Ритуал - Адам Нэвилл

62

Когда Люка забирали из комнаты, на нем не было ничего кроме хомутов на запястьях и лодыжках. Локи и Фенрис были пьяные и неуклюжие.

Он не сопротивлялся, когда его проталкивали сквозь узкий проход, а потом тащили по тесной неустойчивой лестнице вниз, потому что не хотел, чтобы его уронили. Риск свалиться с трехфутовой высоты и неспособность самостоятельно избегать острых кромок и углов заставляли нервничать.

Лишь когда его вытащили из дома на холодный сырой воздух, под почерневшее небо, он оказал сопротивление. Лежа на небольшой поляне, в угловатой тени старого черного дома, Люк резко выдернул ноги из рук Фенриса, поддерживавшего его, словно свернутый ковер. Потом вывернулся из длинных белых ручищ Локи и тут же упал вниз лицом на мокрую траву.

Подтянув под себя колени, попытался встать и тут же рухнул на бок. В холодной сырой траве он на секунду замер, обдумывая следующий шаг.

Фенрис громко рассмеялся, его тонкий смех растворился в сумерках.

– Куда ты пойдешь, Люк? – задумчиво спросил Локи, тяжело дыша.

Большой костер потрескивал и плевался искрами, выбрасывая оранжевые языки пламени высоко в небо. Снопы горящих пористых листьев поднимались с потоками горячего воздуха вверх, скручиваясь и уменьшаясь до размеров красных светящихся точек.

Звучала яростная музыка. Земля приглушала звук, но силы этого какофонического скрежета хватало, чтобы достичь холодного темного леса и ушей того, что ползало по этой страшной черной земле.

К перилам крыльца было прислонено ружье, возможно, на тот случай, если Один не сумеет отличить жертву от избранных. В тени крыльца, на маленьком деревянном стуле, сидела старуха и наблюдала за Люком. В черных глазах на бесстрастном лице играли отблески костра.

Чтобы повесить его на крест, им придется разрезать нейлоновые хомуты на запястьях. Это будет последний шанс. Люк набрал полные легкие воздуха и содрогнулся всем телом. Он изо всех сил пытался сдержать позывы мочевого пузыря, но не смог. Теплая, как сама жизнь, жидкость хлынула из него, орошая тело.

Темнеющее распятие выглядело тонким и хрупким. Интересно, выдержит ли оно его вес? Какой абсурдной и банальной будет его смерть на покосившемся и перевернутом кресте.

– О боже, – невольно воскликнул Люк, подумав о длинных гвоздях и молотке в тонких татуированных руках Фенриса.

Но рядом с распятием он увидел мотки старой волокнистой веревки, похожей на бельевую, и с облегчением понял, что они приготовлены для него.

На фоне темнеющих деревьев, погружающихся во мрак древних корней и зарослей папоротника символ перевернутого креста выглядел чересчур наивно. Как реквизит из дешевого фильма ужасов с плохо загримированными, бездарными актерами. Как фальшивый артефакт, приобретший незаслуженный культовый статус и разочаровавший, когда правда вскрылась. Разве можно так умирать? Это было бы смешно, если б не было так грустно.

– Теперь, Люк, ты никуда не убежишь, – сказал Локи, отдышавшись. – Ноги у тебя будут связаны. Поэтому тебе не скрыться. Если будешь сопротивляться, нам придется… э…

– Выбить из тебя все дерьмо, – взвизгнул Фенрис.

– Ну, как-то так, – согласился Локи. – Что я могу сделать для тебя, так это дать выпить напоследок, мой друг.

Локи вытащил из-за серебристого патронташа рог и опрокинул у него над лицом. Люк с радостью подставил рот под струю кислой обжигающей жидкости. Выдвинул вперед челюсть, чтобы направить тошнотворный поток себе в глотку. Но прежде чем щедрое тепло разлилось по кишкам, ему захотелось блевать. Голова закружилась, словно он впервые в жизни попробовал алкоголь. Это был чистый спирт, разбавленный подслащенным апельсиновым соком. Люк перекатился на бок и выкашлял из горла то, что не успел проглотить.

Сегодня «Блад Френзи» особенно постарались. Не так часто они вступали в контакт с древним лесным божеством. Локи и Фенрис украсили свои талии множеством цепей, а бледные руки до самых плеч закрыли шипастыми нарукавниками. Их бицепсы щетинились острыми гвоздями. На каждом была футболка с красным колючим логотипом группы и с изображением мрачного озера. Лица покрыты толстым слоем белого грима. Глазницы закрашены черной краской, а подрисованные уголками вниз рты придавали лицам надменное выражение. Только Суртр оставалась голой. На ее коротком пухлом теле не было татуировок, лишь половые органы были украшены серебристым пирсингом.

Подошвой ботинка Фенрис перевернул Люка на спину, а Локи схватил за лодыжки и потащил по сырой траве к подножию распятия.

Несмотря на кажущуюся хрупкость креста, молодым людям потребовалась вся сила, чтобы вытащить его из ямы и опустить на землю. Они хотя бы догадались вырыть глубокую опору.

Фенрис поймал взгляд наблюдавшего за ними Люка.

– Красивая вещь, а? Блэк-метал старой школы!

Когда распятие было всего в паре футов от земли, они отпустили его, и оно с глухим стуком упало рядом с Люком. Они подкатили его тело к кресту, потом Фенрис схватил его за ноги и пододвинул к подножию длинной доски.

Локи подозвал Суртр. Она побежала к ним, неслышно ступая по траве. Когда она приблизилась, Люк увидел, что ее лицо раскрашено черной, белой и красной краской. В этой нарисованной гримасе было столько злобы и жестокости, сколько она смогла вложить. Хотя Люк и без грима чувствовал исходящую от нее ненависть. Особенно если вспомнить глаза, с которыми она напала на него. От ее близости у него внутри все сжалось.

Да что с ними? С ними всеми?

У Люка внутри все оборвалось, когда он вспомнил, что совсем их не знает. Абсолютно.

Он ненавидел их.

Его лодыжки были привязаны к деревянному кресту. Необработанное дерево ужасно кололо икры и пятки. Суртр села ему на грудь, лицом к лицу, прижав руки своими ягодицами. Локи наступил ему на горло своим огромным ботинком. Они действовали быстро и методично. Это были убийцы. Убийцы. Это слово снова прозвучало в голове Люка, и все его тело похолодело.

Перед глазами замелькало все, что у него отнимали: улыбающееся лицо матери; его собачка, Монти, склонившая набок голову перед прогулкой; сестра, отец, красотка Шарлотта в высоких сапогах, чей глубокий прикус был таким сексуальным, что он не смог перед ним устоять; коллекция компакт-дисков, стеллаж «Билли» из «Икеа» со всеми его книгами, стоящими в два ряда; настоящий эль в таверне «Фицрой»… Он остановил эту кинопленку одним громким всхлипом. Зажмурился и зарычал от отчаяния.

Его лодыжки были крепко-накрепко привязаны бельевой веревкой к жесткой деревянной доске.

Под тяжестью Суртр он едва мог дышать. Металл в ее голых гениталиях холодил живот.

– Херня ваша группа! – крикнул он, когда понял, что не сможет драться руками.

Суртр уткнулась пятками ему в подмышки. Поэтому, когда Локи перерезал нейлоновый шнур на запястьях, они с Фенрисом с легкостью развели ему руки в стороны и натянули через голову смердящее платье. Суртр освободила Люка от своего сокрушительного веса и помогла парням одеть его. Они облачили его в эту страшную ткань, запятнанную кровью прежних несчастных жертв.