Рокси - Джаррод Шустерман

Он закрывает глаза. Плотнее натягивает одеяло. Я легонько тяну за уголок, и одеяло падает на пол. У него нет сил его поднять.

— Мне кажется, ты раздумывал над способами облегчить свои мучения, — говорю я и придвигаюсь ближе, так чтобы он почувствовал, как от моего голоса шевелятся крохотные волоски в его ухе. — Она ждет тебя, Айзек. Она по-прежнему хочет тебя так же сильно, как ты хочешь ее. Всего-то и надо… чтобы ты… сделал выбор.

— Оставь меня в…

— Ты же сильный, правда, Айзек? Так покажи, насколько ты силен. Сделай свой выбор.

— Выбрать ее… это не сила. Это слабость!

— Ну это как посмотреть. Признать собственные нужды — что это, сила или слабость? Нужна сила, чтобы смириться и признать, что ты без нее не можешь жить. Потому что, возможно… заметь, я только предполагаю… она единственная на всем свете, кто тебя любит.

Сказав это, я отступаю — пусть теперь работает его собственный мозг. Рокси никогда не узнает, что я сделал для нее сегодня. Но это ничего. Я сделал это, потому что я добрый. Потому что я щедрый и альтруистичный.

— Спаси себя, Айзек. Ты знаешь как…

С этими прощальными словами я оставляю его. В конце концов, все, что я сделал — это лишь легонько подтолкнул его, направив по самой легкой дорожке, ведущей вниз. Она не без причины такая широкая и натоптанная. Что с того, что она ведет к обрыву? Все дороги где-нибудь кончаются, даже самые узкие и трудные. Они исчезают в ледяных горах или в глубинах безжалостного моря. И хотя они, как кажется, ведут к фальшивому свету на горизонте, ни одна из них не достигает луны.

АЙЗЕК

Айзек борется с одеялом, пытаясь плотнее завернуться в него, но оно кажется слишком маленьким. Все время падает на пол, а поднимать его больно.

«Я никогда больше не буду счастлив».

Айзек знает, что это ложь, но мысль все время преследует его. Приходит к нему снова и снова. Даже когда он старается от нее отгородиться, она пробивается сквозь блокировку — не облеченная в слова тихая волна отчаяния.

«Жизнь не имеет смысла».

Он мог бы перечислить тысячи причин, почему жить стоит, но у него нет на это сил. Отчетливо и связно ему удается сформулировать только вредоносные мысли, которые твердят, что он не только не хочет жить, но и не заслуживает жизни.

«Я всегда так себя чувствовал, и так будет и впредь».

Он ворочается в постели, желая содрать собственную кожу. Сколько времени прошло после визита Рики? Понимает ли друг на самом деле, насколько это все ужасно? Он только наблюдал ломку, никогда сам через нее не проходил. Но ведь есть же люди, которые проходили. С которыми можно поговорить. Поговорить о чем? О чем он только что думал?.. Погоди. Постой. Он может вытянуть мысль обратно из пропасти, если только приложит усилия. Он думал о… он думал о…

«Ты думал о том, как прекратить свои мучения».

Нет! Не об этом! Он хочет, чтобы мучения кончились, но не так. Он выдержит. Он промчится сквозь шторм. Только таким образом он сможет положить конец ужасу.

«Это будет длиться вечно. Ты будешь страдать всегда, всегда, всегдавсегда всегдавсегдавсегда…»

Это преисподняя. Как там о ней говорят? Вечное страдание. Все эти средневековые сказки об огне и сере — чушь. Что такое огонь, пожирающий тебя снаружи, по сравнению с огнем, сжигающим изнутри?!

«Ты можешь найти путь обратно. К ним. К ней…»

Пик ломки наступит на семьдесят втором часу. Это трое суток, а он только на полпути. На этот раз, когда родители придут домой, они все поймут. Они отвезут его в больницу, и доктора тоже все поймут, как только взглянут на него. Родители поначалу не поверят. Но анализ крови представит все доказательства, и тогда они увидят истинное лицо своего сына.

«Ты не вынесешь этого позора».

Нет! Ты вынесешь! Родители на твоей стороне. Они тебя любят и всегда будут поддерживать и помогать!

«Да, по обязанности. Разочарование вмиг погасит их любовь».

Айзек плачет, потому что не может противостоять этим мыслям. Дракон лжи издевается над правдой, давит ее, словно букашку, а потом становится на ее место — огромный, массивный, непоколебимый. Айзек не может ни обойти, ни заглянуть за него.

Его мысли путаются. Мир бледнеет и исчезает. Он в сумрачном лабиринте, затянутом плющом. Сон? Нет, это галлюцинация, потому что Айзек вдруг осознает, что бредет по коридору родного дома. Ночь прошла, всходит солнце. Но голоса все еще звучат, зовут его, ведут по коридору, и он идет словно в трансе.

Галлюцинации — последняя ступень перед смертью, насколько ему помнится. Что если он не выдержит абстиненции? Что если сейчас идет процесс превращения его, Айзека Рейми, в цифру в статистике? Значит, вот так он умрет?

«Спаси себя. Ты знаешь как».

И Айзек, спотыкаясь, торопится навстречу спасению. В ванную комнату в дальнем конце коридора. Его глаза сухи, губы потрескались. В ванной он опускается на четвереньки и шарит вокруг и позади унитаза. Да, он смыл таблетки, но вдруг он промахнулся, высыпая их туда? Что если одна отскочила от края и упала на пол? Ведь это же возможно? Более чем возможно, это правда! Должно быть правдой, потому что его ненасытная жажда отказывается принимать альтернативу.

За унитазом Айзек таки находит что-то маленькое и белое, но оно сминается в его пальцах. Клочок туалетной бумаги. Юноша впечатывает кулак в плитку на полу. Боль, но она какая-то далекая. И тут он видит кончик чего-то, высовывающийся из мусорного ведра. Кошелек для мелочи, в котором он хранил таблетки! Что если?.. Что если?.. Он хватает кошелек, запускает пальцы внутрь…

Таблеток в нем нет.

Но к своей несказанной радости Айзек находит там крошки. Белые крошки, оставшиеся в кошельке с тех времен, когда он делил таблетки пополам. Со всей аккуратностью, на какую только способен, он переворачивает кошелек и вытряхивает мелкие, как порошок, кусочки на ладонь. Призрак спасения.

Он слизывает их с ладони, затем выворачивает кошелек и облизывает подкладку. Этого недостаточно, но это придаст ему сил, чтобы выполнить то, что он задумал.

* * *

Городской автобус, по мнению Айзека, — не что иное как суд на колесах, где пассажиры — коллегия сомнительных присяжных. Конечно, каждый вроде бы погружен в собственные проблемы, но в действительности все только тем и занимаются, что судят всех вокруг.

Чего это твой ребенок так разорался? Ты, должно быть, ужасная мать.

Твоя сумка с покупками всем мешает! Ты эгоистичная и бесцеремонная тварь.

Ах у тебя дезодорант выветрился? Да ты просто грязная скотина, вот и все.