Трагедия 22 июня. Блицкриг или измена? Правда Сталина - Арсен Мартиросян

Оно так и было в действительности. Один канал был предназначен для личной переписки Гесса с женой — И. Гесс. Его контролировали: с английской стороны — британская разведка, с германской — лично Мартин Борман, пересылавший письма жены Гесса через шведских посредников, которые, в свою очередь, передавали полученные от англичан письма Гесса к жене. Но этот канал не мог кал-то использоваться, разве что самую малость, в виде особо тонких и едва заметных намеков, которые априори вызывали больше вопросов, нежели в чем-то информировали.

А вот второй канал был эффективный — германское посольство в Дублине (Ирландия). Вот туда-то и передавались кодированные лично Гессом короткие сообщения для Гитлера (см. по этому вопросу «Газетт Монреаль» от 4 августа 1941 г.).

Иначе прежде всего не было бы поразительно последовательного совпадения дат последующих событий: 9 июня 1941 г. к переговорам с Гессом подключился Джон Саймон (вся суть этого факта в том и состояла, что как раз именно он еще в 1935 г. гарантировал Гитлеру «зеленый свет» его экспансии на Востоке) а уже 10 июня Верховное главнокомандование Германии, то есть лично Гитлер, официально, письменно назначает 22 июня датой нападения на СССР.

Совершенно естественно, что ни Сталин, ни его личная разведка, особенно аналитики последней, ни в коей мере не позволили себе роскоши не обратить внимание на то, что 22 июня как дата нападения на СССР в категорическом тоне была заявлена бриттами специальному представителю президента США Рузвельта — Уильяму Доновану — еще 6 июня 1941 г. Мгновенный расчет показал, что коли по каналам радиоперехвата бритты узнали о 22 июня только 12 июня, следовательно, по состоянию на 6 июня они могли знать ее только от Гесса, а учитывая, что сообщивший об этом Доновану глава британской дипломатической разведки Р. Липер прямо брякнул, что эта дата — 22 июня — им известна уже несколько недель, то вывод о том, что они узнали о ней от Гесса, приобрел сугубо «категорическое значение». Ведь с 10 мая, то есть с того момента, как Гесс свалился на английскую территорию, и по 6 июня как раз и выходят те самые несколько недель!

Более того, немедленно последовал и другой блиц-вывод: британская разведка именно потому в мае 1941 года провела ту самую мощную дезинформационную операцию по ускорению стравливания СССР и Германии в смертельной схватке (как указывалось еще в предыдущей главе, ее осуществили личный друг У. Черчилля У. Стивенсон и ближайший сотрудник последнего М. Хайд), что она абсолютно точно знала об этой дате, причем явно не только непосредственно от Гесса.

Естественно, как оперирующему данными только из открытых источников, автору неведомо, знал ли Сталин о нижеследующем (некоторые косвенные признаки свидетельствуют, что мог и явно наверняка знал, и если еще раз да повнимательней взглянете на текст Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 г., то без особых затруднений поймете, о чем идет речь), однако же в наши дни ко всему изложенному выше целесообразно добавить еще одно обстоятельство.

При сравнении сути осуществленный британской разведкой в мае 1941 г. многократно уже упоминавшейся дезинформационной операции и текста «Руководящих указаний начальника штаба Верховного главнокомандования по маскировке подготовки…» агрессии против Советского Союза (№ 44142/41 от 15.2.1941) однозначно выходит, что британская разведка благодаря своей агентуре располагала текстом этих указаний. Сравните:

— смысл британской дезинформации — «Если Гитлер вздумает напасть на Англию, то русские начнут войну против Гитлера» (см.: Судоплатов П. Разведка и Кремль. М., 1996. С. 136);

— содержание «Руководящих указаний…» — «…Необходимо принять все меры, чтобы среди наших Вооруженных сил сохранилось впечатление готовящегося вторжения в Англию, пусть в совершенно иной форме. Правда, в какой-то момент придется оттянуть с Запада предназначавшиеся для вторжения войска (убедительно прошу зафиксировать в своей памяти эти слов, ибо это ключевой момент для понимания сущности торга на переговорах с Гессом и тем более сути тайной сделки Англии с Гитлером с помощью Гесса. — А. М.)… Даже если войска будут перебрасываться на Восток, следует как можно дольше придерживаться версии, что переброска осуществляется с целью дезинформации или прикрытия меточных границ в тылу во время предстоящих действий против Англии…» (приложение № 3 к сборнику документов «Секреты Гитлера на столе у Сталина» М., 1995. С. 211; кстати, взгляните еще раз на последнюю фразу в п. 16 доклада ГРУ от 20.03.1941).

То есть выходит, что бритты располагали информацией на сей счет и, конечно же, чрезвычайно ловко обыграли полученные их разведкой данные, фактически ввергнув гитлерюг в состояние жертвы их же собственной (германской) дезинформации, обеспечив при этом даже некое подобие алиби для вскоре понадобившихся Гитлеру лживых утверждений, что-де он именно потому внезапно напал на СССР, вероломно расторгнув Договор о ненападении с ним, что хотел упредить якобы грозившую советскую агрессию против Германии.

Конечно, англичане великолепно владеют искусством дезинформационных интриг — как-никак, но пять же веков кряду шлифуют это свое мастерство. Однако ведь очевидно же, что и без серьезного вклада агентуры британской разведки тут не обошлось. Очень сильно англичанам в этом вопросе помог уже упоминавшийся в первой главе агент британской разведки «Фил», с середины октября 1940 г. являвшийся начальником Оперативного управления Генерального штаба (в любом ГШ это управление являет собой главный «мозговой трест» военного планирования) Сухопутных войск Германии (ОКХ) и одновременно заместитель начальника ГШ ОКХ, доверенное лицо Гитлера, генерал Адольф Эрнст Хойзингер.

Именно от него, Хойзингера — «Фила», англичане впервые узнали о 22 июня как о дате нападения на СССР. Для него — начальника ОУ ГШ — подобное было проще пареной репы, ибо он лично отвечал за планирование операций вермахта, не говоря уж о том, что пользовался особым доверием Гитлера. А фюрер, каким бы Верховным главнокомандующим ни был, без предварительного согласования именно с Оперативным управлением ГШ ни ориентировочного, ни тем более окончательного решения о дате нападения принять не мог — специфика сосредоточения и развертывания войск для нападения такова, что истинное положение дел в этом вопросе знает только Оперативное управление: Именно с этим связано и то обстоятельство, что впервые о 22 июня 1941 г. как о дате нападения на СССР бритты узнали как раз от А. Хойзингера. Помните, в начале третьей декады апреля 1941 г. британский посол в Москве в предположительном порядке озвучил эту дату, и тут же германский ВАТ ринулся это опровергать. А чуть позже, когда о 22 июня бриттам стало известно еще и от Гесса, то именно А. Хойзингер подтвердил своим британским хозяевам, что это достоверная информация, так как он лично присутствовал на том совещании высшего генералитета 30 апреля 1941 г., во время которого Гитлер впервые назвал эту дату.

Тут есть одна тонкость, на которую следует обратить внимание. Да, впервые Гитлер лично озвучил дату 22 июня только во время совещания 30 апреля. Но вот сама мысль об этой дате у него появилась раньше и связана она была с уточнением другой даты. Дело в том, что 31 января 1941 г. была утверждена Директива Генерального штаба Сухопутных войск Германии (ОКХ) № 050/41 от 31.01.1941. Так вот, именно там, в подпункте «в» п. 12 прямо было указано: «подготовительные работы нужно провести таким образом, чтобы наступление (день «Б») могло быть начато 21.6. (т. е. 1941 г. — А. М.; см. приложение № 2 к сборнику документов «Секреты Гитлера на столе у Сталина». М., 1995. С. 206). Эта директива — самая суть плана «Барбаросса», потому как она называлась Директива по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск (план «Барбаросса)».