Мэрилин Монро - Дональд Спото

Однако со всем этим были связаны и определенные неприятности. На протяжении едва ли не всей своей жизни эта молодая женщина вкладывала столько энергии в сотворение и поддержание богоподобного идола с этикеткой «Мэрилин Монро», что за рамками границ, очерченных своей карьерой, не поддерживала никаких дружеских отношений и часто ощущала отсутствие близкой подруги. Здоровые партнерские отношения требуют определенного чувства собственного достоинства, в то время как Мэрилин всегда считала себя кем-то худшим и даже заслуживающим презрения. Именно по этой причине — а совсем не потому, что она оказалась какой-то исключительной эгоисткой, — Мэрилин на протяжении большей части своей жизни была лишена важного источника человеческой поддержки, равно как и ощущения принадлежности к некоему сообществу людей. А это, в свою очередь — что за ирония судьбы! — стало причиной многих таких событий, которые Мэрилин восприняла в качестве свидетельства того, что ее расчетливо и обдуманно используют другие люди.

Взаимоотношения актрисы с агентами, режиссерами и продюсерами складывались подобно тому, как это было со знакомыми типа Агнесс Фланеген: дабы завоевать симпатию всякого человека, в котором она была заинтересована, Мэрилин полагала необходимым дать ему кусочек самой себя — впрочем, не только каждому отдельному лицу, но и миллионам поклонников. Эта привычка часто влекла за собой неприятные последствия, и в результате получилось так, что в возрасте двадцати трех лет она уже не верила ни в чувства других, ни в собственные возможности испытывать подлинные чувства. Это довело ее до эмоциональной изоляции, поскольку, обладая высокими и честолюбивыми профессиональными устремлениями, она сомневалась в собственном умении добиться для себя признания в качестве независимой женщины. Интенсивность желаний и стремлений Мэрилин вступала тут в конфликт с ее глубинными эмоциональными и духовными потребностями. Она была личностью с богатой внутренней жизнью, но желание во что бы то ни стало добиться признания приводило к тому, что она искала его вовне; под этим углом зрения Мэрилин Монро может, пожалуй, действительно считаться самой лучшей актрисой кино.

Знакомство Мэрилин с Шенком было весьма ценным, и Джонни решил как можно лучше использовать его в интересах молодой актрисы. В начале апреля он захватил ее с собой на встречу с известным писателем и режиссером Джозефом Л. Манкиевичем, который только что получил «Оскара» за сценарий к комедии «Письмо к трем женам»[158]и сейчас готовил для Занука новую картину. Этот фильм, получивший пока рабочее название «Самая лучшая роль», представлял собой пикантный, мудрый и проницательный рассказ о популярной сорокалетней театральной актрисе и ее молодой сопернице. Сценарий, в котором шла речь о вечных, но не перестающих удивлять завистливых чувствах, опасениях и амбициозных наклонностях, характерных для театрально-актерской среды, был насквозь пронизан язвительным юмором, а все персонажи обрисовывались броско и живописно. Когда весной того же года лента вошла в стадию производства, она получила название «Всё о Еве».

В ней имелась небольшая, но важная и значимая роль, которая была словно специально предназначена для Мэрилин и идеально подходила ей, — Джонни, едва прочитав сценарий, сразу же сообразил это, и с ним немедля согласился Манкиевич. Речь шла о роли мисс Кэзуэлл, аппетитной начинающей актрисы, которая полна энтузиазма и желания поработать; хотя эта девица, пожалуй, и не проявляет исключительного таланта, но зато ради карьеры готова и умеет вкрасться в доверие к самым разным немолодым мужчинам (например, к критикам и продюсерам). Являясь более рафинированной и утонченной версией Анжелы из «Асфальтовых джунглей», мисс Кэзуэлл характеризует себя как «выпускницу школы драматического искусства Копакабаны»[159]. Вообще-то по сценарию она должна была ненадолго появиться всего в двух сценах, но поскольку своей личностью внесла большой созидательный вклад в характер Евы, то заняла в фильме едва ли не основополагающее и принципиально важное место.

Манкиевич просматривал и других актрис, но знал, что Мэрилин «прекрасно поработала для Джона Хьюстона [и в ней есть] нечто такое, от чего у человека перехватывает дыхание в груди, а еще какая-то сладострастная невинность, необходимая для этой роли». С его согласия и при сильной поддержке и проталкивании со стороны Хайда Мэрилин была ангажирована на одну неделю, и ей предложили за это пятьсот долларов. Она снова очутилась в «Фоксе», хотя всего только на короткое время.

Съемки двух сцен, в которых участвовала Мэрилин, заняли вовсе не неделю, а свыше месяца. Сначала в качестве съемочной площадки был выбран холл театра «Каррен» в Сан-Франциско, но из-за шума, явственно доносившегося с улицы, пришлось в диалогах между нею, Джорджем Сендерсом[160]и Бетт Дейвис отдельно записать звук; потом имела место сложная сцена, разыгрывающаяся на светском приеме, которая снова снималась в павильоне[161]. Манкиевич потом вспоминал, что Мэрилин появилась на съемочной площадке с томиком «Писем к молодому поэту» Рильке, но припомнил и то, что ему пришлось объяснять актрисе, кем был этот немецкий поэт[162]и какое место он занимает в литературе. А что, кто-либо порекомендовал ей эту книгу? Нет, ответила Мэрилин, я вообще прочитала настолько мало, что чувствую смущение и испуг, видя, сколько мне еще надо проработать. «Периодически я отправляюсь в "Пиквик" [книжный магазин, в то время располагавшийся в Беверли-Хилс] и просто гляжу, что там есть. Листаю себе разные книги и, если прочту где-то фразу-другую, которая меня заинтересует, покупаю. Вот так я вчера вечером купила экземпляр Рильке». А потом она едва ли не с детским ощущением вины спросила: «А разве это плохо?» Он же ответил, что вовсе нет и что это вообще один из самых лучших способов подбирать книги для прочтения. У Манкиевича сложилось впечатление, будто Мэрилин «не была приучена слышать от кого-либо, что она поступила или сделала какую-то вещь хорошо». На следующий день Мэрилин переслала ему еще один экземпляр этого сочинения — в подарок.