Водный мир - Людмила Райот

Коридор на месте. Длинная кишка неуютного, освещенного круглыми лампами перехода тиха и погружена в сонную дрему. Привычно высчитываю третью дверь слева и, не позволив себе даже тени сомнения, барабаню в нее. Я много раз делала это в своих мечтах — каждый раз, проходя мимо, желала постучать в комнату Ника, и каждый раз что-то удерживало меня. Никто не откликается. Толкаю дверь — закрыто. Тогда я стучу громче. И еще громче и дольше, в промежутках между ударами прислушиваясь к звукам внутри спальни. Их нет.

Радость понемногу блекнет. И где, скажите на милость, он пропадает?! Работает по ночам? Спит в своей лаборатории? О других вариантах думать не хочется.

Я бессильно прижимаюсь ухом к прохладному металлу двери, пытаясь связаться с Ником хотя бы мысленно, но тут раздается щелчок отпираемого замка. Соседняя дверь отворяется, в ее проеме показывается Магарони в черном, небрежно стянутом на поясе халате. Со сна он кажется еще более усталым и помятым. Морщины покрывают его лицо темными бороздами, изрядно поседевшие волосы безжизненно свисают.

— Варвара..? — он изгибает бровь, его удивление сейчас абсолютно искренне. — Что-то случилось?

Ловец с секунду смотрит на меня. Я не собиралась ставить его в известность прежде, чем посоветуюсь с Ником, но уж больно опытный, сильный и проницательный иной достался мне в свидетели. Магарони мгновенно считывает мой взъерошенный, взбудораженный вид, чуть потускневшее выражение триумфа в глазах.

— О. Неужели?.. Ну что ж, браво. Я восхищен, — он чуть кланяется и усмехается. В его голосе слышится оторопь с невольным уважением. — Нужно как можно скорее рассказать Салкасу.

Он закрывает дверь, приглаживает волосы и запахивает халат поплотнее.

— Позволите, я отведу вас к нему? Я умею быть достойным кавалером, — он демонстративно протягивает согнутую в локте руку, показывая, что ее можно взять, не прикоснувшись к голой коже чтеца.

Скептически поднимаю подбородок. У нас обоих длинные рукава, так что шанс телесного контакта минимален. Знаю, идти с ним и уж тем более брать его под руку — не самая лучшая идея. Никель будет в ярости. И именно поэтому я соглашаюсь. Хочу позлить его. Вызвать хоть какую-то сильную реакцию.

Магарони мечтательно вздыхает и закатывает глаза, когда я осторожно цепляюсь за него, стараясь держаться как можно дальше.

— Ну пугайтесь, — говорит он и ведет меня по направлению к лифту, — я вовсе не преследую вас. Понимаете… Молодость очень притягательна. Как и наивность.

Ну уж нет. Я вовсе не считаю себя такой уж наивной. Да и упоминание моей молодости из уст Магарони звучит скорее как признание собственного превосходства, чем как комплимент.

Стоит ловцу нажать на кнопку, и двери лифта раскрываются, с гостеприимством и предупредительностью готовящейся по мою душу ловушки. Заходим внутрь, и только после этого я осознаю, как опрометчиво поступила, позволив завести себя в маленькое замкнутое пространство. И кому! Человеку, который не так давно пытался убить нас с Ником. Вселенная, что я творю?

Словно в ответ на мои мысли, ставшие вдруг юркими, липкими и испуганными, Антонио придвигается чуть ближе.

— Не вздумайте читать меня, — на всякий случай предупреждаю его я. Голос, еще вначале звучавший твердо, к концу фразы приближается к диапазону писка и осекается.

Магарони хохочет.

— Стоит только попытаться, и Андо оторвет мне голову. Кстати, вам не кажется, что для бывшего мужа он реагирует чересчур остро?

Я поворачиваю голову и обнаруживаю, что он смотрит на меня — прищурившись, чуть насмешливо и при этом пронзительно. Будто прощупывает взглядом. Берет мои мысли одну за другой, осматривает, кладет на место. Я абсолютно уверена, что это не чтение, и в плане насильственного внедрения в чужое сознание ловец чист, но ощущение того, что он видит меня насквозь так отчетливо, что я на долю секунды чувствую себя прозрачной. Это неприятно вплоть до тошноты. Не могу разорвать наш зрительный контакт, застыв беспомощным зверьком перед опасным хитрым хищником. Не могу врать.

— Почему вы сбросили подъемник?! — выдыхаю я.

У Вселенной отменный юмор. Несколько недель назад Магарони хотел, чтобы я свалилась в Зазор вместе с лифтом, а теперь мы снова столкнулись лицом к лицу, на этот раз оба в тесной кабине.

Мой спутник приподнимает брови. Душа чтеца — непреодолимый бастион для простого смертного. По его лицу совершенно нельзя понять, что он испытывает на самом деле. В голосе слышится оттенок раскаяния, а за ним, как за ширмой — стена, непроницаемая для света, звуков, эмоций.

— Вам ничего не угрожало. Системы Высотного города работают слишком четко, чтобы какой-то старый чтец смог вызвать серьезную аварию. Надеюсь, вы не держите на меня зла?

Как ни странно, нет. Я больше не испытываю страха, ненависти или злости, когда думаю о том происшествии. Наоборот, вместе с незабываемым зрелищем расцветающего на вертикали города электричества оно принесло мне надежду. Никель спрыгнул вниз и встал рядом, зная, что подъемник непременно рухнет. Поцеловал, когда от страха стало трудно дышать. Когда ужас перед смертью комкал и ломал меня, как пластмассовую куклу, он создал и подарил мне иллюзию счастья и легкости. Бесконечности нас.

Наверное, то был единственный раз, когда он показал, что я важна для него. Кажется, с того момента прошла целая жизнь — в последнее время все только и пытаются доказать обратное. И сам Ник в первую очередь. От этой мысли меня пронзает боль. Прошибает раскаленным добела копьем, образуя рваную, опаленную на краях рану. Я отворачиваюсь от Магарони, сморщившись: боюсь, он сможет распознать и мое огорчение тоже.

К счастью, лифт уже замедляется, приближаясь к нужному нам этажу, и я облегченно перевожу дух. Ловец перестает гипнотизировать меня взглядом, и мы выходим на одном из нижних этажей ЛИКа.

Этот уровень острова отдан под лаборатории и кабинеты. Свет здесь ярче, а людей больше — на острове полно энтузиастов, готовых вставать ни свет ни заря, лишь бы быстрее приступить к любимой работе. И далеко не все из них атланты, как я думала вначале: исследовательские запросы ЛИКа слишком велики, чтобы восполнять их лишь за счет сотрудников своей расы. Нам встречается немало набилианцев, хотя все они постепенно мимикрируют под атлантийскую внешность. Приезжие ученые перенимают стиль одежды, перестают стричься, собирая волосы в короткие хвосты. Кажется, даже их глаза каким-то образом становятся Уже, делая своих обладателей еще более похожими на азиатов. Неудивительно, что короткие волосы Тимериуса наделали столько шума.

Магарони увлекает меня за собой и ускоряет шаг, на ходу здороваясь и кивая знакомым, и вообще выглядя довольным дворянином, выгуливающим свою даму. Его нисколько не смущает тот факт, что он по-прежнему в халате и домашних тапочках. Наоборот, ловец будто несет себя с еще бОльшим достоинством.

— Я желаю вам только добра, Варвара, и мне противна сама мысль, что кто-то может использовать вас, — говорит он, склонив голову набок. — Мужчины не должны втягивать прекрасных хрупких девушек в свои честолюбивые авантюры.