Приватир - Василий Сахаров

Мы спрятали гаубицы в капониры – хорошие бетонные укрытия, из которых орудия можно за несколько минут вытащить на огневые позиции, и отошли в глубь леса, в опасной же зоне предполагаемого обстрела остались только наблюдатели. Однако прошло около двух часов, наступил полдень, а вокруг нас стояла тишина. Про что я мог подумать, так это про высадку вражеского десанта в одной из соседних бухт и фланговый обход. Если так, то нам придётся отходить несколько раньше, чем было задумано.

Гнетущая настороженная тишина повисла над покинутой базой. Рядом со мной около блиндажа сидел Лихой, и неожиданно он, резко подняв голову, издал громкий рык. Пёс что-то почуял, опасность сверху. Я прислушался и различил шум моторов. Вертолёты! Против нас брошено самое ценное, что есть у Альянса, – его авиация!

– Воздух! – разнеслось над укрытиями.

Стволы тяжёлых трофейных ДШК и «браунингов» М-2 НВ задрались. Из своих укрытий пулемётчики всматривались в небо, и вот появилась первая вертушка, за ней вторая и третья. Полное звено, и не одно, за ним шли ещё два. Всего против нас девять вертолётов, как мне кажется, переделанных под работу на земле SH-60 «Си Хоук». У каждого вертолёта несколько ракет и пулемёт, и каждый такой аппарат может в одиночку уничтожить пару танков и до взвода пехоты.

Открывать огонь мы не торопились, ждали дальнейшего развития событий и того момента, когда вражеские вертушки подставятся. Над головами ревели двигатели, а воздух от винтов пригибал к земле деревья. Первое звено зашло на боевой разворот и открыло огонь.

Шир-х-х! Шир-х-х! Шир-х-х! Ракеты устремились на позиции нашей тяжёлой артиллерии, и взрывы стали сносить древние крепостные стены, которые помнили ещё времена крестоносцев и норманнских рыцарей. Свежий морской ветер практически сразу уносил дым и гарь в сторону, были видны разбитые позиции и кучи каменного крошева. Одно орудие точно не в строю – капонир завалило железобетонным хламом и кирпичами, а три других остались не замеченными вражескими летунами и по-прежнему были готовы к бою.

Вторая тройка вертолётов зашла над базой. Из туловищ стремительных стальных птиц веером полетели ракеты. Они упали на то, что совсем недавно было нашим домом, и череда мощных взрывов пронеслась по базе. Дрожал и вибрировал воздух. От мест взрывов разошлись ударные волны, они смели всё, что стояло на их пути. Горели жилые бараки, и к серым зимним небесам поднимались огромные облака кирпично-известковой пыли. Полный хаос, завораживающе красивый в своём буйстве и неистовстве и в то же время смертельно опасный для каждого, кто в него попадёт.

На смену второму звену пошло третье, и эти ничего не опасались. Лётчики видели, что с земли не было ни одного выстрела, и посчитали, что опасности для них не было. Они летели как на параде – никаких манёвров уклонения и прочих защитных ухищрений. Цель этого звена – ещё раз пройтись над крепостью и обстрелять окраину нашей базы.

– Внимание! Пулемёты, огонь! – отдал я команду в рацию.

Откинулись маскировочные сети, выдвинулись из укрытий турели, и не успели вражеские вертушки выпустить свои первые НУРСы, как их практически в упор встретили двенадцать боеготовых пулемётов. Расстояние плёвое – от трёхсот пятидесяти до ста метров. Что с такой дистанции может сотворить с хрупкой небронированной машиной пуля калибром свыше двенадцати миллиметров, представить было не сложно. Огненные плети, протянувшиеся с земли к небу, в этот миг напоминали верёвки арканов, которые метнулись ввысь и сдёрнули два из трёх летательных аппаратов с небес в мутную гарь пылающей базы. Третьей вертушке повезло. Пилот успел сориентироваться, а может, почуял неладное, заложил крутой разворот, и пулемётные очереди не достали удачливый «Си Хоук».

Остальные машины ещё могли бы обработать нас своим стрелковым вооружением, но рисковать не стали, и, сделав пару кругов вне дальности нашей стрельбы, они улетели в сторону корабля-вертолётоносца, с которого совсем недавно вышли на выполнение своей боевой задачи. И второй раунд остался за нами. А спустя всего несколько минут после ухода вертушек начался артиллерийский обстрел берега.

От базы и так-то немного осталось, а шквал корабельных снарядов, обрушившийся на Поццалло, окончательно превратил все окрестности в лунный пейзаж. Этот обстрел я пережидал в блиндаже, который от каждого взрыва ощутимо встряхивало, а из покрытой трещинами железобетонной плиты над головой на меня постоянно сыпались грязь и пыль. Казалось, что вот-вот поддерживающие потолок стальные опоры лопнут и вся масса укрытия рухнет на меня, Лихого и артиллеристов Игнача. Полчаса на поверхности бушевала огненная буря, и наконец всё прекратилось.

Люди стали выползать из-под земли, отряхиваться от грязи, чистить оружие и откапывать своих товарищей. Как бы ни были надёжны наши укрепления и как бы плохо ни стреляли вражеские орудия, ведущие огонь по квадратам, несколько снарядов всё же упали вдоль опушки леса, где мы прятались, и похоронили под завалами нескольких бойцов. Что особенно плохо, в одном из обваленных блиндажей оказалась Лида. Где она находилась, Лихой почуял сразу, и, несмотря на то что лесной пейзаж изменился практически до неузнаваемости, место мы локализовали сразу.

Артиллеристы кинулись к своим орудиям и миномётам, а я и ещё три десятка воинов занялись вызволением наших товарищей из подземного плена. Груды дерева, досок, бетона, земли, кирпичей и мусора откидывались в сторону. Инструментов было мало, только сапёрные лопатки и несколько ломиков, а работы много. Мы трудились настолько быстро, насколько это только возможно, и единственные слова, которые можно было слышать среди бойцов в этот момент, все по делу:

– Скорей!

– Быстрей!

– Помоги поднять!

– Давай, браточки, поднажмём!

Блиндаж расчистили за двадцать минут. Для тех, кто находился под землёй, это огромный срок, по себе знаю, но вот на свет вытащили бойцов, которые находились вместе с Лидой. Трое отличных парней: двое насмерть, а один был в сознании, стонал и пытался найти что-то потерянное. Правую руку он держал за спиной, а левой неловко хлопал по земле, и кто-то спросил:

– Что потерял?

– Ладонь, – в шоке ответил боец и показал свою правую руку, на которой отсутствовала кисть.

Парня унесли в безопасное место, где ему окажут помощь наши санинструкторы, а следом вытащили Лиду. Женщина не подавала признаков жизни, я кинулся к ней и прижал пальцы к шее подруги. Пульс присутствовал, и у меня отлегло от сердца: жива! Осмотрев её тело, я успокоился окончательно – убедился, что с ней ничего серьёзного: ссадины, ушибы и несколько порезов на руках. А что касаемо беспамятства, так это обычная контузия, и значит, оклемается моя красавица и всё с ней будет в норме.

– Мечник, – от заботы о любовнице меня оторвал голос Игнача, – десант пошёл!

– Иду. – Я подобрал автомат, оглядел чадящие развалины и своих воинов, взмахнул стволом и скомандовал: – Кто в состоянии драться – на позиции, кто легко ранен – позаботиться о тяжёлых. Продержимся до темноты и в сумерках отойдём. Бегом!