Что осталось после нее - Элен Мари Вайсман

— Какого черта? — закричал Бруно. — Не трогайте меня! Вы не имеете права! Я не ваш пациент!

Доктор Роуч встал, взял со спинки стула свое пальто и продел руки в рукава. Потом он посмотрел на медсестру Тренч.

— Кларе я назначаю инсулинотерапию, — произнес он, застегивая пиджак.

Медсестра Тренч кивнула. Ее глаза заволокли слезы. Затем доктор Роуч с непроницаемым лицом взглянул на Бруно.

— А вам я рекомендую пройти осмотр, Джозеф. Или Бруно, или как вас там.

Бруно попытался встать. Сжимая кулаки и с ненавистью выплевывая слова, он проговорил:

— Вот, значит, как? Вы сами будете решать, кто сошел с ума, кто лжет или еще что-нибудь на ваше усмотрение? Вы просто запрете нас здесь, как в тюрьме?

— Я выполняю свою работу, — ответил доктор Роуч. — Я хочу помочь Кларе. И я помогу вам.

— Ни черта подобного! — проревел Бруно. — Чего вы испугались? Что вы скрываете?

Клара обмякла в кресле. Она почувствовала, что ее сейчас вырвет. Санитар схватил девушку и дернул вверх, поднимая на ноги. Бруно удалось вырваться. Он бросился к Кларе, схватил ее и потащил к двери.

— Хватайте их! — завопил доктор Роуч.

Санитар обхватил Клару за талию и понес назад, оторвав от земли. Она вонзила ногти в его руку, царапая кожу, но он этого словно не заметил. Клара, повиснув в воздухе, наблюдала за тем, как санитары повалили Бруно на пол. Доктор Роуч поспешил к ним со смирительной рубашкой, и санитары рывком подняли Бруно с земли. Он брыкался и извивался, но санитары высоко заломили ему руки. От боли Бруно согнулся вдвое, и его глаза полезли из орбит. Он поднял взгляд на Клару.

— Ничего, — сказал он полузадушенным голосом, — мы выберемся отсюда. Я найду способ.

Доктор Роуч вонзил шприц в его плечо и отступил назад, глядя на то, как санитары, толкая и пихая Бруно, надевают на него смирительную рубашку. Клара зажмурилась. Она не могла на это смотреть.

Тюрьма Бедфорд

Октябрьский ветер трепал ей волосы, пока она стояла у железных ворот высотой с двухэтажный дом, разглядывая здание тюрьмы Бедфорд-Хиллс. Ожидая, когда охранник впустит ее внутрь, Иззи повернулась к ледяному ветру спиной и, дрожа всем телом, запахнула плотнее воротник куртки. За воротами она видела нагромождение кирпичных зданий с зарешеченными окнами и многочисленные трубы. Чем-то похоже на Уиллард, если не считать сторожевых вышек и железной проволоки над заборами.

Она посмотрела на парковку, которая находилась через дорогу: Пег сидела в машине на водительском сиденье и следила за ней через лобовое стекло. Она позвонила заранее, чтобы получить разрешение на визит, и предложила пойти вместе, но Иззи сказала, что хочет попрощаться с матерью наедине. От волнения у нее сводило желудок. Может, еще не поздно передумать? Но как только она решила, что все-таки попросит Пег ее проводить, из-за ворот показался охранник. Шаркая ботинками по асфальту, он со скучающим видом огляделся по сторонам.

— Пропуск? — потребовал он, подойдя к девушке.

— У меня нет, — сказала Иззи. — Я… м-м… Я никогда здесь раньше не была. Моя мать сейчас в больнице. Опекунша позвонила коменданту, и он разрешил мне приехать, чтобы ее повидать.

— Как тебя зовут?

— Изабелла Стоун, — ответила она.

— Стой здесь, — велел он.

Охранник открыл черный ящик на столбе рядом с воротами, набрал номер и вкратце описал ситуацию.

— Ага, — подтвердил он. — Иза… как там тебя зовут?

— Изабелла Стоун, — сказала она.

— Изабелла Стоун, — повторил охранник. — Ну да. Ладно.

Он повесил трубку и посмотрел на нее.

— Документы есть?

Она полезла в сумку и достала свидетельство о рождении и ученический билет. Он посмотрел на них, еще раз взглянул на нее, сверяя с фотографией, и открыл ворота.

— Возьми пропуск в администрации, — велел он.

Иззи сунула документы в сумочку, оглянувшись через плечо, махнула Пег и вошла внутрь.

Охранник показал на кирпичное здание справа.

— Видишь синюю вывеску? На ней написано «Для посетителей»?

Иззи кивнула.

— Иди по дорожке ко входу, потом нажмешь на кнопку и повторишь то, что ты мне сказала.

— Поняла, — ответила она и, наклонив голову, пошла навстречу ветру, придерживая полы платья.

Зачем она вообще его нацепила? Когда она была маленькой, мама шила ей платьица, завивала волосы и вплетала в них розовые ленты. Но в шесть лет Иззи взбунтовалась против рюшек и воланчиков. Ей хотелось носить футболки и джинсы, как все ее друзья. Тогда это казалось таким важным! Мама уступила, но Иззи помнит, как она погрустнела, потому что поняла: ее малышка уже выросла. Сейчас она почти никогда не носила платья. И сегодня зря надела. Ветер хлестал по голым ногам, а Иззи думала о том, что мама все равно не увидит, в чем она пришла.

С комком в горле, с трудом сдерживая слезы, Иззи нажала на звонок, и ее впустили внутрь. Администратор в окошечке, не поднимая глаз, протянула ей какие-то анкеты и велела их заполнить. Иззи прошла к стулу и села, стараясь не слишком заметно рассматривать детей, которые играли и читали за детскими столиками в центре комнаты. Там были школьники, малыши и младенцы, мальчики и девочки от десяти до двенадцати лет. Все они смеялись и улыбались, как будто играть в тюрьме — это вполне нормально и естественно.

Сначала Иззи недоумевала, спрашивая себя о том, как они здесь оказались. Потом поняла: дети пришли навестить своих матерей, которые сидят в тюрьме. Она закусила губу. «Интересно, хоть один ребенок из тех, что постарше, отказывался от свиданий с матерью? — подумала она. — Или они всегда приезжали их навестить, несмотря ни на что?» Она начала заполнять анкеты, а внутри тяжело ворочалось чувство вины.

Наконец появилась надзирательница, которая повела ее в больницу. Следуя за ней, Иззи прошла за железную дверь. Они оказались в коротком коридоре. Внутри пахло сыростью, железом, мочой и чем-то похожим на карри. Вдоль одной стены тянулись длинные зарешеченные окна. Напротив она увидела три открытых двери. Охранница остановилась и показала Иззи, чтобы она вошла в первую дверь. Она повиновалась. В комнате рядом с белым столиком стояла другая женщина.

— Я должна обыскать твою сумку, — объяснила она.

Иззи сняла ее с плеча и подала охраннице.

— Подними руки. Ноги на ширине плеч.

Иззи проглотила комок в горле и подняла руки. Тюремщица обыскала ее с ног до головы, пощупала даже между ног и под грудью. Когда обыск закончился, первая охранница отвела ее обратно в коридор. Они подошли к двери из железных прутьев. Иззи стояла за надзирательницей, ожидая, когда она ее откроет. Колени подгибались. В ушах отдавался стук сердца. Побывать в тюрьме само по себе неприятно, но чем ближе она подходила к палате, где лежала ее мать, тем сложнее становилось передвигать ноги.