Остров Сахалин - Эдуард Веркин

Безусловно, двойное мордование негра представляло определенный этнографический и, не побоюсь сказать, футурологический интерес. Площадь Реставрации продолжала заполняться народом, по моим прикидкам, на площади собралось около миллиона человек, возможно, больше, издали, разумеется, они не воспринимались как китайцы, скорее как люди, пожалуй, люди.

Центральная площадь Южного напоминала широкий пологий амфитеатр, я сверилась со старинным, еще довоенным справочником, раздобытым мной в гостинице, и смогла опознать местность по некоторым приметам, в частности, по треугольному пруду, окруженному узкоколейной железной дорогой, когда-то здесь тянулась улица Детская.

Разумеется, сейчас тут никаких детей не было, лишь взрослые. Да и улиц как таковых тоже не было, прежнее геометрическое совершенство разрушилось, и все стало кое-как, без плана, системы и смысла. Сам пруд находился в некотором углублении, вокруг которого располагалась плотно утрамбованная земля, задирающаяся кверху; через эту землю проступали остатки многочисленных бетонных зданий, на этой земле стояли самодельные вышки с трибунами, несколько старых кранов с подвешенными на тросах балконами; а некоторые из зрителей запаслись ходулями разной степени высоты. Продвинуться через толпу не получалось, однако ко мне практически сразу подскочил некий расписанный китаец, предложивший услуги гида и место на третьем этаже сохранившегося пятиэтажного дома; цена оказалась невелика, и я решила не упускать возможность посмотреть на мордование сверху.

Китаец проводил нас к разрушенному дому, и мы заняли место в маленькой комнате с ободранными обоями, на которых раньше сияли звезды. Стены, где было окно, не существовало, ее вынесли целиком, так что наши кресла располагались на самом обрыве; Ерш улыбнулся и совершенно неожиданно для меня приблизился к краю, сел на бетон и свесил ноги; я села все-таки в кресло.

Отсюда открывался исключительный вид. На поверхности треугольного озера плавали черные шары, много шаров, меж ними желтели две надувные платформы, пока пустые, без негров.

Солнце сместилось, и я вдруг увидела, что озеро фиолетового цвета, я спросила у сопровождающего нас китайца, что это означает. Он ответил, что этому явлению есть две серьезные причины: во-первых, фиолетовый – любимый цвет господина Цзина, солидного человека, владеющего многим в этом городе; во-вторых, озеро пресное – и это тоже одна из особенностей Южного – такого открытого водоема с пресной водой на Южном Сахалине больше нет, фиолетовый же цвет вода имеет от яда, который в ней растворен. Вода хоть и пресная, но для употребления совершенно негодная, в противном случае озеро давно бы вычерпали. Кстати, самоубийцы Южного не ищут для своего исхода каких-то оригинальностей, как это частенько принято на склонном к выкрутасам севере, они просто пьют воду из озера, после чего встречают первые рассветные лучи и околевают на парапете.

Кроме неестественного цвета озера приводило в замешательство и расстояние до берега открытых надувных платформ, весьма немалое. Я задумалась: каким же образом на таком расстоянии должно осуществляться мордование? Неужели из рогаток или самострелов? И где, собственно, сами негры?

Китаец пояснил, что никто пользоваться рогатками не станет – это неприлично, а любые виды самострелов запрещены. Но в целом я права: мордование в Южном отличается от подобных фестивалей в других населенных пунктах, имеет свои традиции, свое неповторимое и узнаваемое лицо. Жители города не жалеют средств и усилий для праздников, всегда подходят к ним основательно, а не абы как, в частности, недалеко за городом есть особая ферма, на которой разводятся негры специально для подобных мероприятий, так что Южный может смело похвастаться тем, что негры здесь всегда в достаточном количестве, а иногда и в избытке. Кстати, некоторые каторжные, вышедшие в состояние свободных поселенцев, любят потешить себя и частными мордованиями; к этому развлечению постепенно пристрастилась и китайская компрадорская элита.

Это гид произнес с отвратительным сладострастием.

И тут же добавил, что сегодня стоит ожидать необычайно интересного зрелища, поскольку в честь праздника один негр убьет другого до смерти.

Я поинтересовалась, как в этом участвует публика, китаец ответил, что публика подбадривает бьющихся и делает ставки, варварский обычай саморучно кидаться в негров штырями, камнями и экскрементами здесь, в Южном, давно изжит, мордование, таким образом, возложено на самих мордуемых, что гораздо более цивилизованно и гигиенично.

Послышался ржавый звук, ударила струя пара, загремело железо, и по узкоколейке вокруг озера двинулся небольшой паровоз, снабженный тремя вагонами и открытой платформой, на платформе сидели разряженные в непривычно яркие платья дамы, кто находился в вагонах, видно не было, поскольку окна забирались плотными шторами. Китаец пояснил, что в вагонах располагаются самые дорогие места, для людей, которые состоятельны и могут позволить себе приватность.

Достаток жителей Южного действительно высок – содержать в городе изрядный водоем, да еще окруженный железнодорожной веткой, не имеющей никакого экономического значения, то есть, по сути, являющийся роскошью, мог, пожалуй, только он. Южный был богат и избыточен, как богаты и избыточны любые столицы, пусть даже и столица каторжного Сахалина, однако я ничуть не пожалела, что оказалась здесь уже на обратном пути, сумев увидеть и другую сторону острова.

Поезд остановился на берегу пруда, и действо началось.

Первыми на ристалище вышли не негры, а специально обученные собаки, едва платформы сошлись, они с видимым наслаждением вцепились друг в друга и принялись терзать, это продолжалось довольно долго, причем при полном восторге публики, а закончилось неожиданно – одна собака задавила другую, но та успела вцепиться ей в заднюю лапу и утащить победительницу на дно. Утонули обе. Тут же несколько человек кинулись в пруд с намерением выловить трупы собак, в фиолетовой жиже возникла схватка, в ходе которой, как я отметила, были покалечены несколько китайцев. То, что пруд отравлен, ничуть не смутило охотников за собачатиной.

Наш гид в досаде стукнул кулаком по стене, видимо, он проиграл деньги на собачьем бою, после чего пояснил, что это тоже традиционная часть праздника: перед тем как за дело примутся негры, публика всегда наблюдает за схватками животных.

После собачьего боя последовала битва двух свиней. Я, если честно, не знала, что такое практикуется, однако китаец сказал, что бой свиней гораздо интереснее боя собак, потому что свиньи не в пример яростнее и не отступают никогда, свиньи не стали дожидаться, пока надувные платформы сблизятся, одна из свиней в боевой ярости кинулась в воду и преодолела преграду вплавь.

Они сшиблись с бешенством и отчаяньем. В стороны полетели кровь, ошметки сала и шерсти, свиньи не отступали, укус у каждой был мощный, челюсти вырывали куски, однако бой не прекращался; закончилось все довольно быстро – свиньи вцепились в глотки и свалились на платформу, где лежали до смерти, брызжа кровью и стараясь задеть противника задними копытами. Потом затихли. И тут же в пруд ринулись не десятки, но сотни китайцев и, захлебываясь, по грудь в воде устремились к центру пруда, для того чтобы добыть еще и свинины.