Джульетта - Энн Фортье

Но это просто смешно! Мы знакомы всего неделю, и большую часть времени готовы были вцепиться друг другу в глотки, активно подстрекаемые моей предубежденной родней. Даже Ромео и Джульетте не пришлось изначально преодолевать такой вражды! Но госпожа история, при всей своей любви к повторам, хоть и заставила нас плясать под дудку Шекспира, но произвела кардинальную перестановку ролей в любовном треугольнике.

Снисходительно признав влюбленность в Алессандро, я сразу начала жалеть Ромео. По словам кузена Пеппо, он уехал на чужбину, спасаясь от гонений, вынудивших его мать покинуть Сиену. Какова бы ни была цель его возвращения, он сильно рисковал, предложив мне встретиться на башне Манджия. За одно это я должна быть ему благодарна.

Даже если он окажется не ровней Алессандро, я дам ему шанс за мной поухаживать (если у него возникнет желание) и не буду упрямо закрывать свое сердце, как Джульетта от Париса после знакомства с Ромео. А может, я опережаю события и все, чего он хочет, - просто поговорить? Если дело обстоит так, это будет, честно говоря, огромным облегчением.

Услышав, наконец, шаги на лестнице, я поднялась с каменной амбразуры и пригладила платье одеревеневшими руками, приготовившись к квазилегендарному свиданию. Мне пришлось подождать, пока герой поднимался по длинной винтовой лестнице. Стоя на площадке с твердым намерением почувствовать симпатию, я невольно обратила внимание, что, судя по тяжелому дыханию и сделанным через силу последним шагам, я была в гораздо лучшей форме, чем Ромео.

Наконец мой запыхавшийся преследователь появился, обмахиваясь шлемом, с кожаным костюмом, перекинутым через руку, и я перестала что-либо понимать.

Это была Дженис.

Мне трудно сказать, в какой именно момент в наших отношениях наметилось потепление. В детстве мы жить не могли без ссор, но так бывает у большинства людей и, однако, почти все достигают зрелости, не утратив расположения брата или сестры.

Но на всякое правило есть свое исключение. Я не могу вспомнить, когда в последний раз обнимала свою сестру или вела с ней разговор, не перешедший в ребяческую перебранку. Всякий раз при встрече мы снова превращались в восьмилетних, затевая привычную (самую примитивную) форму спора. От выражений типа «Потому что я так сказала!» или «Я первая взяла!» большинство людей отвыкают как от пустышки, но для нас с Дженис это были краеугольные камни философии наших отношений.

Тетка Роуз придерживалась мнения, что со временем все образуется, если поровну распределять любовь и конфеты. Всякий раз, когда мы обращались с ней с просьбой нас рассудить, она обычно не дослушивала до конца - дел у нее других нет, что ли, - и выдавала стандартные рецепты: поделиться либо не ссориться.

«Ну, хватит! - говорила она, протягивая руку к хрустальной вазочке с шоколадными крендельками, стоявшей на тумбочке, чтобы легко было доставать с кресла. - Будьте умницами! Джули, не ссорься с Дженис и одолжи ей все, что она хочет: книгу, куклу, пояс, сумку, шляпу, туфли, чтобы, наконец, в доме наступила тишина. Бога ради!»

Мы уходили восвояси с нерешенными проблемами, и Дженис давилась от смеха над моим поражением и собственным незаслуженным триумфом. Сестра вечно зарилась на мои вещи, потому что ее собственные ломались или становились старыми, и ей было проще присвоить мои, чем обзавестись деньгами и пойти купить новые. Вот мы и уходили от кресла после очередного перераспределения имущества, когда я лишалась своих вещей, получив взамен черствый шоколадный кренделек из вазы. При всех своих разглагольствованиях о честности тетка Роуз была вечным генератором плохих нечаянных последствий; весь адский путь моего детства вымощен ее благими намерениями.

В старших классах я уже не искала у нее помощи, а бежала на кухню и жаловалась Умберто, который, сколько помню, вечно точил ножи под очередную оперу, включенную на полную мощность. Всякий раз, когда у меня исторгался старый как мир вопль: «Так нечестно!», он отвечал: «А кто тебе сказал, что в жизни все честно?» И когда я немного успокаивалась, спрашивал: «Так что ты хочешь, чтобы я сделал?»

Став старше и умнее, я поняла, что правильный ответ на этот вопрос звучит так: «Ничего, я сама справлюсь». Я бегала к Умберто не затем, чтобы он проучил Дженис, хотя это было бы неплохо, а потому, что он не боялся по-своему заверить меня, что я лучше ее и заслуживаю от жизни большего. Подразумевалось, что добиваться этого я должна сама. Жаль только, что он ни разу не сказал мне как.

Всю жизнь я бегала, поджав хвост в поисках шанса, которые Дженис не сможет перехватить или испортить, но где бы я ни закапывала мои сокровища, она всегда разнюхивала заначки и умела изгадить все так, что оставалось только выбросить. Если я берегла новые шелковые балетки для гала-концерта, то, открыв коробку, обнаруживала, что сестрица уже их надевала, оставив завязки запутанными, а однажды, когда я принесла домой коллаж фигуристов, над которым трудилась в школе несколько недель, сестрица тут же приклеила сверху картонного Биг-Берда из «Улицы Сезам».

Не важно, как далеко я уходила или сколько тухлятины разбрасывала, чтобы сбить погоню со следа, младшая сестра вечно прибегала за мной с высунутым языком и скакала вокруг с игривым лукавством, оставляя свой еще горячий «номер два» на моем пути.

На верхней площадке башни Манджия все вспомнилось мне разом - все бесчисленные причины ненавидеть Дженис, словно кто-то запустил слайд-шоу плохих воспоминаний в моей голове, и меня впервые в жизни затрясло от бешенства.

- Сюрприз! - сказала сестрица, уронив кожаный костюм и шлем и разводя руки, как актриса на поклоне.

- Какого черта ты здесь делаешь? - прошипела я срывающимся голосом. - Так это ты разъезжала за мной на этом дурацком мотоцикле? И письмо… - Я выхватила записку из сумочки, смяла в комок и швырнула в нее. - За идиотку меня принимаешь?

Дженис с ухмылкой упивалась моей яростью.

- Но ты же приперлась на эту башню! Ой! - Она скорчила гримасу фальшивого сочувствия, которую усвоила с пяти лет. - Я угадала? Ты правда думала, что я Ромео?

- Так, - сказала я, стараясь оборвать ее смех. - Пошутила, и хватит. Не зря прилетела, значит. А теперь прошу меня извинить. Чем с тобой оставаться, лучше сунуть голову в биде.

Я сделала шаг, чтобы обойти ее и спуститься вниз по лестнице, но Дженис живо загородила дверь.

- Ну, нет, - прошипела она. Гримаса сочувствия превратилась в злобную мину. - Сначала отдай мне мою долю!

Я вытаращила глаза:

- Что-что?

- То-то, - сказала она. Ее глаза подозрительно заблестели. Не знай я сестрицу, решила бы, что она для разнообразия прикидывается потерпевшей стороной. - Я без гроша. Банкрот я.

- Ну, так позвони по «горячей линии» помощи миллионерам, - съязвила я, невольно копируя сестрицу. - Ты же вроде недавно унаследовала состояние от человека, которого мы оба хорошо знали?

- Ха-ха! - Дженис криво улыбнулась. - Золотые горы от тетушки Роуз с ее триллионами!