Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд Смерти. Полночь - Вера Камша

4

Савиньяк придержал Грато у моста через веселую белогривую речку, так и норовящую умыть прибрежные кусты. Листья маршал узнал — такую веточку, едва распустившуюся, он весной сорвал в Гаунау и назвал калиной. Лето подтвердило догадку зелено-оранжевыми ягодными гроздьями, лето подтвердило слишком многое… Догадливость льстила самолюбию, но лучше бы ошибался Проэмперадор, а не регент! Ли поправил шейный платок и послал Грато на мост. На той стороне было такое же лето и такая же калина. Шестнадцать дней Торку изменили мало, она все так же радовалась теплу, не забывая, что впереди холода.

Чуть ли не из-под копыт выскочила полосатая торская белка, она тащила гриб. Звери мудры, они готовятся к зиме; это людям лето, мир и молодость кажутся вечными. Счастливым людям… Граф Савиньяк знал цену лета — цену передышки, но сегодня можно было не торопиться — Хайнрих обещал быть на перевале лишь через два дня.

Липпе был от границы дальше, чем Агмштадт; правда, гаунасский медведь мог менять лошадей и не тащил с собой дам. Мысль о спутницах оказалась пророческой — госпожа Арамона не замедлила напомнить о себе. Наездницей белокурая дама была средненькой, но от возка отказалась. Очень похоже — ради беседы с глазу на глаз.

— Сударыня? — Ли галантно приподнял шляпу. Еще одна полосатка распласталась на дереве вниз головой, таращась на всадников. Бергеры редко бьют белок — не та добыча…

— Я рискну заговорить с вами о моей дочери, — четко произнесла супруга выходца. — О моей живой дочери Селине. Прошу простить мою наглость, я — мать, как бы напыщенно это ни звучало.

— Я слушаю вас.

— Монсеньор, вы вряд ли подобное замечаете, но меня беспокоит маркграфиня Урфрида. Есть вещи, говорить о которых почитается непристойным, но Селина многого не понимает, а маркграфиня понимает превратно. Мы приглашены, вернее сказать, истребованы ко двору регента и после встречи с королем Гаунау должны отправиться в Ноймар. Маркграфиня собирается туда же. В свое время меня выдали замуж, не считаясь с моими чувствами. Мне с моей внешностью рассчитывать было не на что, но Селина достаточно… недурна собой для брака по любви. Монсеньор, я боюсь, что супруга регента устроит судьбу моей дочери по просьбе своей.

Госпожа Арамона говорила, будто писала очередное неимоверное письмо. Она загодя продумала каждое слово, и Савиньяку это нравилось, тем более что женщина вряд ли ошибалась.

— Чего вы хотите?

Она в самом деле умна, Рокэ можно в очередной раз поздравить, только поздравлять некого.

— Я понимаю, как это звучит, но… Я просила бы изыскать для нас возможность вернуться в Надор без урона для чести Селины. Я знаю, что моя мать стала супругой моего отца, но пребывание в Креденьи для нас было бы тягостно.

— Вы могли бы добавить, что положением, в котором вы оказались, обязаны мне. В Найтоне вы написали весьма примечательное письмо, но почему в нем нет упоминания о моей дуэли с сыном тессория?

— Потому что моя дочь была лишь поводом.

— Вы были преданы королеве?

— Я — нет, моя дочь и Айрис Окделл ее величество любили.

— А вы, именно вы?

— Теперь мне ее жаль… — Не ожидала подобного вопроса и, кажется, не врет. — Окделл, если он убийца, должен быть наказан.

— Он убийца, сударыня. Так что вы думаете о Катарине Ариго?

— Она защищала свою провинцию и тех, кого могла, она очень рисковала… Если б только ее величество не удерживала… супруга в столице после бегства Манриков! Нужно было бежать, а она ждала. Чего?

— Кого, сударыня. Первого маршала Талига. — Если б не несчастливое стечение обстоятельств в лице Рокслея, Алва исправил бы положение, а покинувшая столицу королевская чета поставила бы себя вровень с Манриками. — Сударыня, и все же, почему вы не напоминаете, что ваши нынешние неприятности связаны со мной?

— Потому что не хочу походить на свою мать. Даже если это не так, красиво. Очень красиво.

— Мой маршал!

— Простите, сударыня. В чем дело?

— Нас нагнал маркграф. Его люди поят лошадей ниже моста, а он срочно хочет вас видеть.

— Командуйте привал. Сударыня, как вам известно, моя мать сейчас в Олларии. При первой возможности я попрошу ее принять под свое покровительство вас и вашу дочь. Если же у моей матери подобной возможности не будет, я приму свои собственные меры, чтобы защитить репутацию Селины, не лишив ее при этом счастья, которого девушка, без сомнения, заслуживает. Сейчас же прошу меня извинить.

Он не гнал Грато вскачь — несколько минут ничего не решали. Маркграф узнал что-то, поставившее его в тупик, и бросился догонять выехавшего после завтрака гостя. И догнал.

Значит, новости пришли вскоре после полудня. Конечно, Вольфганг-Иоганн мог всего-навсего передумать и захотеть взглянуть на тупого варита, но Лионелю в подобное верилось плохо. Бергеры не имеют обыкновения гордо возводить забор, а потом подглядывать в щелку.

Когда Савиньяк спрыгнул наземь и, топча горные жарки, пошел к поднявшемуся с медвежьей шкуры союзнику, он почти не сомневался в том, что услышит. Бруно загнал-таки Вольфганга в угол и, скорее всего, разбил, о чем и доносит командующий бергерским корпусом. Будь иначе, рядом с маркграфом маячил бы талигойский курьер, но фок Варзов не напишет Проэмперадору Севера, минуя регента. Лионель спокойно пожал руку бергера, зная, что тот заговорит первым.

— Я, — с достоинством произнес маркграф, отвечая на рукопожатие, — решил взглянуть на варитскую пивную бочку. Возможно, вы решите прервать поездку, но гость, каким бы он ни был, приглашен, а Излом завязывает ножны всем, у кого в голове есть хоть что-то.

— Я решу повернуть? — умеренно удивился Лионель. — Почему?

Чем был хорош маркграф, так это тем, что, бросив вызов Пфейтфайеру, он научился связно и толково описывать сражения. Хотя очень может быть, что толковость звали барон Райнштайнер. Лионель словно пролетел над тремя далекими курганами, наблюдая достойную Двадцатилетней войны мясорубку. Это было познавательно, но Западная армия съежилась до кавалерийского корпуса, усиленного пехотой и остатками артиллерии. Барон Райнштайнер считал, что фок Варзов следовало передать армию Ариго до сражения, а не после, и, похоже, был прав.

— Я не вижу причин прерывать поездку, — решил Савиньяк. Он ждал неудачи, но не столь чудовищной. Правда, добивший Вольфганга ураган привел в расстройство и Бруно. Надолго ли? Лионель на месте фельдмаршала все равно прыгнул бы первым. Очень возможно, дрикс так и поступил, но не раньше, чем высохли дороги. — Я не успею помочь генералу Ариго, а эта странная буря напоминает мне едва не похоронивший нас с гаунау обвал.

— Это надо обсудить, — согласился маркграф, — но сперва возьмите письмо, адресованное лично вам… Проклятье, я спешил, как какой-то курьер, но теперь, раз уж я вас догнал, неплохо бы пообедать. Жирный медведь не должен видеть нас тощими и смущенными.