Окончательный монтаж - Михаил Март

Торжества победы добра над злом не получилось. С кислыми физиономиями бригада полковника Кулешова принялась за уничтожение улик. В первый раз за свою практику они делали все наоборот.

Похороны Гурьева прошли тихо и незаметно. О смерти четы Фельдманов и вовсе никто ничего не слышал. Зато похороны знаменитого галерейщика Баскакова проходили с помпезностью на Ваганьковском кладбище. Собрался весь бомонд столицы. Кулешов и Федоров тоже приехали, но держались в сторонке как наблюдатели. Вдову в черном поддерживали подруги Алина Малахова и Ирина Гурьева. Среди скорбной толпы полковники заметили и Всеволода Николаевича Дербенева.

– Если это не он, значит, его призрак, – тихо сказал Федоров.

– Такие люди, Федя, не умирают. Он еще на наших похоронах скупую слезу обронит. Вот она, каста победителей. Думаешь, они скорбят? Нет, они торжествуют.

– Я чувствую себя оплеванным.

– Брось, Федя. Мы свою работу выполнили. Ни за одну операцию милиция еще не получала столько. Степанов получил майора, тебя перевели в Москву, нам с начальником управления выдали премиальные, а что касается вдов, то ты видишь перед собой трех самых богатых женщин страны. Теперь их на кривой козе не объедешь.

Кулешов не выдержал и, смешавшись с похоронной процессией, подобрался к Дербеневу.

– Привет, Сева. Давно не виделись. Ходили слухи, будто ты погиб.

– Привет, Леонид Палыч. Значит, кому-то были выгодны эти слухи. Хотели отвлечь ваше внимание.

– Возможно. Особенно когда на изуродованных трупах нашли твои часы, перстень и ключи от дома.

– Да, да. Мы подавали с Иваном заявление в карельскую милицию еще две недели назад, но они так ничего и не нашли. Жаль. Хороший был перстень.

– Я тебя видел на открытии «Континенталя».

– Пришлось приехать на одну ночь. Неудобно было отказывать Нечаеву. Он нам прислал именные приглашения.

Они разговаривали тихо, смотря себе под ноги, будто каждый рассуждал вслух, общаясь с самим собой.

– Вы знакомы?

– Конечно. Бывая в Париже, я всегда останавливался в отеле «Ритц», а Нечаев был там главным. Я думал, вы пойдете на банкет, полковник, но вас там почему-то не было.

– Так ты даже на банкете был? – удивился Кулешов.

– До самого утра. Даже память осталась. Попал на страницы журнала «Глоб». Он валяется в моей машине.

– Красивое алиби, Сева. А где ты был в эту субботу?

– Всю ночь просидел в ресторане «Трапеза» с одним депутатом Госдумы и своим постоянным клиентом по антикварному бизнесу. Человек сто это могут подтвердить, если необходимо. Разошлись под утро.

– Смешные вопросы. Конечно, ничего другого я от тебя и не рассчитывал услышать. Но спросить хотел совсем о другом.

– Всегда готов ответить на любой ваш вопрос.

– Тогда скажи мне, сколько золотых фляжек ты продал? Одну Ирине Гурьевой, вторую Юлии Баскаковой, но были и другие.

– Всего пять. Одну подарил.

– Подарок с гравировкой?

Тут Дербенев впервые взглянул на полковника.

– А вы откуда знаете?

– Так, попалась одна из них мне в руки. На ней надпись «Анне с любовью от Д.». Но «Д.» – это Дербенев, а кто же Анна? Гурьева?

– Анну Гурьеву я не знал. Слышал о такой, но она погибла. Иногда Ирина представлялась гостям Анной, но так было угодно ее отцу. Я подарил фляжку Анне Фельдман. У нас была давняя связь. Теперь после смерти ее мужа об этом можно сказать.

– Да, наслышан о ее богатом прошлом.

Дербенев хмыкнул:

– У каждой женщины свое прошлое. Особенно у светских дам. Только они не любят о нем вспоминать. Слишком тернистый путь им приходится преодолевать со дна к вершинам олимпа.

– Да, Сева, я тебя понял. Но ты должен помнить, что я буду сидеть у тебя на хвосте, пока ты не сделаешь ошибку. Рано или поздно, но это произойдет.

– Вы мне это уже пять лет говорите. Бросьте, Леонид Палыч. В Москве нам двоим тесновато, я решил переселиться на Лазурный Берег или на Кипр. Всегда мечтал жить в мягком климате Средиземноморья.

– Лишаешь меня достойного соперника. Уходишь с арены победителем.

– Пора на покой. Да и вам дышать будет легче. Быстрее генеральские погоны получите.

Кулешов отошел и присоединился к Федорову.

– Ну что?

– Вынужден признать свое очередное поражение, Федя. Теперь эстафету перехватит какой-нибудь комиссар Мегрэ. Будь моя воля, я проводил бы Дербенева с оркестром. Он того стоит!

* * *

У выхода из кладбища стояло много шикарных лимузинов и престижных иномарок. К одной из машин подошел подполковник Жданов и, оглянувшись по сторонам, сел на заднее сиденье. В штатском он выглядел невзрачно, такие люди ничем не привлекают внимание. За рулем сидел Герман, он ждал свою хозяйку, которой был бесконечно предан.

– Привет. Вот я и нарисовался, – расплылся в улыбке Жданов.

– Вижу. Я уже в курсе. Молодец, парень, вовремя нас подстраховал. На таких, как Левша, ставки не делают.

– Трус и дерьмо. Делов-то – бах-бах, и готово.

Герман вынул из бардачка конверт и передал Жданову.

– Забирай и вали. Тут сам Кулешов пришел почести отдать. Не знаю только кому.

– Желаю весело отметить поминки, а меня ждет самолет. Завтра буду бултыхаться в Черном море.

– Не утони, ты нам еще нужен. Решительные деловые ребята всегда нужны.

– А я как пионер всегда готов!

Жданов исчез.

* * *

Поминки, устроенные в ресторане, носили след печали в течение получаса. После третьей рюмки никто уже не помнил, по какому поводу собрались. Все походило на свадьбу, если можно себе представить невесту в черном. С разных сторон доносился смех.

Вдова уединилась с Дербеневым в отдельном кабинете.

– Ну, Сева? Когда ты мне вернешь завещание и каталог?

– Когда на моем счете на Сейшелах появится лишних пять-десять миллионов долларов.

– Ты с ума сошел? У меня же наличные, – чуть ли не выкрикнула Юлия. – Как я могу их переслать? Через какой банк? Об этом тут же все узнают.

– Оставь наши банки в покое и свои наличные тоже. Деньги перешлет Мамедов из своих офшорных счетов на мой счет. Ты же собираешься продать ему галерею. Ради бога! Пусть обвешает свой отель подлинниками, которых тебе будет не жалко, а самые ценные картины скопирует Томилин, твой муж. Как видишь, эта схема хорошо срабатывает. Часть денег за галерею он может переслать на мой счет, у него это ловко получается. Он таким образом уже оплатил бриллианты для Алины. Ты останешься в стороне, а наличные тебе самой пригодятся.