Поля крови. Религия и история насилия - Карен Армстронг

Коран не содержит какого-либо сложного и нового учения (вроде византийских догматов), а лишь «напоминает» о том, как жить справедливо, и бросает вызов структурному насилию тогдашней Мекки: например, надо заботиться не только о своих интересах, но делиться имуществом с бедными и беззащитными, обращаясь с ними уважительно, как с равными. Мусульмане образовали умму (общину), которая стала альтернативой жадности и системной несправедливости мекканского капитализма. Впоследствии религию учеников Мухаммада назовут «исламом», то есть «покорностью», ибо она требовала целиком покориться Аллаху; стало быть, мусульманин – это человек, «покорившийся» Аллаху. Однако поначалу новая вера называлась «очищением» (тазакка){850}. Мусульмане призваны не наживаться за счет бедных, а брать ответственность друг за друга и кормить обездоленных, даже если самим не хватает еды{851}. Вместо джахилии с ее вспыльчивостью культивировалась традиционная арабская добродетель – хилм: терпимость, стойкость и милосердие{852}. Заботясь о слабых, освобождая рабов и ежедневно (даже ежечасно) делая что-то доброе, люди верили, что постепенно обретают ответственный и сострадательный дух, освобождаются от эгоизма. В отличие от тех членов племени, которые мстили при малейшей провокации, мусульмане должны воздерживаться от мести, предоставляя ее Аллаху{853}, и обращаться со всеми мягко и учтиво{854}. В социальном же плане «покорность» ислама достигалась через умение жить в общине. Верующие обнаруживали свою глубокую связь с другими людьми и старались обращаться со всеми так, как хотели, чтобы обращались с ними. По преданию, Мухаммад сказал: «Никто из вас не может быть верующим, если не желает для ближнего то, чего желает себе».

Поначалу мекканский истеблишмент не обращал внимания на умму. Но когда Мухаммад стал проповедовать монотеизм, элита встревожилась, причем больше по причинам меркантильным, чем богословским. Отказ от местных божеств вредил бизнесу и отчуждал племена, которые держали свои тотемы вокруг Каабы и приходили навестить их во время хаджа. Назревал серьезный раскол: на мусульман совершались нападения, умма (все еще лишь небольшая часть курайшитов) подвергалась экономическому и социальному остракизму, и жизнь Мухаммада была в опасности. Когда арабы из Йасриба, аграрной колонии в 350 км к северу, пригласили умму обосноваться у них, это показалось единственно возможным решением. Поэтому в 622 г. около 70 мусульманских семей покинули свои дома и направились в оазис, который назовется аль-Мадинат, или Медина, город Пророка.

Эта хиджра (переселение) из Мекки – шаг чрезвычайный. В Аравии, где племя было высшей ценностью, оставить сородичей и воспользоваться чужим гостеприимством казалось едва ли не богохульством. Само слово «хиджра» намекает на болезненный разрыв: хджр можно перевести как «он отрезал себя от дружеского и любящего общения… перестал… общаться с ними»{855}. Отныне мусульмане будут зваться мухаджирун (эмигранты): это травмирующее переселение станет ключевым для их идентичности. Приняв чужеземцев, с которыми они не имели кровных связей, арабы Медины, обратившиеся в ислам, – ансар (помощники) – также начали дерзновенный эксперимент. Медина была не единым городом, а рядом укрепленных селений, причем в каждом жила своя племенная группа. Были два больших арабских племени – аус и хазрадж – и двадцать еврейских племен, и все они постоянно воевали друг с другом{856}. Мухаммад, как человек посторонний и нейтральный, выступил в роли третейского судьи и инициировал соглашение, которое объединило «помощников» и «эмигрантов» в единое сверхплемя – «одну общину, в которую входили только они», – которое будет давать совместный отпор врагам{857}. Так Медина стала почти «государством», и так она обнаружила, что, несмотря на идеологию хилм, войны избежать не удастся.

Эмигранты истощали ресурсы общины. Они были купцами и банкирами, а в Медине торговля не приживалась. Крестьянского опыта они не имели, да и не располагали землей. Требовалось найти независимый источник доходов, и один способ напрашивался: набег (газу), ведь так бедуины и в прошлом сводили концы с концами во времена нужды. Поэтому в 624 г. Мухаммад стал рассылать отряды и захватывать мекканские караваны – шаг, вызвавший возражения лишь в том смысле, что мекканцы были «своими». Однако курайшиты давно оставили войну, поэтому бойцы из эмигрантов были неважные, и первые рейды закончились неудачей. Потом дело пошло на лад, и они нарушили два важных арабских правила: случайно убили мекканского купца и сражались во время священного месяца, когда насилие запрещалось на всем полуострове{858}. Теперь можно было ждать ответных мер из Мекки. Тремя месяцами позже Мухаммад сам возглавил набег на важнейший мекканский караван года. Услышав об этом, курайшиты немедленно выслали войско, но в решительном сражении при Бадре, источнике пресной воды, мусульмане одержали победу. Курайшиты дали сдачи на следующий год: подступили к Медине и нанесли поражение мусульманам в битве у горы Ухуд. Однако в 627 г., когда они снова напали на Медину, мусульмане победили их в Битве у рва, названной так потому, что Мухаммад велел вырыть оборонительный ров вокруг поселения.

Были проблемы и в самой умме. Три еврейских племени Медины – кайнука, надир и курайза – хотели погубить Мухаммада, поскольку он ставил под удар их политические перспективы в оазисе. Они располагали немалыми армиями и давно имели связи с Меккой, а потому представляли собой угрозу. Когда кайнука и надир подняли мятеж и стали угрожать ему убийством, Мухаммад выгнал их из Медины. Однако надир переселились в близлежащее еврейское поселение Хайбар и запросили помощи у местных бедуинов. Поэтому, после Битвы у рва, когда курайза создали угрозу всему поселению, сговорившись с Меккой во время осады, Мухаммад не выказал жалости. В соответствии с арабским обычаем 700 мужчин племени были убиты, а женщин и детей продали в рабство. Остальные 17 еврейских племен остались в Медине, и Коран по-прежнему наставлял мусульман вести себя уважительно с «людьми Книги» (ахль аль-Китаб) и подчеркивать общее с ними{859}. Хотя мусульмане вынесли приговор членам племени курайза (по причинам политическим, а не религиозным!), более подобных расправ Мухаммад не поощрял. Отныне он активизировал дипломатические усилия по выстраиванию отношений с бедуинами, на которых сильное впечатление произвели его военные успехи, и основал могучую конфедерацию. Союзникам не приходилось принимать ислам. Они лишь клялись сражаться с врагами уммы: похоже, Мухаммад – один из очень немногих вождей в истории, которые выстроили империю в основном путем переговоров{860}.