Безумный Макс. Поручик Империи - Михаил Ланцов

Когда же Император вернулся на трон – за дело взялись союзники.

Французы дали орден Почетного легиона третьей степени в обход пятой и четвертой. То есть отметив исключительность подвига[51]. Англичане выдали свою высшую воинскую награду – крест Виктории от имени парламента и государства и орден Заслуг[52] с мечами от Георга V лично. Кроме того, Максим был награжден VI степенью ордена Святого Иоанна Иерусалимского за очень важное и своевременное открытие в медицине. То есть он стал эсквайром Мальтийского ордена при посредничестве англичан. Сербия выдала орден Белого орла с мечами, Черногория – Князя Даниила I, Бельгия – Леопольда II. Все третьей степени. Даже японцы отметились, вручив по совокупности орден Священного сокровища пятой степени. Для них вообще-то было нехарактерно награждать солдат европейских союзников, но Максима-сан смог впечатлить самого Императора…

Дальше был банкет и прием по случаю, на котором лейб-гвардии ротмистр Максим Иванович Меншиков на негнущихся ногах, обвешанный орденами словно рождественская елка, чувствовал себя невероятно странно. Он был ошарашен. Смущен. Подавлен. Восхищен. И даже испуган в какой-то мере.

Помня о его ране, его сильно задерживать не стали. Самый минимум, необходимый для приличия.

Он вышел из дворца, сел в пролетку и отправился на выделенную ему казенную квартиру. Хорошее расположение. Пять комнат. Очень недурная обстановка. Старый солдат-ветеран в качестве слуги за казенный счет[53].

Но на этом ничего не закончилось. Весь последующий вечер и даже ночь прибывали подарки и поздравления от всяких-разных людей. Отметились даже Великие князья, не говоря уже о прочих. Дарили все подряд. Кто что. И деньги, и дорогое французское вино, и разнообразные безделушки. А утром восьмого ноября пришло письмо от Татьяны, где она поздравляла от себя лично и писала массу всякой нежности и лирики. Ну и сатирических замечаний, описывая в красках, какой переполох в госпитале подняли их публичные «обнимашки». И о том, что она скучает, напоминая про его обещание не уезжать из России…

Максим уронил руку с ее письмом на диван и откинулся на спинку.

Он был готов к чему угодно, только не к такому повороту дел. Обдумывал планы отъезда из страны, в которой, как он считал, его не ждет ничего, кроме забвения и унижения. Даже прикидывал варианты бегства из тюрьмы, если вдруг его туда отправят. Однако сейчас, осыпанный наградами с ног до головы и держа письмо Татьяны, он уже так не думал.

Лейб-гвардии ротмистр сидел с совершенно дурацкой улыбкой и пытался понять, что ему дальше со всем этим делать. В его голове творился бардак с коренным сломом всех шаблонов. Но, так ничего и не придумав, он решил навестить свою новую семью, дабы выразить ей благодарность. В конце концов, Иван Николаевич и Мария Эдуардовна этим жестом сделали для него очень многое. Ну и попросить совета о нюансах своего дальнейшего бытия в свете обретенного положения в обществе.

Кроме того, новоиспеченного Максима Ивановича безумно волновал вопрос о том, кем является его мама по замыслу Ивана Николаевича. Во всяком случае, парень надеялся на то, что ей окажется какая-нибудь балерина или актриса. Хотя и понимал, что папа, скорее всего, завернул куда более интересную интригу.

12 января 1915 года, Петроград

На следующий день после награждения к Максиму прибыл курьер с приказом, отправляющим его в четырехмесячный отпуск для поправления здоровья. С сохранением полного усиленного жалованья лейб-гвардии ротмистра да с дополнительными выплатами и столовыми деньгами[54]. Очень неплохая сумма, кстати. В сочетании с кабинетской пенсией это вывело парня на уровень генерал-лейтенантского содержания. То есть он мог позволить себе довольно приятную жизнь.

В том же конверте лежало и направление в Николаевское кавалерийское училище для приведения своих знаний в порядок после контузии. С правом свободно посещать любые занятия на свое усмотрение. То есть никаких экзаменов, никакой мороки и муштры. Что считает слабым – сам и подтянет. Видимо, о его попытках самостоятельно восстановить образование наверху прекрасно знали и высоко их оценили.

Удобный и изящный ход. Лучше и не придумаешь. А вот отношения с новой семьей были странными и далеко не такими радужными, как хотелось бы.

Мария Эдуардовна приняла его прохладно, с нехорошим прищуром поглядывая на супруга. Очень уж сходство бросалось в глаза. Более того, позже он узнал, что по его отъезду она Ивану Николаевичу закатила масштабный скандал с «оперной арией и танцевальными номерами». Дескать, скотина, бабник и все такое.

А вот с новым отцом все сразу заладилось. Он в свои сорок восемь лет не терял молодецкого задора и был не дурак гульнуть. Да с размахом и огоньком. Было бы на что. И вот тут крылся подвох… На первой же их «приватной» встрече в ресторане Иван Николаевич поведал сыну печальную историю о том, что у него долгов аж на сто тысяч рублей. Безумные, просто невероятные по тем временам деньги! Надо было умудриться столько занять! Дело дошло до того, что даже его имение майоратное оказалось взято под опеку Государем. В общем – все грустно и словно в той присказке: «Денег нет, но вы держитесь».

Не самые приятные новости. Ведь в случае кончины нового родителя парень имел все перспективы получить это гигантское долговое ярмо себе на шею. В нагрузку к титулу. Но дальше оказалось еще любопытнее.

– Иван Николаевич, – тихо спросил Максим.

– Папа, – поправил его Меншиков-Корейша.

– Папа, – с трудом выговорил наш герой. – Вы уверены, что я – это я? Поймите меня правильно. Я же ничего не помню. Мария Эдуардовна на меня так смотрела… Она что, только узнала?

– Да, – охотно кивнул Иван Николаевич.

– А мы раньше с вами общались?

– К сожалению, нет. Если бы я знал, что у меня такой сын! Эх!

Максим подозрительно на него посмотрел. Судя по тону и объему выпитого, его собеседник был абсолютно уверен в том, что он – его ребенок. Иван Николаевич же, поняв, что сомнения не развеял, полез в карман мундира и достал оттуда старый, засаленный почтовый конверт. Печально посмотрел на него и передал сыну.