Мировая борьба. Англосаксы против планеты - Андрей Фурсов

…Когда в 1941 г. враг напал на нашу страну, наши отцы и деды сломали хребет его военной машине и расписались на Рейхстаге. Вопрос: если враг еще раз посмеет посягнуть на наше право быть в Истории, где и на чем распишемся мы? В любом случае мы – дети и внуки победителей в Великой Отечественной не должны задаваться иным вопросом, тем более, в год 70-летия Великой Победы, зафиксировавшей слова одного из величайших деятелей нашей истории: «Наше дело правое. Мы победим».

Начало очевидного взлёта карьеры Андрея Андреевича Громыко приходится на 1944-1945 гг. – конференции в Думбартон-Оксе (1944 г.), Ялте и Потсдаме (1945 г.). Затем – с 1957 по 1985 г. – должность министра иностранных дел СССР, заслужив на Западе прозвище «господин Нет» (что может быть почётнее в устах врага?!). По иронии и логике истории в 1985 г. – году избрания М. С. Горбачёва генсеком КПСС, А. А. Громыко оставил пост министра иностранных дел (его занял Э. А. Шеварднадзе), а сам переместился на должность председателя Президиума Верховного Совета СССР. В 1988 г. – опять же по иронии и логике истории – А. А. Громыко уходит на пенсию.

По логике, потому что в 1985 г. высшую должность в КПСС и стране занял человек, который разрушит всё, чему служил и что созидал А. А. Громыко, – со ветский строй, сверхдержавность СССР, ялтинскую систему, а 1988 г. стал точкой (не)возврата в крушении СССР как системы и сверхдержавы. Громыко не дожил ни до позорной сдачи Горбачёвым на Мальте (2-3 декабря 1989 г.) ялтинской системы Бушу-старшему, ни до капитуляции (без поражения) в Холодной войне – он умер за несколько месяцев до этого. Он не дожил до жуткого позора козыревщины, но успел лицезреть позор шеварднадзевщины и, возможно, почувствовал себя ронином – самураем, оставшимся без хозяина. По иронии – потому что именно А. А. Громыко был среди тех, кто своим авторитетом и весом вдавил бывшего ставропольского комбайнёра в явно неподходящее ему кресло генсека, а, следовательно, косвенно поспособствовал крушению СССР.

Карьерный подъём А. А. Громыко совпал с подъёмом, триумфом и упадком ялтинской системы (1945-1989 гг.) и СССР как системного антикапитализма и как сверхдержавы. Внешнеполитическая деятельность А. А. Громыко – это прежде всего Холодная война (далее – ХВ), опытным бойцом которой он был. Карьера А. А. Громыко, его история – это зеркало названных выше процессов. Оставляя другим рассмотрение этих процессов сквозь призму личности А. А. Громыко, я хочу взглянуть на эпоху, в которую он жил и работал, эпоху, ставшую временем взлёта и падения СССР. И дело не только в том, что личность «господина Нет» мне не очень интересна («они приходят как тысяча масок без лиц» – эти слова К. Чапека легко применимы к подавляющему числу представителей послесталинской номенклатуры). Дело в том, что если довоенное поколение советских вождей было главным образом из той породы, что в значительной мере формируют обстоятельства, чему в немалой степени способствовала водораздельная эпоха мировой смуты 1871-1933 гг., то послевоенная номенклатура формировалась обстоятельствами, причём обстоятельствами всё более мелкими, апофеоз – горбачёвщина.

Как тут не вспомнить Юрия Тынянова – о 18201830-х годах: «Всегда в крови бродит время, у каждого периода есть свой вид брожения. Было в двадцатых годах винное брожение – Пушкин. Грибоедов был уксусным брожением. А там – с Лермонтова идёт по слову и крови гнилостное брожение, как звон гитары. Запах самых тонких духов закрепляется на разложении, на отбросе (амбра – отброс морского животного), и самый тонкий запах ближе всего к вони. Вот – уже в наши дни поэты забыли даже о духах и продают самые отбросы за благоухание».

Перефразируя Тынянова, можно сказать, что у каждого этапа советской истории и воплощающей его верхушки – своё брожение, и развивалось оно тоже от вина через уксус к гнили, а уж на финальной стадии и сама верхушка, и её холуи, все эти «советники вождей» пытались выдать вонь отбросов за благоухание («гласность», «демократия»). Жизнь Громыко – это маленький кусочек истории брожения советской номенклатуры, её превращения из слоя в себе в слой для себя, в квазикласс со всеми вытекающими из этого последствиями для внутренней и внешней политики (в нестрогом смысле этого слова – советский коммунизм отрицал не только частную собственность, но и политику; политики в строгом смысле не было, была власть), для развития страны и строя, для хода ХВ.

В 2011 г. исполнится двадцать лет с момента формального крушения системного антикапитализма и распада СССР. Фактически же всё произошло двадцать лет назад – в 1989 г. – в году, когда умер А. А. Громыко. Символично, что Громыко скончался 2 июля, а 6 июля Горбачёв, выступая на заседании Совета Европы в Страсбурге, изложил суть «нового подхода» к развитию международного порядка: «баланс интересов», единое экономическое пространство от Атлантики до Урала, клятвенные заверения в том, что СССР не будет препятствовать «демократическим реформам» в Польше и Венгрии. Пройдёт ещё несколько месяцев, и в декабре 1989 г. Горбачёв капитулирует в ХВ, сдав Ялтинскую систему – то, что было добыто кровью миллионов советских солдат на полях сражений и такими дипломатами как Громыко за столами переговоров.

Прошло двадцать лет, а мы едва ли осмыслили феномен ХВ, причин капитуляции в ней СССР. Одна из причин этого аспекта «неосознанности происходящего» заключается в том, что ХВ изучают главным образом по разряду международных отношений, истории дипломатии, внешней политики, что является недостаточным, по сути – ошибочным и лишний раз свидетельствует о глубоком и принципиальном непонимании социальной и системно-исторической природы этого явления, о трактовке его в духе истории международных отношений XVI – начала ХХ в., т. е. досоветской эпохи мировой истории. Совершенно прав Раймон Арон, заметивший, что ХВ является «порождением исторической диалектики, которая, вероятно, сильнее воли дипломатов». И очень часто, добавлю я, выше их понимания.

Необходимо уяснить, что ХВ не была Третьей мировой. То была Первая (и, скорее всего, последняя) глобальная война, война миров и систем. В мировых войнах (Тридцатилетняя, Семилетняя, Наполеоновские, 1914-1918, 1939-1945 гг.) решались вопросы о том, кто будет гегемоном капиталистической системы (Голландия или Габсбурги, Великобритания или Франция, Германия или США).

ХВ велась не за гегемонию в капиталистической системе. То было противостояние двух систем – капитализма и антикапитализма (исторического коммунизма – исторического: в смысле реального, реально существовавшего в истории ХХ в., а не на страницах «трудов» по «научному коммунизму», с одной стороны, в «исследованиях» западных советологов, с другой). Речь шла о двух взаимоисключающих глобальных, планетарных проектах социально-экономического устройства, а потому ХВ велась на всей планете, т. е. была истинно глобальной. Глобальный, всеохватывающий характер ХВ хорошо подметил М. Уокер в замечательной книге «Холодная война»: «Южная Америка и Африка к югу от Сахары, – писал он, – континенты, которые раньше оказывались вне борьбы, теперь засосало в её воронку. Турки сражались в Корее, алжирцы – во Вьетнаме, кубинцы – в Анголе, а американские и русские школьники, чьи уроки в школе прерывались тренировочными сигналами угрозы атомной бомбардировки, росли, чтобы погибнуть в Сайгоне и Кабуле».