Фабрика драконов - Джонатан Мэйберри

— Рад быть живым и здоровым, — ответил я. — Что-нибудь новое слышно о Большом Бобе?

— Стабилен.

— Я вот насчет чего… Там, в Денвере, мы познакомились с Кирком, потерявшим на службе ногу. Понятно, что если Боб и выкарабкается, то работать активно он больше не сможет. Но я слышать не хочу о том, что его выпнут за ненадобностью. Знаю, в «Дельте» такая хрень случается, и…

— Позволь, капитан, оговориться: у нас ОВН, а не «Дельта», — спокойно заметил Черч. — И не в моих правилах бросать своих людей на произвол судьбы.

— Справедливо. А теперь еще вот о чем: я тут во время полета обдумал все происшедшее и у меня появилась тьма вопросов.

— Рад слышать, но вначале о главном. Мне необходимо взглянуть на материал, который ты добыл в Денвере. Доктор Кто сейчас готовит детальную презентацию всего, что у нас есть. Через час собираемся на совещание. Пока советую освежиться, привести себя в порядок и отдохнуть.

Сказал и пошел наружу, к вертолетной площадке.

Я глянул на Грейс, стоящую с хмурым видом. Перехватив мой взгляд, она качнула головой.

— Он и мне немногим больше сказал. Я уж и так и эдак, но ты же знаешь: у него ничего не вытянуть.

— Ладно, встреча все равно обещает стать интересной. Очень полезно окажется сопоставить наблюдения. Только вначале бы в душ да переодеться в чистое.

Вокруг было людно, а потому мы лишь кивнули друг дружке и разошлись восвояси.

Резиденция вице-президента, Вашингтон,

Округ Колумбия.

Воскресенье, 29 августа, 4.11.

Остаток времени на Часах вымирания:

79 часов 49 минут.

Вице-президент Билл Коллинз один-одинешенек сидел у себя в кабинете и смотрел на темные купы деревьев за окном. В кулаке он крепко сжимал стопку неразбавленного виски, неизвестно какую по счету.

Жена ушла наверх спать, словно в их мире ничего не происходило. А между тем после отъезда из клиники он все ждал, что раздастся стук в дверь: агенты спецслужб. А то и по злой иронии судьбы ДВБ.

Быть может, он все же уклонился от пули. Возможно, президент проглотил ту порцию беззастенчивой лжи. Но кто же может сказать наверняка, особенно с таким президентом? Пока еще пресса болтала о его спокойствии и невозмутимости, но что от них останется, когда с холодной беспощадностью будет поставлен вопрос о нарушении правил служебной этики? Да еще на таком уровне.

Если теперь и пронесет, то потом президент, вероятно, все равно его сожрет по-тихому.

Он с некрасивой жадностью хлебнул еще виски, словно жгучая жидкость могла прогнать все мысли и о Сандерленде, и о Джекоби, и обо всем их биотехе вместе со схемами быстрой наживы. Надо же, все вроде было так хорошо и четко продумано, спланировано, а оказалось, в сущности, кнутом и пряником, причем ослом был он, а погонщиком кто-то другой.

Когда Билл Коллинз пришел домой, бутылка «Маккаллума» была непочатая, а теперь вот только на донышке осталось. А у самого вице-президента и донышка не было. Он плеснул себе еще и все сидел в кресле, ожидая стука в дверь.

Ангар, Балтимор, Мэриленд.

Воскресенье, 29 августа, 4.14.

Остаток времени на Часах вымирания:

79 часов 46 минут.

Я обитал, по сути, в бывшем кабинете, переделанном под функциональное жилье. Здесь имелись кровать, встроенный шкаф (а вы думали, резной комод, что ли?) и рабочий стол с ноутбуком. Ну и стул. И еще санузел с душевой кабиной — там, где когда-то, похоже, была кладовка. В дверях меня встретил ласковый умница Кобблер, не замедливший вальяжно обвиться вокруг моих лодыжек, урча, как тракторок на холостом ходу.

Присев на корточки, я с минуту почесывал ему за ушком, мысленно пролистывая при этом свою жизнь. Два месяца назад я был полицейским детективом с амбициями, планировал поступить в академию ФБР. Понятно, я бы и так работал по линии антитеррора, но у меня даже мысли не имелось, что я нежданно-негаданно заделаюсь, по сути, тайным агентом. До сих пор все это кажется слегка нереальным, если не сказать, нелепым. Кто я такой, в конце концов? Так, обычный работяга из Балтимора, ну, мал-мал знакомый с джиу-джитсу и еще кое с чем, умею стрелять из всего на свете. Эка невидаль. Как вдруг я взял и попал в эту обойму? Почему так сложилось? Кобблер игриво куснул меня за палец и заурчал вдвое громче.

Когда я распрямлялся, комната вдруг словно вскружилась волчком. Кто-то будто одним вдохом высосал из меня адреналин. Усталость навалилась, как рухнувшая стенка, и в душевую я не вошел, а буквально проковылял. На мне все еще было замызганное тряпье, в котором я удирал от ДВБ, и в свете происшедшего с той поры розой я точно не пах. Раздевшись, я врубил душ так, что впору свариться, но не успел шагнуть под вожделенную струю, как в дверь постучали.

Чертыхнувшись, я наспех обмотал вокруг пояса полотенце и рывком открыл дверь, думая послать подальше или кого-нибудь из своего «Эха», или даже Руди. Но глухой рык перерос в улыбку. Там стояла Грейс Кортленд. Своими зелеными глазищами она с картинной неспешностью, оценивающе оглядела мою, можно сказать, неодетую фигуру.

— Ой. А я тут в душик собирался, — залебезил я. — Поверь, мне не мешало бы.

— Мешало, не мешало, — сказала она с язвительной улыбкой. — Что я, грязнуль не видела? У меня, может, одни грязные мысли на уме. Как раз сейчас.

Конспиративно оглядев в оба конца коридор — не идет ли кто, — Грейс втолкнула меня внутрь и, заскочив следом, заперла за собой дверь. Я притянул ее к себе, и мы слились в поцелуе таком жарком, что казалось, вокруг вот-вот воспламенится воздух. Одной рукой она помогала мне справиться с пуговицами ее униформы, другой развязывала узел на моем полотенце. Предметы одежды причудливо стелились за нами от самой двери. Наконец я разделался с крючками ее бюстгальтера, и Грейс, нетерпеливо его стряхнув, прижала меня к стене.

— Не сказал на людях, — успел произнести я, когда она покрывала мне поцелуями шею и грудь, — но я по тебе скучал.

— Я тоже по тебе скучала, чертов янки, — отозвалась она свирепым шепотом.

Через минуту мы перебрались в тесное пространство душевой и, не прерывая поцелуев, наобум намылили друг друга. Зеленые глаза Грейс, принявшие дымчатый оттенок, были неотразимо эротичны. Приподняв ей одну ногу, я завел ее себе за спину, а правой рукой подхватил ее под ягодицу и приподнял, так что, когда я вошел, она спиной опиралась о стенку душа. Этот момент был нестерпимо, по-животному палящим; мы оба взвыли. День был наполнен стрессом и смертями, напряжением и надрывом, и сейчас, сообщаясь своей жизненной силой среди жаркого влажного пара, мы заряжались друг от друга энергией и торжествующим ощущением своей реальности. В момент оргазма она впилась зубами в мое плечо так, что прокусила кожу, но мне было все равно: я сам находился в аналогичном состоянии.