладом дышат сердца, камнем серым ложатся холодные дни». Ты это имела в виду?

– Нет, не твое заклятие. – Клер перевернулась на бок и прижалась к Рэнду спиной; глаза у нее слипались. – Я имела в виду детскую считалочку… ту, знаешь, которая заканчивается… «Вход открыли сестры, в награду им будет клад, королей достоин он».

– «Вся королевская конница и вся королевская рать не могут Шалтая, не могут Болтая, Шалтая-Болтая поднять», – подхватил Рэнд.

Чуть хрипловатый смешок Клер не дал ему закончить.

– По-моему, это из «Сказок Матушки Гусыни».

Положив голову к ней на плечо, Рэнд вытянулся рядом с ней.

– Раз ты так уверена…

– Уверена. – Клер с трудом подавила зевок. – Разбудишь меня, прежде чем соберешься уходить?

– Если хочешь.

Она кивнула. Рука Рэнда ласково поглаживала ее по волосам, и Клер понемногу расслабилась, чувствуя, как все ее тело словно наливается свинцом, а веки тяжелеют.

– Вот было бы здорово, если бы мне удалось помочь тебе отыскать сокровище! – сонно пробормотала она.

Рэнд не ответил – вместо этого он гадал, что сказала бы Клер, если бы узнала, что он его уже нашел.

По мере того как «Цербер» приближался к тропикам, дни и ночи становились все теплее. Держа курс на Сириус, судно медленно, но верно приближалось к одному из островов Общества. Теперь корабль делал от десяти до двенадцати узлов в час, и Клер с удивлением обнаружила, что команду как будто подменили – матросы двигались лениво, словно во сне. Казалось, они уже попали под влияние благодушной атмосферы южных островов и теперь ничто не в силах заставить их торопиться.

Сидя на краешке постели, Рэнд смотрел, как Клер водит щеткой по волосам.

– Знаешь, сегодня, уходя от тебя утром, я нос к носу столкнулся с Катчем.

– Что ж, это было вопросом времени, – пожала она плечами. При том, что Рэнд всю прошлую неделю приходил к ней каждую ночь, было бы невероятно, если бы их тайна не была обнаружена. – Держу пари, что мистер Катч – а может, и вся команда – давным-давно знают про нас все.

– Правда?!

Его наивность заставила Клер рассмеяться. – Мы ведь особенно и не старались скрывать нашу связь, верно?

Рэнду очень не понравилось словечко «связь», но он постарался пропустить его мимо ушей. Клер бы наверняка предложила ему подобрать более подходящее определение, а у него, как на грех, не было в запасе ни одного.

– Выходит, ты не расстроилась?

– Ничуть. – Клер повернулась к нему. – Я не стыжусь этого, Рэнд. И не возражаю, чтобы о наших с тобой отношениях стало известно всем. – Он вдруг напрягся всем телом, но она сделала вид, что ничего не заметила. – Лучше расскажи мне, что сказал на это мистер Катч?

– Откуда ты знаешь, что он что-то сказал?

– Потому что он твой учитель и твой друг. Уж он бы ни за что не упустил такой возможности.

Сорвавшийся с губ Рэнда смешок подсказал ей, что и он наконец нашел в ситуации что-то смешное.

– Он спросил, знаю ли я, что делаю. – А ты?

– Я сказал, что знаю.

– И это все?

– Похоже, Катч был удовлетворен. Он отправился по своим делам, а я – по своим.

– Должно быть, ты прав. Иначе он бы так просто не отстал.

Рэнд в душе согласился с нею, однако не стал ничего объяснять. Клер стала настолько дорога ему, что говорить о ней с кем бы то ни было, даже с Катчем, казалось ему святотатством. Ко всему прочему он терпеть не мог оправдываться. И уж конечно, не позволил бы, чтобы кто-то читал ему мораль.

– А тебе он ничего не говорил?

– Нет. Да я этого и не ожидала. Мистеру Катчу я, конечно, нравлюсь, но любит он тебя.

Рэнд закусил губу.

– Ты намекаешь, что мне лучше поговорить с ним самому?

– Я намекаю, что ничего не имею против. По части любовных связей у меня опыт побольше твоего, Рэнд. И думаю, я знаю, чего ожидать, а вот насчет тебя не уверена.

Приподняв ей подбородок, Рэнд внимательно вгляделся в лицо Клер, с удивлением отметив про себя, что она и не думает шутить.

– О чем, ради всего святого, ты толкуешь?!

Высвободившись, Клер встала. Незашнурованное платье сползло с ее плеча. Нетерпеливо поправив его, она аккуратно разгладила атласную ткань на талии. Гладкая поверхность приятно холодила пальцы. Лицо ее, когда она вновь подняла на Рэнда глаза, было серьезным, даже невозмутимым, только голос слегка дрожал.

– Я помню, что ты мне говорил, – сказала она, – и верю, что ты всегда будешь хотеть меня, что чувства твои не померкнут со временем. Твоя любовь – бесценное сокровище для меня, Рэнд. Поверь, это так. Я боюсь другого – что ты обманываешься. Просто жизненный опыт подсказывает мне, что это невозможно.

Рэнд заставил себя оставаться на месте. Мысль о том, что, разозлившись, он ничего не добьется, отрезвила его.

– Какой еще опыт? – с напускным спокойствием в голосе осведомился он. – Ты что, за дурака меня считаешь, Клер? Думаешь, я не догадался, что до меня у тебя никого не было? Так о чьих любовных связях ты толкуешь, черт побери? Своего отца?

– Нет, моей матери.

Вытаращив глаза, Рэнд ошеломленно уставился на нее. «Господи, – подумал он, – и как же я, идиот, не догадался?!» А ведь мог бы – Клер неоднократно намекала на это, да только он пропускал все мимо ушей. Обладай он той же чуткостью, что и Клер, давно бы сообразил и сам.