Герои русского броненосного флота - Владимир Шигин

На флагманском корабле Бутаков не засиживался. Легкий на подъем, он почти каждый день перебирался с одного судна на другое, чтобы обучать, наставлять, проверять.

– В каждом из вас должен царить дух соревновательности! – объявил Бутаков своим офицерам. – А потому отныне будем проводить гонки судов и шлюпок. Лучшие будут награждаться, худшие порицаться!

Помимо всего этого Бутаков теперь имел возможность всесторонне проверить свои исследования законов вращения винтовых судов. Применение паровой силы во флоте и замена деревянных судов железными влекли за собой и изменение тактики ведения боя. Именно этим вопросам он и посвятил свое очередное сочинение «Новые соображения пароходной тактики». Труд контр-адмирала был сразу же заметен и оценен Академией наук Демидовской наградой «за совершенно самостоятельное творение, обогащающее литературу и практику новыми фундаментальными открытиями и исследованиями».

В конце 1860 года Бутакова определили в комиссию по расследованию гибели клипера «Пластун». Клипер возвращался с Тихого океана и неожиданно взорвался в виду Кронштадта. До сих пор причина гибели клипера неизвестна, однако есть основание предположить, что судно взорвал доведенный до самоубийства старшим офицеров содержатель крюйт-камеры. Отрядом судов, куда входил взорвавшийся «Пластун», командовал товарищ Бутакова по Севастополю контр-адмирал Андрей Попов. Разумеется, Попов был против версии о доведенном до самоубийства содержателе, бросавшей тень на него самого. На этой почве между адмиралами произошло бурное выяснение отношений, и былой дружбе пришел конец.

В раздоры двух бывших друзей свою лепту внесла и своенравная Амалия Арсеньева, за что-то невзлюбившая Попова.

В июне 1861 год у Бутаковых родился сын Александр. От императора Александра II супруга контр-адмирала была пожалована бриллиантовой брошью с изумрудом.

– Он будет продолжателем нашей династии! – заявил жене контр-адмирал, прибивая над колыбелью первенца портрет своего учителя – адмирала Лазарева.

В кампанию 1862 года в состав эскадры вошел отряд новых винтовых канонерских лодок. На них контр-адмирал проводил испытания шестовой мины. По итогам испытаний он докладывал великому князю Константину: «Всеми этими опытами комиссия под моим председательством пришла к убеждению, что идея миноносных судов заготовляет нам возможность иметь самое сильное оружие из всех досель придуманных, а заряд в один пуд произведет страшное разрушение в неприятельском судне при совершенной безопасности от этого для минного судна».

– Мне не надо внешнего лоска, мне нужно бесстрашие командиров в командовании своими судами! – внушал Бутаков. – Что мне за дело, что люди бойко кричат: «Ваше-ство!», тогда как мачты или гафеля смотрят в разнотычку, паруса плохо закреплены, постановка тента небрежная, за бортом висят концы, флаг или вымпел запутан, шлюпки дурно управляются, а буксиры подаются медленно!

Чтобы экономить время и не отправлять поломанные суда в Кронштадт, Григорий Иванович приказал оборудовать под плавмастерскую старый пароходофрегат. Один из механиков, служивших на эскадре, позднее вспоминал, что командующий задавал непростые вопросы об их службе и не терпел обманов. Он говорил кратко и ясно, добиваясь того же от подчиненных. Бутаков подбирал соответствующих помощников, не стесняясь выдвигать молодых способных офицеров. Как специалист, он вдавался в технические тонкости, не любил болтунов. С теми же, кто совершал ошибки, он разговаривал в каюте, а в особых случаях промахи обсуждали на собрании моряков в кают-компании.

Подготовку всех своих сорока канонерских лодок Бутаков начал с подготовки их машин и самих механиков, подготовка которых не блистала. Самые лучшие из механиков шли служить на железную дорогу, где условия труда были лучше, да и платили щедрее. Так что приходилось работать с теми, кто остался.

Ближе к лету весь свой «москитный флот» Бутаков вытаскивал на буксирах на Гельсингфорский рейд. Далее начинались непрерывные совместные маневрирования и учения. В приказе от 11 июля 1861 года Бутаков сформулировал основную задачу обучения: «Нам нужно научиться для будущей (вероятно, железной) шхерной флотилии быть не стадом, наскоро согнанным, а стройною силою, толково, а потому и легко передвигающейся с места на место на основании современной науки и внушающей к себе уважение порядком и быстротой своих действий. Насколько мы продвинемся в настоящую кампанию в этих древней и современной науках, настолько мы приблизимся к славным для флага нашего в этих водах временам Петра…»

Затем, собрав офицеров, Бутаков ошарашил их:

– Идите в шхеры! Каждый из вас должен плавать там с закрытыми глазами без лоцманов.

Слова начальника кое-кто воспринял как блажь, ведь до этого времени все, как могли, избегали полных опасностей шхер, где продырявить днище было проще простого.

Бутаков же требовал идти в шхеры и, невзирая на опасность крушения, там плавать.

– За лихость и аварии наказывать не стану, а вот за робость и осторожность, наоборот, взыщу!

Так началось освоение дотоле безлюдных шхер. Теперь канонерские лодки могли атаковать противника, дерзни он войти в Финский залив из бесчисленных шхер, сами оставаясь для него недосягаемыми.

Хитрый Краббе при случае намекнул генерал-адмиралу о том, что Бутаков на своей эскадре излишне увлекается и подвергает людей неоправданному риску.

– Напиши ему от меня, что сие меня тревожит, ибо ведет к напрасным авариям и гибели людей.

Бутаков письмо получил, а прочитав, на угол стола кинул:

– Мы тут не гимназисток готовим, а моряков и не на каруселях кататься, а на морях до смерти драться, а к этому привычка нужна немалая!

У Григория Бутакова был несомненный литературный талант, а потому некоторые его приказы можно читать как очерки: «Мне весело видеть, как “Осётр” пышет паром из всех ноздрей, идя для получения приказаний, и как командир этой лодки лейтенант Римский-Корсаков исполняет сигнал “приблизиться” так хорошо, что, несмотря на шум машин двух лодок, можно внятно и явственно переговорить с ним!»

Порвав дружеские отношения с Поповым, Бутаков тем не менее приятельствовал с двумя другими бывшими черноморцами – адмиралом Новосильским, бывшим тогда главным командиром Кронштадтского порта, и капитаном 1-го ранга Лесовским, состоявшим у него в помощниках. Из письма Лесовского Бутакову: «Любезный Григорий Иванович! Я вчера был у Новосильских, и они поручили мне просить Вас и жену Вашу к ним в субботу на вечер (dancing). Передавая Вам это приглашение, напомню Вам, что квартира моя к Вашим услугам, равно как и я сам. Мой почтительнейший поклон Амалии Арсеньевне и за тем весь Ваш, Лесовский».

Когда из США стали приходить сведения об успешных действиях в ходе Гражданской войны на море бронированного «Мерримака» и низкобортного башенного «Монитора». Особенно потряс Бутакова таранный удар «Мерримака» в борт корвета северян, почти сразу пустивший его на дно. Бутаков сразу же решил действовать.

На судах эскадры читали приказ командующего: «Настало время железных флотилий… “Мерримак” ударил в бок не столько корвета, стоявшего на якоре, сколько в бюрократические морские администрации Соединенных Штатов и Англии, которые дремали под защитою деревянных стен своих кораблей и только в виде лакомства для балованных детей строили своим нациям несколько железных судов».