Танки генерала Брусилова - Анатолий Матвиенко

Обвиняемый покосился на холуйское лицо титулярного советника и решился уцепиться за брошенный спасательный круг.

– Ко мне зашли двое пожилых людей, по описанию как две капли воды похожих на убийц Густава Тринклера в 1902 году, отказавшегося загубить русские моторы в угоду германскому изобретателю Дизелю и русскому заводчику Нобелю. Мне предложили саботаж, а затем переезд в Германию, обещали двести тысяч марок. Я опасался за свою жизнь, приоткрыл ящик и взвел револьвер. Когда фон Рейнсман потянулся к оружию, я выхватил наган и выстрелил в него, он – в меня. После второй пули, попавшей ему в горло, Рейнсман упал, а второй господин сунул руку под сюртук. Понимая, что они пришли убивать меня, я счел, что у него также спрятан револьвер или браунинг. Поэтому в третий раз выстрелил и попал ему в глаз.

Великий князь повернулся к Вознесенскому.

– У вас есть еще вопросы?

– Нет, но, Ваше Императорское…

– Даже мне, неюристу, очевидно – господин Брилинг оборонялся.

– Дело важное, иностранный подданный, нельзя спешить…

– Владимир Павлович! – в голосе князя звякнуло нечто железное. – Предприятие Фрезе выполняет важнейший военный подряд. – Если из-за ваших фантазий господин Брилинг через полчаса не будет на заводе, пеняйте на себя.

Великий князь посмотрел с минуту на пантомиму «рыба». Следователь открывал и закрывал рот, но не осмелился возразить.

– То, что вы накропали о Рейнсе, потрудитесь передать Корпусу жандармов в дело об убийстве Тринклера. – Князь встал и, желая поставить последнюю точку, обернулся к Брилингу. – Николай Романович, нам по пути. Мотор ждет внизу. Составите компанию?

Инженер красноречиво глянул на Вознесенского, который торопливо подтвердил «все в порядке, не извольте беспокоиться».

– Полиция у меня изъяла часы, бумажник.

– Всенепременно вам доставят на дом. Ваше Императорские Высочество! – судейский поклонился, затем без поклона добавил: – До свиданья, господин Брилинг.

– Прощайте, господин титулярный советник.

На широкой лестнице храма правосудия, сбегавшей к парадному входу, князь неожиданно заявил:

– А ведь это произвол и беззаконие, да, Николай Романович? Быть не должно, что родственник Императора так запросто надавливает на следователя, освобождает убийцу из-под стражи. Ровно также незаконно держать в тюрьме невинно осужденного.

Революционер споткнулся на ступеньке и схватился за перила, дабы не скатиться вниз. Идущий с ним августейший субъект – последний человек, от которого можно ожидать подобных реплик.

– Спасибо, Ваше Императорское Высочество.

У дворца Фемиды Петр Николаевич сдал душегуба на руки Макарову и Фрезе. Адмирал похитил освобожденного, заявив, что Брилингу незамедлительно надо домой – поесть, помыться и переодеться. В авто, отгородившись от водителя перегородкой, первым делом спросил о Рейнсе.

– Я лично с ним никогда не встречался. Однако наслышан, что он – изрядный стрелок. Как же вы его сподобились опередить?

– Прикрылся чертежом и выстрелил первым. Бумагу с обугленной пулевой дыркой изорвал в клочки до вызова полиции.

– Второго негодяя – чтобы не осталось свидетелей, – заключил адмирал. – Вы решительный человек, Николай Романович.

– Позвольте предположить: великого князя именно вы уговорили приехать?

– Не стану отпираться. И благодарить не нужно. Мой покойный друг Александр Берг завещал мне присмотреть за бронеходным делом в России, когда уйдет в мир иной. Потому вы и Ипполит Романов всегда под моим надзором. А дела нынче такие, что впору к вам охрану приставлять. Рудольфа Дизеля денежные тузы убили без малейших колебаний, как стал неугоден. Утопили в Ла-Манше без лишних слов.

На этом история со смертью отставного германского адмирала фон Рейнсмана закончилась, а немецкий посол удовлетворился отчетом об обстоятельствах гибели кайзеровского подданного. Совсем иначе отреагировала Австро-Венгрия на убийство человека, у которого охрана была, и не из последних.

28 июня 1914 года боснийский серб Гаврило Приницип, отправленный в Сараево по приказу Драгутина Димитриевича (Аписа), увидел медленно разворачивающееся авто из кортежа эрцгерцога Франца Фердинанда. Если бы сербский националист продолжал жевать только что купленный сэндвич либо водитель развернул авто на квартал раньше, повод к дальнейшим трагическим событиям появился бы, вероятно, намного позднее. Вряд ли бы Великая война началась ранее 1915 года.

Однако недогрызенный бутерброд полетел на мостовую, а горе-патриот пальнул в живот герцогине Софии Гогенберг, жене эрцгерцога, и в шею самому Францу Фердинанду. Дознание добыло доказательства вины Аписа в подготовке гнусного убийства, и власти Австро-Венгрии 23 июля потребовали расследования на землях Сербского королевства, а также выдачи причастных австрийскому правосудию. Сербия сочла это умалением суверенитета и отказала. Австро-Венгрия приступила к мобилизации армии для вторжения. Император Вильгельм заверил, что Германия не оставит австрийского союзника без поддержки.

27 июля Его Императорское Величество Николай Второй изволили побряцать оружием, объявив «частичную мобилизацию» против Австро-Венгрии. Масштабной войны с Германией русский великий стратег и дипломат рассчитывал избежать, отправив 29 июля кайзеру телеграмму с предложением «передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференцию». В качестве ответа получил в лоб 31 июля немецкий ультиматум с требованием прекратить мобилизацию, а отступить не позволила великодержавная гордость.

1 августа британский министр иностранных дел с порядочностью и честностью, издревле присущими этой нации и ее правителям, пообещал Германии проигнорировать английские обязательства перед Россией, если кайзер ограничит свои аппетиты русскими землями и не тронет французов. Германская империя объявила войну России.

В этот судьбоносный день 1 августа произошло ключевое событие, превратившее пока еще местный конфликт во всеевропейскую войну. Французский президент и правительство, прекрасно понимающие, что любые британские обещания и договоренности никогда не стоили дороже бумаги, на которой записаны, решили не доверять судьбу республики слепому случаю. Франция, опасаясь немецкого вторжения, приступила к всеобщей мобилизации, чем фактически вступила в войну.

Германия начала войну против Бельгии и вторглась в Люксембург, столь маленький, что для официального объявления войны княжеству у Вильгельма не нашлось чернил. После этого Британия, не считавшая возможным допустить победоносное шествие кайзера по Западной Европе, также вмешалась, послав войска во Францию. Австро-Венгрия объявила войну России. Мелким, но неприятным ударом в спину стало присоединение Болгарии к Австро-Германскому союзу: болгарский король считал свою страну обиженной результатом Балканской войны.

По России разнесся бабий плач и стон: кормильцев отрывали от семей и посылали на войну. В дворянских семьях проводы офицеров происходили чинно, но не менее драматично.