Путь одиночки - Антон Кравин

Это была старая деревянная изба — одна из тех, что портят весь пейзаж в любом коттеджном поселке. Обычно в таких избах прошлого века доживают свой век упрямые старушки под лозунгом «Я здесь всю жизнь прожила и никуда переезжать не собираюсь!» — и пускай пенсия нищенская и жить практически не на что, бабулька будет сидеть на своих шести сотках (стоимостью как самолет каждая) до самой смерти. Если у старушки есть внуки, они станут внимательно следить за здоровьем бабушки и мониторить рынок недвижимости, прикидывая, как лучше распорядиться наследством. Старушки же в таких случаях отличаются удивительным долголетием…

Но в этой конкретной избушке уже давно никто не жил. Да и цены на недвижимость в Москве здорово упали ввиду отсутствия спроса. Мало кто хотел насладиться соседством с Сектором. Изба стояла черная, покосившаяся, с выбитыми стеклами. Неуютная даже на вид — причем настолько, что и бомжи ее сторонились.

Момент отворил дверь, вошел, откинув паутину. Присел на корточки и с трудом отвернул тяжелый от грязи ковер. Под ковром был массивный деревянный люк — с новеньким кодовым замком. Никакой электроники, чистая механика. Слишком хорошо проводник Момент был знаком с последствиями Всплеска. Слишком предусмотрителен он был…

Набрав код и отворив люк, Момент вытащил из подпола два химических факела, переломил их пополам и начал спускаться. Данила последовал за ним в призрачное зеленоватое сияние.

Погреб был похож на пещеру сокровищ подводного царя. О таком погребе мечтает любой мальчишка в возрасте от тринадцати до семидесяти трех лет. Здесь на железных стеллажах запасливый Момент складировал все, что вытащил из Сектора за долгие годы работы проводником-охотником-ловчим. Все, что не смог продать. Все, что не захотел продать. Все, что счел слишком нужной в хозяйстве вещью… Конечно, до склада покойного Цыбулько этому схрону было далеко, зато все здесь было отобрано с любовью, подогнано под конкретного пользователя, снабжено тактическими прибамбасами, оттюнинговано и пристреляно.

Момент не глядя снял с полки «Сайгу» двенадцатого калибра, перебросил через плечо «лифчик» с шестью запасными магазинами. «Сайга» была так густо увешана фонариками, коллиматорами, целеуказателями и прочими приятными штуковинами (вроде дополнительной «щеки» на приклад, затыльника, компенсирующего немалую отдачу, и косой «магпуловской» рукоятки на цевье для анатомически правильного хвата), что на привычный образец походила мало.

— Ты уверен? — спросил Данила. — Нам вообще-то скрытно пробираться надо. Куда ты такую дуру спрячешь?

— Приклад сложу.

— Со сложенным стрелять не будет…

— Эта будет. Главное, напильник в нужном месте приложить…

Да, свой инвентарь Момент знал хорошо. В пару к «Сайге» он взял старенькую, но надежную снайперскую винтовку Драгунова — правда, родной прицел там был заменен на цейсовский, подороже самой винтовки.

Данила решил не умничать. Оружие придется прятать большую часть пути — следовательно, остановимся на коротком стволе. Из пистолетов он выбрал израильский «Джерико» — компактный вариант под патрон сорокового калибра. Этакая карманная гаубица. А из автоматического оружия — универсальный пистолет-пулемет «Хеклер-Кох» под тот же калибр. Простая и надежная машинка. Бронежилет. Разгрузка. Аптечка. Гидросистема. Гранаты — пяток осколочных, две дымовые, две светошумовые. Противопехотные мины «Клеймор». Теперь пресловутые «сувениры»… Тут Данила целиком и полностью положился на Момента — он эксперт, ему видней.

* * *

Чем ближе Фидель подходил к резиденции Дона, тем сильнее истончалась пуповина, соединявшая его с прошлой жизнью. Все, ради чего он раньше дышал, оказалось иллюзией, все, что строил много лет, — песочным замком. А сколько сил вложено, сколько надежд и мечтаний! Он отказался от карьеры, изуродовал жизнь дочери — ради чего? Он был олухом, теперь переквалифицируется в бандиты. Как и всем бандитам, ему один путь — на тот свет, и путь этот будет недолгим. Ну и пусть. Лишь бы Владку спасти.

В принципе был еще такой вариант — связаться с Ротмистровым, принять его условия, но не факт, что этот подлец Владу отпустит. Вывод: идти к Ротмистрову — значит обречь себя и дочь на пожизненное рабство. Второй вариант: обратиться к Дону, пообещав сотрудничество, и послушать, что он предложит. Ну и третий вариант, фантастический: Влада сбежала, и никого спасать не надо.

Москва обезлюдела — горожане, напуганные тварями, пробившими Барьер, сидели по домам, а если и появлялись на улицах, то двигались короткими перебежками от дома к дому. Надрывались мегафоны. Рычали БТР и вездеходы, переругивались военные. Стреляли всё меньше и меньше — тварей было ограниченное количество. Зулуса пришлось пристегнуть и крепко держать короткий поводок: глухо рычащий пес норовил броситься куда-то в сторону.

У обочины валялись расстрелянные чупакабры, целая стая. Одинокая тварь метнулась за мусорные баки, залегла. Интересно, они вернутся в Сектор или останутся здесь погибать?..

— Долго еще идти? — нарушил молчание Сева, сопевший по левую руку.

Модест глянул вопросительно, но по обыкновению промолчал. Поглощенный мыслями Фидель мог забыть, где находится и кто рядом с ним, но никогда не забывал того, что целенаправленно складывал в копилку памяти, — имена нужных людей, адреса, телефоны. Адрес Дона там тоже имелся. Встрепенувшись, Фидель близоруко прищурился, силясь прочесть название улицы. Нашел вывеску, кивнул:

— Еще полчаса, Сева.

Лишь сейчас он заметил, что мелкий дождь сменился снегом, волосы промокли и капли скатываются за шиворот. Пришлось накинуть капюшон.

Ноги гудели. Фидель не привык так много ходить, его обычно возили на машине, но сейчас электроника погорела и ездили либо защищенный от ЭМИ транспорт военных, либо советские динозавры — «Волги», «Москвичи», «копейки».

Когда Фидель, Сева и Модест добрались до резиденции Дона, у всех троих отваливались ноги. Ни дать ни взять мужики с челобитной к барину явились. А хоромы-то стеной обнесены, ворота здоровенные, машины дорогие к обочине жмутся. Правда, толку теперь с тех машин!

Поведя плечами, Модест затарабанил в ворота. Зулус гавкнул. Высунулась вполне славянская физиономия — круглая, розовощекая, с поросячьими глазками.

— Чего надо?

— Дону передай, что его Фидель ждет, — проговорил Сева. — А лучше проводи нас сразу, чтобы зря не бегать.

Фидель кивнул Севе, ощущая себя маленьким, беззащитным. Не его это — договариваться, учинять разборки. Каждый должен знать свое место, Сектор — изначально не место Фиделя, вот к чему все это привело.

Так, надо собраться. Взять нахрапом, держаться нагло. Хотя бы попытаться. Авось не заметят, что перед ними не хищник, не сожрут.

Вскоре ворота распахнулись. Фиделя уже ждала делегация черноволосых и черноглазых детей гор, свинорылый топтался неподалеку. Зулуса привязали к столбу у ворот, Фидель вздернул подбородок и, сцепив руки за спиной, последовал за высоким, грузным армянином. Ноги подгибались, на душе похолодело. Еще в школе он боялся хулиганов, обходил злачные места десятой дорогой, до сих пор страх никуда не делся. Надо. Ради Влады. Все равно другого выхода нет!