Врата трех миров - Ян Ирвин
Шрифт:
Интервал:
— Да, — согласился Иггур. — Нам нужно оказать сопротивление. Рульк демонстрирует свою силу на западе, испытывая нас. Гаршарды вновь выступили из Шазмака. Он становится сильнее с каждым часом. Мы должны сразиться с ним или погибнуть.
Магрета сидела молча, оробев от агрессивности Мендарка. Она не сомневалась, что он не прав. И вдруг ей пришла в голову мысль.
— Зеркало — это мое право первородства? — прошептала она на ухо Шанду.
Немного поразмыслив, он ответил:
— Нет, не твое, а Элиоры. Я всегда считал, что речь шла о Зеркале. Что же еще могла иметь в виду Ялкара?
Однако немного подумав, Шанд поднялся и сказал Магрете:
— Давай выйдем.
— Как всегда, ты удираешь, как только ты нужен, — ядовито заметил Мендарк.
Шанд бросил взгляд через плечо и усмехнулся, и они с Магретой исчезли за дверью.
Карана сидела, слушая разговоры о войне. Она знала, что война грядет: ее сны о Шазмаке и бездне возобновились неделю назад. Скоро она начнется. «Мне нужно домой, — в отчаянии думала Карана. — На сей раз я должна быть там».
— Это пустая трата времени, — горячился Иггур после нескольких часов бесплодных споров членов Совета.
— Да, — согласился Надирил. — У Феламоры золото Ялкары — это единственное, что не вызывает сомнений.
Иггур резко поднялся:
— Меня ждут более важные дела.
— Мы должны повести армию в Эллюдор и отнять у нее золото, — сказал Мендарк.
— У тебя нет армии, — осадил его Иггур.
— Да, Иггур, но если бы она у меня была, мне бы хватило мужества повести ее.
— Хватит твоих хитрых уловок, Мендарк. Я доказал свое мужество! — Порывшись в бумагах на своем столе, Иггур нашел свернутую рулоном карту. — Но в кои-то веки ты прав. Возможно, нам следует отправиться в Эллюдор и отобрать у Феламоры золото.
— Она спрячется, — возразила Карана. — Вам ее никогда не найти.
— У меня есть идея! — воскликнул Иггур. — Стража, очистите помещение!
После того как все ушли, Мендарк и Иггур продолжили обсуждение, словно близкие друзья, а не соперники.
— Ей от меня не спрятаться, — сказал Иггур, разворачивая карту. Это была та самая карта, которую рисовал Шанд в домике у моря, показывая Магрете долину Феламоры в Эллюдоре. — За один день я могу собрать целую толпу иллюзионистов. С их помощью мы можем загнать ее в угол, и ее безупречное убежище превратится в безупречную ловушку. Посмотри, отсюда лишь один выход.
Мендарк разглядывал карту:
— Да, Шанд определенно умеет подмечать детали! Расскажи, как ты собираешься действовать?
— Видишь, долина, выбранная Феламорой, окружена со всех сторон скалами, а вот эту тропу легко перекрыть. Можно спуститься с утесов — есть два варианта, — однако этот путь неудобен. Я бы пошел здесь, — указал он на карте, — хотя нам и нужна будет защита.
Мендарк перебил его:
— Если мы сумеем найти достаточно мастеров-иллюзионистов, и к тому же у нас будет чувствительница, чтобы соединить их, то мы получим возможность почувствовать любые чары Феламоры и разрушить их с помощью своих чар.
Иггур потер подбородок:
— Я знаю, что ты чувствительник, Мендарк. Но рискнешь ли ты своим разумом, а быть может, и своей жизнью ради такого непредсказуемого и… опасного предприятия?
— Я бы предпочел этого не делать, — ответил Мендарк. — Как ты правильно заметил, это предприятие рискованное, а у меня есть и другие обязательства.
— В таком случае есть ли у тебя какой-нибудь чувствительник на примете?
— Тут подойдет не всякий. Нужен такой, который может установить линию связи. Магрета это умеет.
— Но она же не чувствительница. К тому же Феламора ее слишком хорошо знает.
— Вообще-то я имел в виду одну особу — она перед нами в неоплатном долгу. Троекровница, но такая, которую можно держать под контролем. Это Карана. — Мендарк мрачно улыбнулся.
— Я тоже подумал о ней. Приведи ее! — приказал Иггур своему стражнику.
Карану привели, и Мендарк с Иггуром изложили ей суть дела. Она сидела перед двумя суровыми мужчинами, напуганная и оробевшая.
— Моя жизнь описала круг, вернувшись к началу. Все хотят меня использовать.
— Как это ни печально, такова уж участь чувствительников и двоекровников, и особенно троекровников, — заметил Иггур с сочувствием.
— Это твой долг, Карана! — сказал Мендарк. — Ты предала нас в Каркароне, и лишь благодаря слепой удаче мы уцелели. Как Магистр я заявляю, что у тебя нет выбора. В противном случае тебя ждет суд, а поскольку ты уже признала свою вину, тебя осудят по обвинению в предательстве. Но как обладательницу столь ценного дара, вероятно, тебя приговорят не к смертной казни, а к пожизненному рабству в качестве чувствительницы.
— И первое задание рабыни — участие в этом предприятии.
— Совершенно верно.
Карана опустила голову. «Каждый мой поступок неотвратимо вел к следующему, — подумала она. — Так было с самого начала. Какой смысл противиться судьбе?»
— Я буду вашей чувствительницей, — сказала она. — Когда мы начнем?
— Немедленно, — ответил Мендарк. — Собери своих иллюзионистов, Иггур, а я соберу своих.
— Так скоро! — в тревоге воскликнула Карана. — Мне нужно время на подготовку.
— Если мы замешкаемся, Феламору предупредят, и нам ее никогда не найти.
— Мне страшно, — тихо произнесла Карана, но они не обратили на ее слова ни малейшего внимания, и она умолкла.
Однако прошел чуть не целый день, пока все собрались: стражники Мендарка во главе с Оссейоном и его другом Торгстедом, армия из тысячи солдат, опытных альпинистов, возглавляемая Ванхом, недавно вновь произведенным в маршалы; а с ними — пятьдесят два иллюзиониста (из них половина — женщины). На мужчинах-иллюзионистах были черные одеяния с белым капюшоном, на женщинах — белые с черным капюшоном. Лиан участвовал в экспедиции в качестве летописца.
Никто не знал о месте назначения и цели — за исключением троих. Все вместе они добрались до опушки Эллюдорского леса верхом, а затем спешились и отправились к месту назначения форсированным маршем. Маленький отряд остался охранять выход из долины, чтобы препятствовать возможному бегству. Остальные взобрались на вершину горы и принялись ждать.
Хотя был второй день весны, холода еще были зимние. В полночь пятьдесят два иллюзиониста заняли свои места в затемненной палатке. Они встали в круг, напоминая домино: черное с белым, белое с черным, снова черное с белым, и так далее. Лиан, сидя в углу, молча наблюдал за этой сценой, чтобы потом описать ее в своем сказании. Он был и так расстроен, к тому же ему передавалось настроение Караны, ужас которой все усиливался.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!