Время, назад - Филип Киндред Дик

Прямо над их головами на крышу села машина; по ступенькам спустились цепочкой Боб Линди, Себастьян Гермес и чуть задержавшийся отец Файн.

– Хорошая работа, – сказал Себастьян, заметив Тинбейна. – Но теперь всё на докторе Сайне. Он и сейчас там с ним, с этим старорожденным, на станции скорой помощи. А я вот совсем как выжатый лимон. – Он тяжело опустился в плетеное кресло, подобрал в ближайшей пепельнице окурок, поднес к нему зажигалку и начал вдувать в него дым. – Ну что, Джо Тинбейн, что там нового в мире? Новое массовое оживление?

Все привычно рассмеялись.

– Я хотел поговорить с отцом Файном, – сказал Тинбейн, – по вопросам религиозного свойства. С глазу на глаз. Вы не могли бы, – повернулся он к Файну, – выйти ненадолго со мной, сядем, спокойно побеседуем в моей машине.

– Да, конечно же.

Файн последовал за Тинбейном в приемную, где Черил Вейл так и болтала по телефону, а затем на улицу к припаркованной рядом машине. Какое–то время они сидели молча. Затем отец Файн спросил:

– Это связано как–нибудь с прелюбодеянием?

Подобно Себастьяну, он явно был немного экстрасенсом.

– Да ничего подобного! – вспылил Тинбейн. – Это связано с мыслями, вдруг у меня появившимися, мыслями, не бывавшими у меня прежде. Видите ли, создалась ситуация, из которой я могу извлечь выгоду. Но только за счет других. Так вот, чье благо тут главнее? Если чужое, то почему? В конце концов, я тоже человек. Ничего я не понимаю. – Прежде чем продолжить, он надолго мрачно задумался. – Ну ладно, это и вправду касается женщины, но я хочу поговорить совсем не о прелюбодеянии, просто я боюсь причинить ей боль, этой девушке. Я приобрел над нею что–то вроде власти и теперь могу – наверное, могу, точно–то я ничего не знаю – склонить ее лечь со мною в постель.

Тинбейн вдруг подумал, не хватит ли умеренных телепатических способностей отца Файна, чтобы различить за всем этим туманом фигуру Лотты Гермес. Будем надеяться, что нет… и вообще пастор по должности должен молчать. Но все равно это было бы очень некстати.

– Вы ее любите? – спросил отец Файн.

Этот вопрос заставил Тинбейна задуматься. И надолго.

– Да, – кивнул он в конце концов.

И это было правдой, он ее любил. Он никогда еще не думал об этом, но дело обстояло именно так. Так, значит, вот какая муха его грызла, вот откуда все эти мысли.

– Она замужем?

– Нет, – соврал Тинбейн. Для пущей безопасности.

– И она вас не любит, – сказал отец Файн по некотором раздумии.

– Кой черт, да конечно же нет. Она любит своего мужа и… – Он мгновенно прикусил язык; теперь отец Файн легко догадается, почему он говорил, что она не замужем, и ему будет ясно, что это Лотта. – Он мой друг, и я не хотел бы причинять ему боль.

«Но я же действительно ее люблю, – думал он. – Потому мне и больно, оттого и все эти терзания. Если ты любишь девушку, тебе хочется быть с ней, это естественно, это биология».

– Только имен не называйте, – предупредил отец Файн. – Не знаю, много ли вы знаете об исповеди, но имен тут никогда не называют.

– Я перед вами совсем не исповедуюсь, – возмутился Тинбейн. – Я просто хочу узнать ваше профессиональное мнение.

А может, он и правда исповедовался – в грехе? В некотором смысле, да; он просил о помощи, но в то же самое время хотел получить прощение. Прощение за мысли, прощение за возможные действия, прощение за свою внутреннюю сущность, ведь это она стремилась к Лотте Гермес и была готова ради достижения цели одолеть любые преграды, как лосось, самозабвенно рвущийся против течения.

– Человек, – сказал отец Файн, – это тоже в чем–то животное, со всеми животными страстями. Мы в этом не виноваты, и вы тоже не виноваты в своих тайных позывах, преступающих Божий моральный закон.

– Это да, – горько сказал Тинбейн, – но есть же у меня и высшая сущность.

«Только она, – подумал он, – ведет себя крайне вяло, ни в какие дела не лезет. Правду говоря, ничто во мне особо не противится… Я нуждаюсь, – осознал он вдруг, – не в совете, что правильно и что неправильно, и даже не в отпущении грехов. Я нуждаюсь в четком плане, как мне все это провернуть!»

– Тут уж я ничем не могу вам помочь, – печально сказал отец Файн.

– Что? – вздрогнул Тинбейн. Теперь он почти не сомневался в телепатических способностях священника. – Ну точно, вы умеете понять, о чем человек думает.

Ему уже очень хотелось закончить эту беседу, но делать это самому было как–то неудобно, а пастор совсем не спешил его отпускать. За обращение за помощью приходилось расплачиваться.

– Вы не боитесь поступить плохо, – сказал отец Файн. – Вы боитесь, что ничего не получится и все об этом узнают. Вот эта девушка, про которую вы говорили, и ее муж – вы боитесь, что потерпите неудачу и они объединятся против вас, а вас самого оставят ни с чем. – Его голос звучал горько и укоризненно. – Ну, скажем, вы попытаетесь к чему–то там принудить эту девушку, а она испугается и бросится к мужу, что совершенно естественно, и где же вы будете тогда?

По полицейской рации дежурный пробубнил какое–то сообщение, относившееся к кому–то другому и к совсем другой части Лос–Анджелеса. Тинбейн, однако, воспользовался случаем и сказал:

– Это меня, нужно лететь. – Он открыл дверцу перед пастором, а когда тот вышел, сказал без особой искренности: – Огромное вам спасибо.

Дверца за пастором захлопнулась, и тот ушел обратно в дом.

Тинбейн взмыл в небо и погнал, не особо выбирая направление – лишь бы подальше от «Флакона Гермеса».

Когда на пороге появился отец Файн, Себастьян Гермес заметил на его лице явную обеспокоенность и сказал:

– Видно, у него серьезные проблемы.

– А у кого их нет? – откликнулся пастор, все еще погруженный в размышления.

– Давайте ближе к делу, – обратился Себастьян к нему и к Бобу Линди, уже приступившему к работе. – Я проверял жука, установленного на могиле Анарха Пика, и вроде бы расслышал удары пульса. Еле слышные, аритмичные, но что–то мне подсказывает, что возрождение уже близко.

– Он же стоит, небось, миллион поскредов, – заметил Линди.

– Лотта принесла из Библиотеки уйму информации, – сообщил Себастьян. – Отлично поработала. – Про себя он удивлялся, как это она сумела такое, при ее–то застенчивости. – Я узнал все подробности про Анарха Пика, это был действительно великий человек. Ничего похожего на Рэя Робертса, полная противоположность. Мы сослужим миру, а в особенности населению СНМ, огромную пользу. – Очень возбужденный, он яростно всасывал дым сигареты, и та становилась все длиннее и длиннее. – Беда только в том, что ей придется еще туда сходить, на этот раз меня интересует этот чокнутый Робертс.

– А он–то зачем? – удивился Боб Линди.

– Да ведь Робертс, – взмахнул рукой Себастьян, – является для нас одновременно и угрозой, и самым главным нашим покупателем. Ты согласен? – повернулся он к Бакли.