Витязь. Замок людоеда - Степан Кулик

Лев Ольгердович еще раз поглядел на небо.

— Аккурат успеем. И обмыться, и подсохнуть…

— Почему нет? — я пожал плечами, при этом неожиданно ощутив невероятное желание немедленно сбросить с себя всю многослойную броню. — Омовение — богоугодное деяние. И не только на Крещение…

Вот уже скоро месяц, как меня странным и непонятным образом забросило в другую эпоху. А может, даже в другое измерение. И все это время я в основном скитался по лесам да весям. Монастыри и крепости не в счет. Разные по существу, они мало чем отличались внешне. Да и по сути, если разобраться… Как ни крути, ни первое, ни второе не мирное жилье, а форпост и гарнизон. И чем вооружены воины — требниками или арбалетами — принципиального значения не имеет.

Поэтому Янополь я рассматривал с вполне понятным интересом. Время позднее, так что воздух дрожит над каждым дымоходом, словно в пустыне над раскаленными песками. Легкий ветерок дует от нас и запахи уносит в сторону. На дальнем углу разбрехались псы и так же быстро притихли. Мычат, дожидаясь вечерней дойки, вернувшиеся с пастбищ коровы… Стучит молоток по железу… Может, кто косу для утренней косовицы клепает, а может — меч куют.

Ясное дело, что жителя мегаполиса впечатлить размерами городок не мог. Но смотрелся очень живописно. Каменные дома под островерхими черепичными крышами, расположенные скорее по кругу, чем «квадратно-гнездовым» способом. Сотни полторы хозяйственных построек, крытых кровлей попроще, но не портящих общий пейзаж.

Посередине, на центральной площади, здание башенного типа. Может, мэрия, а может, всего лишь пожарная колокольня.

Паутина улиц не видна за верхушками деревьев. Зато возвышаются сразу два храма. Чуть в стороне от центра, на пригорке, церковь с православным крестом и характерными луковичными куполами. А у площади островерхий костел.

Вся эта красота средневекового зодчества обнесена деревянной стеной, придающей картине завершенный вид. Как резные ставни на окнах избы. Толку от нее примерно столько же. Любое войско перешагнет, даже не останавливаясь. А вот защитить спокойный сон жителей от озорующих в округе разбойников такой преграде вполне по силам.

Заодно и ворота есть где поставить. И мытаря. Чтоб всем сразу было понятно: тут не проходной двор. Надо в город — плати. Нет денег — проваливай. Нечего людей зря беспокоить. А чтобы пришлые охотнее расставались с деньгами и не норовили пролезть даром, к мытарю приставлены стражники. Целых два…

Один, правда, сейчас отошел в сторону, видимо по нужде. Зато второй бдит… Вернее, на солнце поглядывает. Прикидывает, сколько еще до закрытия ворот осталось. Но с толком. Нас сразу заметил. Крикнул что-то товарищу, и тот заторопился обратно. Встал рядом, весомо опираясь на алебарду.

О, а дозорный кликнул не только его. На стене у ворот появилось еще несколько голов в шлемах. Вниз не лезут — стало быть, стрелки.

— Вечер добрый, господа! — вопреки всем приготовлениям, в голосе старшего стражника сквозило скорее легкое любопытство, нежели беспокойство. Да и с чего бы? Сразу же видно, серьезные люди пожаловали. От таких беспокойства не бывает. По мелочам. — Торговую или какую иную надобность имеете? Не обессудьте, не из праздного любопытства спрашиваю. Потому что если обоз за вами следует, то надо бы поторопить погонщиков. Стемнеет скоро. Ворота закрывать пора. Впрочем, если убедите мытаря, — кивок в сторону сборщика налогов, застывшего в ожидании, — можем и повременить. За отдельное вознаграждение.

— Мы что, на купцов похожи? — как бы удивляясь, свел брови к переносице Лев Ольгердович.

— Нет, — покладисто согласился стражник. — Зато похожи на тех, кому купцы служить могут… верой и правдой.

— Глазастый… — одобрительно проворчал княжич, бросая монету сборщику налогов. Судя по тому, как тот проворно подхватил ее, изрядного достоинства. — Это хорошо. А подскажи, воин… где тут у вас можно остановиться на ночь?

— Спросите заезжий двор «Пьяный шмель». У них цены повыше, чем у других, зато тихо, чисто и готовят хорошо. Вон туда поезжайте. Пятое строение. Не заплутаете.

— Добро. Сменишься, загляни. У господина барона разговор к тебе будет.

— Как скажете, ваша милость, — изобразил поклон стражник и хитро прищурился: — Отчего не поужинать в приятной компании.

— Удовлетворишь наше любопытство… — князь вопросительно умолк.

— Рудольфом меня кличут, ваша милость.

— Так вот, Рудольф, голодным не останешься, — рассмеялся Лев Ольгердович. — Только поторопись. Думаю, в Янополе много желающих поговорить… за чужой счет.

Заезжий двор и в самом деле искать не пришлось. Во-первых, он располагался, как и сказал стражник, буквально в сотне шагов от ворот, а во-вторых, спутать гостиницу с обычной усадьбой трудно. Где еще даже в надвигающихся сумерках держат ворота нараспашку? А вход на подворье караулит не лохматый кабыздох, а сметливый отрок.

Заметив нас, он прекратил лузгать семечки, отлепился от подпорки и бросился наперерез.

— Слава Иисусу Христу! — завопил он, бесстрашно хватая лошадей под уздцы. — Господа хорошие, если вы ищете ночлег — не проезжайте мимо! Лучшего места для отдыха, чем «Пьяный шмель», вы не сыщете во всем Янополе! Мамой клянусь!

— Если ты только знаешь ее имя, — проворчал Аксель, посылая своего коня вперед и пытаясь оттереть в сторону шустрого зазывалу. Одновременно замахиваясь нагайкой.

Но паренек проворно отклонился от моего оруженосца и, не отпуская наших лошадей, втиснулся между ними.

— Навет и поклеп! Ваше сиятельство, — он как-то умудрился поглядеть одновременно и на меня, и на княжича, — не дайте свершиться несправедливости. Ваш слуга зол на язык! А тем временем моя матушка служит здесь поварихой. И еще ни один постоялец не уехал недовольным ее стряпней. Не верите? Позвольте я проведу вас в залу, и вы сами во всем убедитесь!

— Уговорил, — Лев Ольгердович бросил парню повод. — И если в твоей похвальбе хоть половина правды, получишь от меня крейцер.

— Чтоб мне на этом месте провалиться! — побожился паренек и чинно повел княжескую лошадь в ворота. На всех остальных, в том числе и на меня, он больше не обращал внимания. Разумно рассудив, что в любой компании старший тот, кто платит. Он же и решает…

— Август! Кирюха! — заорал хлопец. — Где вы, лежебоки! Не видите, гости к нам пожаловал! Принимайте лошадей!

Кто-то из двоих тут же показался в дверях пристройки, заканчивающейся большим навесом.

— Не ори, не глухой…

Потом шагнул навстречу, почтительно кланяясь.

— Не извольте беспокоиться, ваша светлость… — тут же перебросил ему повод парнишка, а сам уже стоял перед Львом Ольгердовичем. — Кирюха только с виду нерасторопный. А лошадей он любит и понимает. Если хотите умыться с дороги, то колодец вон там, — он указал рукой. — Или сразу за стол? А то я полотенец вынесу…