Лидерство во льдах. Антарктическая одиссея Шеклтона - Альфред Лансинг

Оставшаяся часть дня прошла без инцидентов, пока ближе к наступлению сумерек Крин не начал готовить похлебку. Через пару минут он позвал Шеклтона вниз и дал ему чашку с водой на пробу. Шеклтон немного отхлебнул, и его лицо стало очень серьезным. Вода во второй бочке, упавшей в море во время загрузки «Кэйрда», оказалась грязной. У нее был ни с чем не сравнимый привкус соленой морской воды, которая, по всей видимости, просочилась внутрь. Более того, бочка была почти наполовину пуста, а значит, очень много воды вытекло.

Крин спросил Шеклтона, как ему поступить, и тот довольно раздраженно ответил, что они ничего не могут сделать, раз это последний запас воды, придется его использовать.

Крин принялся варить похлебку. Когда она была готова, все осторожно начали ее пробовать, но чуда не произошло — похлебка имела очень неприятный соленый вкус.

Для Шеклтона это означало одно: надо спешить. Как только стемнело, и Уорсли встал у румпеля, Шеклтон пришел к нему на корму, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. По словам Шеклтона, запаса еды хватало на две недели. Но воды оставалось меньше чем на неделю, и она была почти непригодной для питья. Поэтому следовало как можно быстрее доплыть до земли.

Неизбежно вставал вопрос: удастся ли им добраться до Южной Георгии? Шеклтон спросил Уорсли, насколько точны, по его мнению, последние расчеты? Уорсли пожал плечами. Если повезло, то погрешность составила максимум десять миль, но всегда существовала вероятность ошибки.

Оба знали, что кроме двух крошечных островков в Атлантическом океане между Южной Георгией и Южной Африкой на расстоянии около трех тысяч миль больше нет ни клочка суши. Если из-за просчетов во время шторма они пропустили остров, второго шанса у них не было. Земля находилась с наветренной стороны, и они не смогли бы до нее добраться. Они не должны были пропустить ее.

К счастью, когда наступила ночь, буря, пришедшая с северо-запада, слегка утихла, и небо стало проясняться. В час ночи Шеклтон решил, что теперь вполне безопасно продолжать путь, и они снова взяли курс на северо-восток.

Сейчас самой главной задачей было узнать их местоположение, но вскоре после рассвета все вокруг накрыл плотный туман. Смутно виднелись лишь контуры солнца. Уорсли все утро держал секстант под рукой, надеясь, что туман рассеется. После нескольких часов ожидания он достал дневник и почти в отчаянии написал: «Самые неблагоприятные условия для замеров. Туманно, и шлюпка прыгает как блоха…»

Обычно, для того чтобы сделать замеры, нужно сопоставить с помощью секстанта периметр солнца с горизонтом. И сейчас Уорсли, силясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь туман, пытался найти центр солнечного диска. Он снова и снова делал расчеты, чтобы, основываясь на среднем результате из всех полученных, прийти к более или менее точным данным. Наконец удалось определить, что они находились на 54°38′ южной широты и 39°36′ западной долготы, в шестидесяти восьми милях от берега Южной Георгии. Но Уорсли сразу же предупредил Шеклтона, чтобы тот не сильно доверял этим расчетам.

Изначально они планировали обогнуть западный берег Южной Георгии, пройти между островами Уиллис и Берд, затем повернуть на восток и плыть вдоль берега до китобойной базы в Лит-Харбор. Но этот план напрямую зависел от точности расчетов и не учитывал нехватку воды. Сейчас не имело значения, где именно они причалят, главное было — поскорее оказаться на земле. Поэтому они взяли курс на восток в надежде, что подойдут к западному побережью острова, неважно куда.

Между тем ситуация с водой была намного серьезнее, чем им показалось сначала. Солоноватый вкус — это еще полбеды, но она была загрязнена отстоявшимся осадком и волосками оленьих шкур, которые каким-то образом попали в бочку. Эту грязную жидкость приходилось процеживать через аптечную марлю, и только тогда пить, но из-за соли она лишь усиливала жажду. Кроме того, Шеклтон снизил ежедневную порцию воды до половины чашки, а также отменил порцию горячего молока в начале каждого ночного дежурства. Днем он объявил, что команда будет получать похлебку только два раза в день.

Весь день нарастало ощущение, что они вот-вот должны увидеть какой-то знак приближения земли — птиц, водоросли или что-нибудь еще. Но ничего такого не было. К вечеру ожидание сменилось чем-то, похожим на опасение странного парадоксального характера.

По оценке Уорсли, они находились примерно в пятидесяти милях от берега. Но его расчеты могли быть не совсем верны, а значит, оставался шанс, что они намного ближе.

На западном побережье Южной Георгии не существовало никаких поселений, поэтому даже не стоило говорить о маяках или буях, по которым они могли бы ориентироваться. На самом деле и по сей день западное побережье Южной Георгии до конца не изучено. Поэтому они вполне могли врезаться ночью в землю — внезапно и катастрофически.

Однако это страх удивительным образом уравновешивался другим страхом: что они ночью могут просто проплыть мимо, не увидев остров и никогда об этом не узнав. И действительно, это уже могло произойти.

Теперь вокруг царила кромешная тьма, и «Кэйрд» плыл на востоко-северо-восток, подгоняемый ветром по левому борту. Красными от соли глазами все напряженно всматривались в темноту в поисках туманного контура земли. Внимательно прислушивались в надежде услышать какой-нибудь необычный звук вроде звука волны, разбивающейся о рифы. Но видимость была хуже некуда: тучи закрывали звезды, а по поверхности воды стелился туман. Они слышали только стоны ветра и тяжелые всплески волн.

Жажда обостряла ожидание, каждая прожитая минута казалась часом. Но несмотря на дискомфорт и неуверенность, люди с трудом подавляли в себе возбуждение и волнение. На каждом дежурстве теперь говорили о том, как скоро они доплывут до китобойной базы и каково будет, наконец, помыться, надеть чистую одежду, уснуть в настоящей кровати и поесть за настоящим столом.

Проходили часы, но по-прежнему ничто не свидетельствовало о приближении к берегу. В четыре часа утра, во время дежурства Уорсли, Шеклтон остался с ним на корме, чтобы следить за появлением земли. Они плыли со скоростью три узла и к шести часам утра должны были находиться менее чем в пятнадцати милях от берега, но все еще не видели ни кусочка льда, ни водорослей.

Наступило семь часов. От берега Южной Георгии их должно было отделять всего двенадцать миль, но по-прежнему не было никаких признаков приближения земли. Ожидание постепенно стало сменяться нарастающим напряжением. Некоторые из вершин Южной Георгии достигали десяти тысяч футов в высоту. Они уже должны были показаться на горизонте.

В восемь часов Шеклтон заступил на дежурство, хотя никто уже не думал о чередовании дежурств. Все с надеждой и волнением смотрели по сторонам. Но видели только море и небо, как всегда.

К девяти часам Шеклтон отправил Крина готовить похлебку. Когда она была готова, все быстро поели и вернулись на места, чтобы продолжить наблюдение.

Наступило странное время стремления и ожидания, усугубляемых мрачными невысказанными сомнениями. Все должно было закончиться очень скоро. Это хороший повод для радостного волнения, и даже ликования. И все же внутри каждого из них звучал недовольный голос, не желавший умолкать: они могли искать напрасно. Если там был остров, они должны были заметить его несколько часов назад.