Бойцовская порода - Лев Пучков

— И что б вы без меня делали? — нагло извратил ситуацию Караваев. — Пропали бы ни за грош! Все твои железяки-в багажнике моего «Опеля». Сейчас перегонишь во двор и аккуратно перетянешь к себе — чтобы поменьше народу видело. Ну? Скажи, скажи!

— Ой, Александр Николаевич… — восхищенно проблеял Витя. — Ой… Как же это получилось?

— Живи. Это не твоя забота, — щедро разрешил Александр Николаевич. — А меня сейчас другое волнует. Если и это утрясем, считай, все — вывернулись.

— Что-то забыли?

— Не забыли, а не смогли взять — там как раз самый ажиотаж был, — поправил Караваев. — Камеры и микрофоны… Это надо будет ночью, когда никого не будет… Ты сейчас садись, нарисуй мне подробную схему — куда чего запрятал. С пояснениями: камера номер один — в сливном бачке, микрофон номер два — в кучке засохшего дерьма под стойкой бара…

— Хи-хи… — податливо откликнулся на шутку хозяина Витя. — А вам очень жалко это потерять? Я имею в виду — камеры, микрофоны…

— Да при чем здесь — жалко не жалко?! — досадливо воскликнул Караваев — нет, мальчишка, конечно, славный, но до чего тупой, ужас! — «Жалко»… Вдруг дотошный следователь попадется, обстукает все, прощупает, да и найдет. А там ведь тоже номера…

— А там другие номера, — зардевшись, сообщил Витя, опуская взгляд и зачем-то пряча ладони между колен. — На нас они никак не выйдут — это все без учета, в розничной торговле взято. На рынке, в общем…

— Ну-ка, ну-ка! — Александр Николаевич весь посунулся к «электронщику» — до того стало интересно. — Как… А ну, еще раз!

— Я их провел как комплект, а сам купил вразносортицу на электронном рынке, — страшно конфузясь, пояснил Витя. — И камеры и микрофоны.

— Так… так. Но… я ведь сам подписывал чек! — не поверил Александр Николаевич. — Сам смотрел документацию — там все было в комплекте!

— А я в документацию их номера добил — там пустые странички были, — не смея поднять взгляд, пролепетал Витя. — Подобрал на принтере аналогичное качество печати… Вы же знаете, какие сейчас принтеры…

— И за сколько ты приобрел эти левые камеры и микрофоны? — вкрадчиво поинтересовался Александр Николаевич, подходя к столу и разворачивая к себе калькулятор. — А? Да ты не стесняйся, чего уж там!

— За полцены от того, что указано в табеле, — скромно сообщил Витя. — Но они — мало что левые — работают как фирменные! Поверьте — ни одного сбоя!

— Это не с уборной ли на втором камера? — прищурился Александр Николаевич и рявкнул:

— В глаза!!! Морду не опускать!

— Оттуда, оттуда! — прикрывшись руками, пискнул Витя — решил, видимо, что сейчас будут оскорблять физически. — Да-да, немножко барахлила… Но я ее поправил! Честное слово, я поправил — она теперь… Я ее… теперь вы меня уволите, да?

— За полцены, за полцены… — Александр Николаевич отщелкнул на калькуляторе сумму. — Ага! Так ты, паразит этакий, четыре семьсот с этой подмены поимел?

— Четыре четыреста, — сокрушенно вздохнул Витя. — Триста — продавцу, чтобы печать сразу не ставил… чтобы ниже вбитых камер и микрофонов поставил. Вот… Теперь вы меня…

— Нет, я тебя не уволю, — Караваев с большим трудом сдержал желание прыгнуть от радости к мерзкому лгунишке и задушить его в объятиях. — Пока не уволю… Ты у меня сколько получаешь?

— Да-да, я верну, верну! — встрепенулся Витя. — У меня получается… Вы же знаете… В рублях — три двести за неделю…

— Плюс — за мелкий шантаж папенькиных сынков и дочек, которых твои операторы отслеживают с травкой в уборных, — добил Александр Николаевич. — Сколько за это ты имеешь?

— Ой… — Витя закрыл лицо руками в непритворном ужасе. — Ой… Это вам… Это — кто? Сволочи!

— Доброжелатели, — подкорректировал определение Караваев. — Но ты, как-то не подумав, с ходу согласился отдать без малого пять штук баксов. А? В среднем даже если брать по полштуки за месяц, получается, девять месяцев ты будешь работать на меня даром?

— Я готов, — покаянно заверил Витя. — Лучше так, чем потерять любимую работу…

— Ага! Ну, молодец, нечего сказать… — Караваев шагнул к креслу и с искренней симпатией потрепал «электронщика» по плечу — тот дернулся, как ударенный током, и крепко зажмурился. Проверял Александр Николаевич, проверял. Ждал, когда намекнет малыш — какие разговоры, дядя? Мы теперь в доле! И добавь-ка еще чего-нибудь, я тебе не работяга безответный, привязанный к хорошему месту, меня везде возьмут! Вот так. А ведь не намекнул — даже и не подумал…

— В общем, я тебе прощаю эту маленькую шалость… и в дальнейшем, если наглеть не будешь, я буду закрывать глаза на твои шашни с юными марихуанщиками. Потому что ты проявил себя как преданный и верный товарищ. Я такие вещи ценю. Об одном прошу: ты больше так не делай. Я имею в виду — махинации с левыми комплектующими и подобные пакости. Договорились?

— Да ни за что в жизни!!! — разжмурившись, с чувством воскликнул Витя. — Чтоб мне провалиться, если я еще когда-нибудь…

— Ну, молодец, молодец, — похвалил Александр Николаевич. — А сейчас, молодец, поди аппаратурой займись. Сделай дубль документации, напиши объяснительную задним числом, что потерял подлинник… Ну, ты в курсе. Ступай…

Оставшись один, Караваев с хрустом потянулся, во всю ширь лица улыбнулся своему отражению в серванте и принялся расхаживать перед столом, мягко ступая по высокому ворсу персидского ковра.

— Алексанколаич?.. Да? — промурлыкал селектор. Ата, это Ирочка — секретарша, интересуется на предмет реализации дежурной похоти постсовещательного характера.

— Нет, Ирочка, нет! — с сожалением ответил Александр Николаевич, кратко обратив свой мысленный взор к воплям простаты и таковых (воплей) не обнаружив. — Иди-ка лучше Макса прогуляй. Только вахтеру не оставляй — поваляет опять кого-нибудь. Потом сюда приведешь.

— Хорошо, — ровным голосом ответила Ирочка. Ей все равно, гулять с Максом или неискренне имитировать ответную страсть на столе. С Максом даже лучше: не нужно потом приводить себя в порядок и выполнять обязательные процедуры контрацептивного характера. Тем более Макс в Ирочке души не чает — он вообще неравнодушен к молодым женщинам, а к секретарше хозяина питает особую приязнь, по-собачьи полагая ее очень привлекательной сучкой.

— Гулять, гулять, всем гулять! — продекламировал Александр Николаевич, бодро отстукав ладошками дробь по массивной столешнице красного дерева. — И радоваться, радоваться. Из такого тупика выкарабкались! Радоваться! Черт…

Увы, совсем радоваться не получалось. Червь грыз. Не тот, который — сомнения, а похожий, с такой же головкой отвратительной черненькой, имя ему — нехорошие подозрения, готовые в любой момент оформиться в стопроцентную уверенность…

Злодеи «вели» Тонконоженко. В какой момент к нему «подсели» — вопрос сугубо технический, но как минимум за сутки до трагических событий на Фрунзенской набережной эти нехорошие люди уже плотно работали с незадачливым «заказчиком». Ай, какая некрасивая картинка вырисовывается! Это же нужно было каким-то образом получить доступ в расположенную на втором этаже квартиру, соорудить за ночь аккуратное отверстие в плите перекрытия, организовать аудио и визуальный контроль за местом событий… То есть получается, что плохие люди спокойно наблюдали за телодвижениями плотников и электронного Вити и не стали чинить препятствия самому Караваеву, когда он, возомнив себя Глазом дня, присел за стеночкой понаблюдать за встречей. Плохие люди тревожить его не стали, а просто корректно вырубили электроэнергию, когда клиент готов был сказать нечто важное.