Нарушитель спокойствия - Ричард Йейтс

Изначально он планировал поездку в Голливуд только как способ заработать достаточную сумму для последующего возвращения на Восточное побережье, но с недавних пор его планы изменились. От добра добра не ищут: мягкий климат, хороший дом, выгодный заказ Манчина и – самое чудесное из всех возможных совпадений – встреча и возобновление связи с девчонкой из прежней команды Кеннеди. Он не очень-то ей доверял – однажды она его бросила и вполне могла бросить вновь, – и ему не нравилось то, как она обошлась с этим беднягой Уайлдером, пусть даже сам Пратт от этого только выиграл; но при всем том ему было с ней хорошо. Подобно стакану холодного молока, выпиваемого им ежедневно в одиннадцать утра, она заставляла его чувствовать себя молодым, здоровым и полным сил. Он не считал нужным что-то менять в их отношениях, а там будет видно. Анонимные алкоголики научили его не заглядывать в будущее дальше чем на день вперед.

Он работал без перерыва часа два или три и поднялся из-за стола, только когда услышал шум подъезжающей к дому машины.

– Боже, ну и денек! – сказала она, входя. – Даже не знаю, рассказывать тебе об этом или нет.

– Конечно, ты все расскажешь, – сказал он, – после того как выпьешь.

Он наполнил два бокала – бурбон со льдом для нее и кока-колу для себя, – пока она устраивалась в одном из шезлонгов на крыльце.

– Отлично! – сказала она после первого глотка. – Именно этого мне и не хватало.

И затем поведала ему обо всем: о Чедвике, «Эльдорадо» и университетском медцентре вплоть до слов Роуза: «Сомневаюсь, что мы сможем держать его здесь».

– В таком случае куда его отправят?

– Не знаю. – Она закрыла глаза и помассировала двумя пальцами свою переносицу. – Ох, Чет, я понимаю, что это очень дурно с моей стороны, но меня мало заботит, куда его отправят. Они врачи, им виднее. По крайней мере, он в хороших руках.

– Да, – сказал Честер Пратт, мысленно признавая ее правоту – вряд ли она могла сделать для Уайлдера что-то большее, – но был вынужден на секунду-другую вглядеться в ее лицо, прежде чем решить, что она ему все еще нравится.

– …И я никак не могу избавиться от чувства огромного облегчения, – продолжала она. – Эти его проблемы… они просто за пределами моего понимания, вот и все; бороться с ними выше моих сил. Ему нужна помощь профессионалов, и он ее получит.

Солнце опускалось к горизонту. Лучи его приобрели оттенок сухого вермута, и лицо Памелы только выигрывало при таком освещении. Как может кому-то не нравиться девчонка с такими скулами и такими ресницами?

– Какие планы на ужин? – спросила она. – Дом или ресторан?

– Ресторан. В половине восьмого мы встречаемся там с Биллом Костелло.

– Это такой противный мозгляк из телешоу? Как оно там – «Давайте спросим папочку»?

– Не говори так, Памела. Он мой хороший друг. Одному богу известно, где бы я сейчас был, не стань он моим опекуном сначала в Нью-Йорке, а теперь и здесь. Он для меня сделал больше, чем я даже могу…

– Не скромничай, ты сам отлично справился.

– Я никогда бы не справился без его помощи. И потом, Билл стареет, и он одинок. Это самое меньшее, что мы можем для него…

– Ладно-ладно. Если уж ты впал в сентиментальность, я ничего не могу с этим поделать. У меня есть время принять душ?

– Конечно.

– Что мне надеть?

– Не имеет значения. Ты прекрасно выглядишь в любом наряде.

Однако он оказался не готов к тому, как она будет выглядеть по выходе из спальни – в коротком вечернем платье с открытой спиной, – это было просто ошеломительно. Ему захотелось тут же сорвать с нее это платье, подхватить ее на руки и унести обратно в спальню, но вместо этого он лишь галантно поцеловал ее в шею.

– Ох, Чет, – сказала она, вытягиваясь на цыпочках навстречу поцелую. – Ты такой милый и такой высокий!

Дженис Борг была согласна со своим мужем в том, что южная Калифорния по сравнению с северной частью штата куда менее интересна и впечатляюща. В Сан-Франциско они снимали номер в отеле «Фермонт», катались на канатных дорогах, посетили Норт-Бич, где ознакомились с книжными новинками в магазине «Сити Лайтс» и угостились дивным эспрессо в итальянском кафе под классические записи Карузо. Затем все в том же неспешном темпе этого долгого и счастливого летнего отдыха они поехали на юг вдоль побережья. Дженис объявила Биг-Сур «прекраснейшим из всех когда-либо виденных ею мест», а Пол ее рассмешил, посоветовав сохранить в памяти эту красоту, потому что в Лос-Анджелесе и смотреть-то будет не на что – только трущобы из пластика в окружении чахлых пальм.

О чем никто из них не упомянул (поскольку все было обговорено еще перед отъездом из Нью-Йорка), так это о намерении Дженис навестить в Лос-Анджелесе своего бывшего супруга.

Шел 1970 год, смутный и тревожный во многих отношениях, но кое в чем Дженис Борг все же везло. Грязная война во Вьетнаме продолжалась, и она благодарила судьбу за предоставленную Томми студенческую отсрочку от призыва. Ричард Никсон стал президентом, чего наверняка не случилось бы при живом Роберте Кеннеди, впрочем Пол говорил, что Никсон не совсем безнадежен и еще сможет подняться до уровня своей должности.

Когда они свернули с прибрежной автострады на бульвар Сансет, Пол умолк и продолжал молчать на протяжении многих миль. При этом лицо его как будто слегка помрачнело, но Дженис уже усвоила, что не стоит прерывать его периоды молчания. Это могло означать, что он думает о Натали, и она вполне его понимала, поскольку временами, хоть и не так часто, сама умолкала в раздумьях о Джоне. Впрочем, эти перерывы в общении никогда не затягивались надолго, и это было одной из множества прекрасных черт их семейного союза.

– Какое название тебе больше нравится? – наконец заговорил он. – «Беверли Уилшир» или «Беверли Хилтон»?

– Сам решай. Ты лучше меня разбираешься в отелях.

Он лучше разбирался и во всем прочем. Она не говорила этого вслух из опасения, что похвала прозвучит глупо, однако это была правда. Она не встречала никого другого, чьи суждения всегда были настолько безошибочными.

– Ох, какая прелесть! – восклицала она, когда их машина мчалась между рядами высоких пальм, а когда они подрулили к «Хилтону», переключилась на эпитет «чудесный».

Их номер был чудесным, как и поданный им ужин; и все было чудесно на следующий день, пока не пришло время покинуть Пола и отправиться в Камарильо.

– Я не поеду туда, если ты этого не хочешь, – сказала она. – Джон и знать не будет, что мы побывали в этих местах.

– Нет, – ответил Пол, – тебе лучше поехать. Так будет правильно.

Следуя по шоссе, а затем по нескончаемым проселочным дорогам, она не то чтобы испытывала страх при мысли о встрече с Джоном, скорее это было тревожное предчувствие, поскольку она просто не знала, чего ожидать. Нервничая, она сильно потела, прежде всего голова и подмышки.