Женщина перемен - Алла Холод

— Результаты наблюдения вполне вписываются в эту версию, — сообщил сотрудник, к которому обратился босс. — Сейчас мне сообщили, что девушка встретилась в кафе с парнем, по виду какой-то недоносок — так мне его охарактеризовали. Он прослушал запись разговора с Альбиной с диктофона, и они вышли из кафе. Прогулялись по улице и зашли в бар «Острый гвоздь», дешевое заведение. Заказали водки и пива, что-то съели, сели в маршрутку, идущую в сторону Северного микрорайона. Сейчас они топчутся у стеллажей с алкогольными напитками в гипермаркете «Престиж». По всей видимости, к нему попал ноутбук Роберта Семилетова, он скопировал его содержимое и отдал своей подружке. Вполне возможно, что она действительно журналистка, во всяком случае, ей хватило ума сопоставить факты и предложить своей редакции расследование. Вряд ли она занималась в «Белой лилии» за собственные деньги. Но могла предложить редакции материал о тренингах, а параллельно работала по своей теме.

— Это очень может быть! — неожиданно встряла в доклад Альбина. — Я помню, что однажды она являлась ко мне в кабинет в нетрезвом виде и явно темнила, чего она хотела, я так и не поняла.

— Может быть, у нее тогда уже были какие-то мысли относительно шантажа, — заключил сотрудник.

— Если все так, то ничего страшного, я полагаю, не происходит, — подытожил босс. — Наглая девица и недоносок, как вы изволили выразиться, — беда небольшая. Эту проблему мы решим в рабочем порядке.

— Позвольте мне не участвовать в ее обсуждении, — поднялась из кресла Альбина.

— Тебя никто и не приглашает, — заметил босс, — ты можешь идти, если у тебя больше нет никаких замечаний или наблюдений.

— Пожалуй, нет, — немного подумав, ответила Альбина, — только одно. Придя ко мне, девочка сама была очень напугана. Просто тряслась от страха. Она не профессионал, и никого за ней нет. Она так боялась, что я думала, она обмочит мне хорошее кресло.

— Ладно, Альбина, будем надеяться, что твоя наблюдательность тебя не подводит. Ты можешь идти.

— Мы оставим все это внутри или вы будете доводить эту информацию до других учредителей? — обратился к шефу сотрудник.

— Думаю, пока нет, — ответил начальник. — Хотя один из наших учредителей в общих чертах будет проинформирован. Другому пока говорить не стану. С ноутбуком — это наш просчет, нам и подчищать. Не нужно, чтобы другие знали, что в нашей части работы бывают такие досадные оплошности. Пока нет нужды распространять сведения о наших собственных ошибках. Пришли ко мне Зайца, и пусть все пока останется между нами.

Сотрудник поднялся, совещание на этом закончилось.

Я перестала звонить на тот телефон, и маме сказала, что нужда отпала и звонить больше не нужно. Он больше не появится. Он сказал, что ему нужен один день, но прошла неделя. И за все это время — ни одного сообщения через Аню. Ничего. Пустота. Словно и не было этого человека в моей жизни. А может, его и не было? Может, все это я себе вообразила? Может, на самом деле все гораздо проще? Приехал частный сыщик по своим делам в родной город, застрял ввиду таинственности происходящих в нем событий, заскучал, а тут под руку подвернулась дамочка. Слегка постарше его самого, но, в принципе, сойдет — дамочка еще вполне себе ничего. Дела кончились, все остальное тоже. Может, действительно все обстоит именно так? Илья не говорил мне, что наши отношения что-то для него значат. Не признавался в любви. Не строил никаких общих планов. Так с чего я вообще взяла, что имею для него какое-то значение? Разомлела дурочка под ясными глазками симпатичного мальчика? Хотя какой уж он мальчик? Мне еще повезло, если учитывать, что одна барышня из-за него добровольно на тот свет отправилась…

Как больно… А ведь я думала, что самая сильная, самая страшная боль мне уже известна, и хуже быть просто не может. Но господу зачем-то было угодно сделать испытания, посланные мне, еще более изощренными. Хотя испытывать по большому счету уже нечего. Я уже и так не я. Горстка пепла. Дунь на нее — разлетится по ветру, даже следа не останется.

Сидение дома в четырех стенах доконало меня окончательно. Аня не звонила, и мне, признаться, перестало нравиться наше одностороннее общение, которое имеет место, только если я сама наберу ее номер. И я тоже перестала ей звонить. Я практически перестала разговаривать с мужем, благо он тоже не рвался вступать со мной в общение, видимо, думал, что мне нужно пережить свой позор в одиночестве. В какой-то момент у меня возникло настойчивое желание пойти к Семе и все ему рассказать. Об Илье, о «Белой лилии», о трагических судьбах людей, которые оказались ее жертвами. Но что-то меня останавливало. Вернее, вполне определенное «что-то». Мне не давал покоя вопрос, откуда у Семена, а затем и у Максима взялись драгоценности из коллекции Семилетова. Наверное, стоило задать этот вопрос Семе напрямую — он простой человек и не любит обиняков и недомолвок, но я все еще чего-то ждала. Где-то в глубине души, видимо, продолжала ждать появления Ильи. А ему бы не понравилось, если бы я задавала Семену подобные вопросы. Он хоть и бывший, но следователь и привык, видимо, держать процесс под контролем. Или он Семена в чем-то подозревает? Или боится, что Семен, узнав о сомнительном происхождении вещи, начнет собственное разбирательство? Да, скорее всего.

На девятый день моего одиночества неожиданно выглянуло солнышко, я проснулась с плохим самочувствием, которым была обязана вчерашнему коньяку, и сразу же озаботилась привычной для себя проблемой: как привести себя в порядок. И неожиданно обнаружила, что быть брошенной любовницей — это тяжелее, чем страдать от алкоголизма. Алкоголь вновь показался мне спасителем в трудной ситуации, от него, по крайней мере, знаешь, чего ждать.

Начало смеркаться, когда я, испробовав все виды времяпровождения — шатание по магазинам, обед во французском ресторане и даже посещение выставки экзотических животных — оказалась перед обычной дилеммой. Что делать дальше — где-нибудь выпить или идти домой? Не хотелось ни того ни другого. Я отчетливо представила себе, каким мог бы быть мой день, находись рядом Илья. И когда от нахлынувшей тоски больно сжалось сердце, я увидела его. Живого и невредимого, вполне осязаемого. Сначала я не могла поверить своим глазам: этого не может быть! Илья уехал и еще не возвращался, его просто не может быть в городе! Не может по одной простой причине: если бы он вернулся, я должна была об этом знать. Но он был здесь, и я узнала об этом случайно. Осознание этого факта обрушилось на меня молотом, выбило из меня последние песчинки надежды и развеяло их по ветру. Я никак не проявила себя, хотя Илья находился на расстоянии 20 метров, он вышел из машины, серебристой «Ауди», и спокойно беседовал с кем-то по телефону. Я не стала ждать, когда он закончит разговор и заметит меня. Побежала вперед, как только на светофоре зажегся зеленый свет. Не важно было, куда я бегу и в каком направлении. Главное было уйти от того места, где сейчас находился Илья. Пройдя быстрым шагом квартал, я расслабилась, по моим щекам побежали быстрые горячие слезы. Еще через минуту они превратились в судорожное рыдание, с подвыванием и визгом, и я была вынуждена спрятаться в первую попавшуюся подворотню, чтобы избежать слишком пристального внимания прохожих.