Игра со Зверем. Ход пешкой - Алена Алексина

– Ариана, она претендентка, – не отводя взгляда от Кэсс, ответил Амон. – Какая мне польза от ее смерти?

– Я выйду за тебя! Завтра же! Сегодня! Убей ее!

– Это причина, – согласился он, по-прежнему глядя на рабыню.

Звериные глаза мерцали, когда хозяин изучал рваную рану, рассекающую ее лоб. Самый страшный кошмар ожил. Не видеть, не плакать. Кровь заливала лицо. Каждый вздох давался с трудом. Несчастная закрыла глаза и сжала дрожащие губы, надеясь, что за кровью будут незаметны ползущие по щекам слезы.

– То есть ты станешь моей женой сегодня же? – уточнил демон у невесты.

– Да!

– В этот раз, Кэсс, ты меня не остановишь. И пытаться не смей, – с тихой угрозой в голосе сказал квардинг. – Открой глаза. Ты должна смотреть.

Голос не слушался, поэтому ниида лишь отрицательно покачала головой.

– Открой. – Жесткие пальцы больно стиснули подбородок. – Ты не представляешь, в какой я из-за тебя ярости все эти дни. Поэтому даже не думай противиться.

Сжав руки в кулаки, рабыня подчинилась – открыла глаза и отшатнулась, увидев в зверином взгляде приговор.

– И ты не закричишь. Не упадешь. Ты будешь смотреть. – Хозяин отнял руку и повернулся к другой участнице схватки.

– Ты обратилась, – спокойно сказал он. – Обратилась, чтобы испортить и изуродовать то, что я назвал своим. Решила, что я твой ручной зверь?

Он приближался медленно, даже не утратил человеческого облика, как и тогда, в таверне… Но невеста залилась мучнистой бледностью.

– Амон…

Кэсс, как и тогда, не успела понять, что же он сделал, ибо движение было по-змеиному стремительным. Девушка лишь увидела, как Ариана, которая наверняка могла переломить голыми руками не одного воина Ада, в ужасе отпрянула, упираясь лопатками в стену, вскинула руки в попытке защититься, а потом повалилась на пол, и кровь из разорванной шеи толчками полилась на белый мрамор.

Ничего не оставалось – только смотреть. Ниида застыла бледная, парализованная ужасом. Краем глаза она видела, что ангелы, стоявшие в толпе, отводили глаза, а демоны один за другим преклоняли колени, то ли отдавая последнюю дань уважения убитой, то ли подтверждая право квардинга на самосуд. Странно. Ведь эта дева из знати – неужели за нее не будут мстить или требовать расправы над убийцей? Кэсс, как всегда, занимали странные и посторонние мысли. О себе лучше бы подумала. Амон обернулся. Несколько шагов, и вот он стоит напротив. Покрытые кровью ладони осторожно легли на израненный лоб, исцеляя.

– Ты зверь, – почти беззвучно прошептала она.

Квардинг промолчал, подхватил ее на руки и шагнул с галереи вниз, в пустоту.

* * *

В комнате было темно. Кэсс села, зажигая масляную лампу. Ну и сны ей снятся! И все тело болит… Спала, что ли, так неудобно? Маленький огонек затрепетал на кончике фитиля, и девушка негромко вскрикнула, когда неверный свет выхватил из темноты рослую фигуру.

– Так о чем ты думала? – Ярость в его глазах не уменьшилась, даже стала сильнее. – Ариана – тысячелетняя демоница. А ты…

– Глупая дуреха?

Она выпрыгнула из кровати, уже поняв, что случившееся не было сном.

– О чем я думала? – И в голосе обида. – О твоих руках на ней. О том, как ты…

Ниида всхлипнула. Квардинг стремительно шагнул к ней и накрыл рот ладонью.

– Не смей это говорить.

Невольница рванулась прочь, с удивлением понимая, что ее не удерживают.

– Я хочу свободы, – тихо сказала она в полумрак. – Не могу больше так.

– Нет. – В желтых глазах опять вспыхнула звериная искра. – Не отдам. Тебя. Никому.

Жесткие пальцы стиснули плечи.

– Тебе придется. Риэль говорил, – мрачно ответила Кэсс. – У тебя нет выбора.

– Риэль… – Амон напрягся. – И что же еще говорил или делал Риэль? Как ты тут наслаждалась жизнью в мое отсутствие? Покажи.

У нее не было сил еще на одну стену, поэтому пришлось подчиниться.

Она смотрела в узкие кошачьи зрачки, разрешая демону увидеть все, что произошло. Его лицо то прояснялось, то мрачнело. Несколько раз он будто хотел что-то сказать, но замолкал. А когда в нечеловеческих глазах появилась настоящая человеческая боль, девушка не выдержала, поднялась на носки, ласково провела руками по окаменевшему лицу и даже попыталась улыбнуться. Губы дрожали, и улыбка вышла до крайности жалкой. Это стало последней каплей. Квардинг не выдержал, схватил ее, прижал к себе.

Ниида уткнулась лицом в горячую кожу и всхлипнула. Он один такой – непонятный, насмешливый. Сильный. Только рядом с ним она чувствовала себя маленькой девочкой, которую можно пожалеть, только рядом с ним жизнь обретала смысл. Только он мог заглянуть в глаза так, что весь мир вокруг переставал существовать, пол уплывал из-под ног, а слышно было лишь смятенное биение сердца. И когда он смотрел вот так пытливо, как сейчас, слегка приподняв правую бровь в немом вопросе, почему ей казалось, что он может защитить ее от всего мира? И как страшно становилось при мысли, что его вдруг не будет рядом!

Рабыня безуспешно боролась со слезами, когда хозяин наклонился и обжег ее губы поцелуем. Он целовал ее так же, как в свое время бил – сильно, страстно, упоенно. И в этом был весь Амон. Он все делал как-то наотмашь, словно в пылу кровавой битвы. Люто ненавидеть и также люто, свирепо любить. Любить? У Кассандры подломились колени, и она вцепилась в плечи демона, чтобы не упасть. Воздуха не хватало, в груди свирепствовало пламя, а рот словно обожгло раскаленным железом.

– Ты зверь, – прошептала она, когда он отстранился и тихо зарычал, увидев на ее губах кровь.

– Я могу отпустить тебя, – борясь с собой, сказал через силу квардинг. – Если хочешь. Потому что, если я останусь, то причиню еще много боли.

А Зверь внутри него выл, надсаживался и бился при одной мысли о том, что до женщины – до его женщины! – дотрагивался кто-то еще. Рорк! Он хотел содрать его прикосновения зубами, сделать так, чтобы она никогда не посмотрела на другого, хоть ангела, хоть демона, хоть человека.

Масляный блеск лампы играл бликами на окаменевшем лице. Кэсс провела тонкими пальцами по скулам, шее, напряженным плечам, скользнула вниз, прикоснулась к изогнутому белому шраму.

– Зверь. Мой зверь.

Он замер, напряженный, страшный. Девушка не обратила на это внимания. Она не могла постоянно бояться, потому что, в отличие от него, действительно умела любить, а любовь вытесняет страх.

– Мой зверь…

Ее рука скользнула по свежему рубцу на его плече. Амон вздрогнул и вскинул голову.

– Убери. Руку. – Он сказал это раздельно и твердо.

Ниида отдернула ладонь.

– Тебе больно? – испугалась она.

– Нет! – рявкнул квардинг, оттолкнул ее и с размаху опустился на кровать.