Куриный бульон для души. Мы сильнее наших страхов. 101 история о людях, которые рискнули ради мечты - Эми Ньюмарк

Я стояла на вершине 300-метровой горы в Омане, по пути на пляжный курорт на берегу Персидского залива. Казалось бы, отправиться в отпуск в эти края – и так большой шаг за пределы зоны комфорта. Но это было только начало. Поездку организовали по высшему разряду: нас забрали из аэропорта Дубай в соседних Объединенных Арабских Эмиратах, мы пересекли границу и оказались в Омане. Это живописная страна на Аравийском полуострове, известная своими скалистыми песчаниками, утопающими прямо в море. Вы бы только видели эти отвесные склоны высоких гор, о которые разбиваются волны, и пляжи, расположенные прямо вдоль кромки моря.

Самым сложным оказалось добраться до курорта. Он был настолько труднодоступен, что преодолеть последний этап можно было тремя способами на выбор: на быстроходном катере, на машине по узкой извилистой дорожке с крутыми поворотами и без каких-либо ограждений или спрыгнуть на параплане с той самой 300-метровой горы и приземлиться прямо на пляж. Согласно сайту tripadvisor.com, самые крутые смельчаки выбирают именно такой вариант.

Я как очень крутая 59-летняя туристка решила отправиться на пляж на параплане. Мне казалось, это довольно жесткая конструкция с крыльями вроде птичьих. Тогда бы это соответствовало законам аэродинамики. Крылья, уже установленные на своем месте, должны были отлично работать – это вам не прыгать с самолета на парашюте, который может неправильно раскрыться или запутаться.

Поэтому я была потрясена, когда на меня начали надевать страховку. Обернувшись, я увидела тонкий кусок ткани, лежавший на земле позади меня, – с кучей прикрепленных к нему веревок. Только тогда до меня дошло, что эта штука называется парапланом, потому что создана на базе парашюта. Мне ли, специалисту в области языков, этого не знать. В тот день я явно была не в ударе!

Однако раздумывать было некогда – на меня уже надевали снаряжение. Затем нахлобучили шлем. Я не знаю, что они ответили на вопрос «для чего это?», но мне послышалось «для опознания тела». Потом мне объяснили, что нужно побежать к скале и не останавливаться ни при каких обстоятельствах. Потому что в противном случае потоки воздуха не подхватят этот тоненький кусок ткани, и я полечу вниз, прямиком навстречу своей смерти.

Я даже возразить не успела – и вот мы с инструктором уже бежим к скале. Парашют вдруг чудесным образом наполнился, и мы взмыли ввысь, потоки воздуха унесли нас даже выше точки старта. Инструктор беспокоился, что нам, возможно, придется задержаться на высоте дольше, чем положено, так как воздушные потоки были очень сильные. Конечно, я наслаждалась полетом только наполовину, потому что вторая половина моего мозга пыталась вспомнить, что такое «сдвиг ветра» и имело ли это какое-то отношение к происходящему. А что, если направление ветра сменится? Вдруг мы рухнем камнем вниз?

Тем не менее мы парили в воздухе пятнадцать минут, а потом наконец пошли на снижение, до тех пор, пока не вытянули ноги и не побежали по пляжу до полной остановки. Миссия выполнена, самое время чего-нибудь выпить, надеюсь, это первый и последний раз в моей жизни!

Это было невероятно, и я ни капли не жалею о том, что решилась. С тех пор я попробовала много менее экстремальных вещей, потому что теперь я все сравниваю с парапланом. Если я смогла спрыгнуть с горы в Омане, то мне точно по силам прокатиться на американских горках у себя в Штатах, выступить в качестве ключевого докладчика на конференции или отведать новое блюдо. Теперь мне, кажется, всё по плечу. И шестьдесят – это совсем не приговор, как я раньше думала.

В нашей семье все тихие и спокойные. Таких, как моя мама, бабушка и я, обычно называют интровертами. Мама может часами читать книгу, бабушка – слушать музыку, а я – сидеть в абсолютной тишине и писать. Стоит мне только подумать о том, чтобы пойти на какое-то мероприятие, где много незнакомцев, как у меня начинается паника. Я всегда восхищаюсь людьми, которые легко приобретают новых друзей и в незнакомой компании могут свободно общаться то с тем, то с другим. Я на такое не способна и давно с этим смирилась.

Но двенадцать лет назад все изменилось. Мы с мужем переживали непростой период. Работа и воспитание четверых детей отнимали много сил. Малышам нужно было постоянное внимание, ведь им было всего четыре, шесть, семь и восемь лет. Проблем и так хватало с головой, как вдруг у меня обнаружили рак груди.

В тот год в начале бейсбольного сезона мы с мужем смотрели игру нашего сына, когда к нам подошел отец другого мальчика. Обычно во время просмотра муж обсуждал игру с кем-то, а я просто сидела рядом. Но тот мужчина начал беседу именно со мной. Он сказал, что недавно развелся и его теперь уже бывшая жена и я могли бы стать хорошими подругами. По словам мужчины, наши дети были практически одного возраста – они могли бы играть вместе. И у них тоже было четверо детей. Но больше всего меня убедил его последний аргумент: она тяжело переживала развод, а у меня был рак, поэтому он подумал, что в такой непростой период мы могли поддержать друг друга.

Всю дорогу до дома в тот день я обдумывала его слова. Мне на самом деле нужно было с кем-то поговорить. Муж делал все, что мог, но есть такие вещи, связанные с раком груди, которые может понять только женщина. Потом я подумала о том, каково сейчас ей. Она начинала новую жизнь, воспитывая четырех детей, – с таким тяжело справиться в одиночку. Раньше я никогда просто так не подходила и не представлялась незнакомому человеку, и я не была уверена в том, что у меня хватит на это смелости теперь. Но что-то внутри говорило мне, что стоит попробовать.

Мне понадобилось две недели на то, чтобы уговорить себя сделать это. Однажды утром я проснулась, надела на лицо «маску храбрости» и решила обзавестись новой подругой. Все дети, кроме младшей, были в школе, поэтому я взяла ее и направилась к дому той женщины. Я постучала в дверь и подумала: она решит, что у нее на пороге стоит какая-то ненормальная.

Она открыла дверь, я представилась и объяснила, что познакомилась с ее бывшим мужем на бейсбольной игре и поняла, что наши дети почти ровесники. Она пригласила нас с дочкой в дом и угостила чаем с домашним печеньем. Мы разговаривали о детях, городе, бейсболе. Я даже не заметила, как пролетели полтора часа. У меня было ощущение, будто мы знаем друг друга давным-давно. Не возникало никаких неловких пауз, разговор лился сам собой. После школы мы договорились погулять с детьми в парке. Это был первый из сотни наших совместных походов туда. Красная скамейка на площадке стала нашей «терапевтической скамейкой».

Шли месяцы, а затем и годы, а мы все еще нуждались в нашем убежище в парке. Ее развод и мой рак были далеко в прошлом, другие проблемы приходили и уходили. Однако они никогда не казались такими уж трагичными, потому что у меня была подруга, которая всегда готова выслушать. Дети стали уже слишком взрослыми для походов в парк, и наша «терапевтическая скамейка» сменилась на шезлонг у бассейна или кресла у барбекю во дворе – обстановка не имела значения. Самые мрачные времена в моей жизни наступили, когда у сына обнаружили рак мозга. Подруга разделила со мной горе, а через несколько лет – радость, когда сын выздоровел.