Флот и война. Балтийский флот в Первую мировую - Гаральд Граф

Для того чтобы сделать что-нибудь, я решаю войти в Рогервик и обстрелять укрепленный Балтийский порт. Возможно, что в его гавани стоят неприятельские корабли.

Пять миноносцев я оставляю перед бухтой, а с „G-90“ (капитан-лейтенант Херинг), „S-59“ (капитан-лейтенант Клейн) и „S-56“ (бравый и жизнерадостный капитан-лейтенант Крех; впоследствии — тоже погиб) я вхожу в бухту Рогервик.

Заграждение, очевидно, поставлено в самой бухте.

Осторожно проходя вплотную к форту с восточной стороны, мы подходим к молу на расстояние 600 метров. Ни одного корабля нет. Как это досадно! Что же, остается обстрелять только военные сооружения.

Бедный Балтийский порт! Напрасно там чувствуют себя так спокойно за минными заграждениями. Какой переполох поднялся, вероятно, в нем, когда в 1 час 30 минут ночи шесть прожекторов вдруг неожиданно забегали своими лучами взад и вперед и началась ужасная бомбардировка. Но „варвары“ обстреливают только сооружения в гавани: склады, сараи и подобные постройки и щадят мирный город… Выпущены 162 разрывных гранаты; результат — солдаты и лошади убиты, а военные сооружения превращены в развалины…

После этого выходим из бухты и, дав 26 узлов, несемся на запад. Там, за минным полем, в условленном месте нас ждут наши легкие крейсера.

Чтобы не попасть на то место, где взорвались „S-57“ и „V-75“ я немного меняю курс.

Вдруг за последним миноносцем нашей колонны блеснули вспышки и послышался грохот орудий! Итак, неприятель все-таки нас открыл и напал на задние миноносцы! Самый полный ход вперед! Скорее на помощь! В этот момент у второго миноносца, „G-90“ (капитан-лейтенант Херинг), поднимается огромный столб воды. Кругом больше ничего не слышно. На самом миноносце — образцовое спокойствие. Проходя мимо „G-90“, я узнаю подробности несчастья. Оказывается, мина взорвалась под турбинами. Это уже третий миноносец.

„S-59“ (капитан-лейтенант Клейн), подойдя к борту „G-90“, принимает его команду, а тот тем временем тонет.

Не успело еще остыть впечатление от этой потери, как прожектор заднего миноносца, прорезая своими лучами темноту ночи, начинает сигналить. С отчаянием читаем: „V-72 М.М.“ (попадание миной). Нет, это не подводные лодки — это мины!..

Но ведь это — ад, куда мы попали!

Я подхожу к „V-72“ (бравый капитан-лейтенант барон фон Редер; позже — тоже погиб). У его борта уже стоит „V-77“ (капитан-лейтенант Стратман), который снимает команду.

Довести подорванные миноносцы до порта нечего и думать: они настолько повреждены, что еле держатся на воде.

Итак, „S-57“ и „V-75“ погибли на пути вперед, а теперь погибли „G-90“ и „V-72“; от гордой флотилии остается всего шесть миноносцев. Что-то еще готовит нам судьба!

Тем временем, „G-89“ благополучно подошел к крейсерам.

Продолжаем путь на запад. Но не успели еще все миноносцы соединиться, как сзади меня снова вспыхивает ужасное „М.М.“. Это — „S-58“ (бравый капитан-лейтенант Херман; позже — погиб).

И этот миноносец так сильно поврежден, что больше не в состоянии держаться на воде. В его отсеки вливается огромное количество воды, и он вдруг опрокидывается. Слава Богу еще, что большая часть команды — уже на „S-59“.

Что за страшная ночь! Кругом — темнота, погода все портится, а за заграждениями, наверное, ждет нас со своими флотилиями неприятель. Среди же этого чертова котла — только мины, против которых нет защиты.

Вдруг опять зажигается прожектор: „М.М.“. Значит, опять надо, рискуя собой, снимать людей с подорвавшегося миноносца, а затем, что наиболее обидно, он погибнет со своими торпедами, которые, однако, потонут не сразу.

Увы, они должны потонуть, так как мы их не можем взять с собою, и они не должны плавать на поверхности, чтобы не попасть в руки русских.

Весь этот ужас скрашивается только благодаря мужеству, проявляемому офицерами и командами.

Но не время для размышлений! Всем довольно работы: и миноносцам, которые тонут, и тем, которые спасают. Мне самому то и дело приходится отдавать приказание за приказанием и по возможности вести миноносцы так, чтобы и остальные не наткнулись на мины. Курс держим на юг, так как мне он кажется самым безопасным; вероятно, заграждения расположены именно по этому направлению, а следовательно, мы будем идти параллельно ему.

Разумеется, те, которые подходят к борту подорвавшегося миноносца, сами подвергаются огромной опасности, но другого выхода нет. Если бы еще было точно известно расположение заграждения, тогда все миноносцы просто остались бы за ним, а спасение велось при помощи шлюпок. Но раз вокруг — мины, то для меня как начальника может быть только два решения: или предоставлять подорвавшийся миноносец его собственной участи и с другими стремиться полным ходом выйти с минного поля, или посылать миноносец к борту пострадавшего снять экипаж, находясь с остальными поблизости, наготове помочь и второму, если он тоже попадет на мину. Первое решение мне, как германскому офицеру, не могло прийти даже на ум; таким образом, оставалось только последнее.

Спасение шлюпками тянется слишком долго. Уже более часа „S-59“ перевозит ими команду „S-58“; он не может подойти к самому борту, ибо на поверхности, рядом с ним, видны мины. Все это время остальные миноносцы должны держаться тут же, на минном поле.

Наконец, „S-59“ готов и идет за остальными миноносцами. Но не успевает он пройти и тысячи метров, как его постигает та же судьба. Сквозь темноту ночи опять сверкает зловещее „М.М.“.

Теперь уже я сам иду к борту „S-59“. Очень неприятное плавание. Вот я вижу две большие мины, плавающие на поверхности, почти рядом с „S-59“. Скорее к борту, взять команду, и прочь от тебя, доблестный корабль! Ты слишком тяжело поврежден, чтобы тебя можно было довести домой.

„S-59“ уже имел на себе два лишних состава, а потому, когда „S-56“ пришлось снять с него всех людей, на нем оказалось три лишних комплекта. Всего на нашем борту находилось теперь почти 400 человек. Но как хорошо держат себя люди! Ни страха, ни злобы, ни слова упрека; даже нет торопливости при пересадке. Все идет, как на учении. По временам слышатся возгласы: „Сперва возьмите раненых, а потом перейдем и мы“. Да, то были надежные люди!..

Я еще имею четыре миноносца! Неужели еще не конец этой дьявольской ночи? Нет! Мы все пока — на минах. Довольно размышлений! Они не помогут. Скорее, как можно скорее прочь из этих злых вод! Дальше, дальше, на запад, с „S-56“, „V-76“, „V-77“ и „V-78“, со скоростью 27 узлов!

Одно утешение: стало светать. Но бедам еще не пришел конец. Вдруг опять тихий звук взрыва под последним миноносцем, „V-76“ (капитан-лейтенант Яспер). Высокий столб воды, и — „М.М.“. „У-77“ спасает экипаж, a „V-76“ тонет.

Осталось только три миноносца. Одиноко и грустно мы ищем правильный путь домой и на этот раз находим… Удивительным стечением обстоятельств „S-56“ избежал всех мин, хотя как флагманский шел в кильватерной колонне головным. Наконец и с ним произошло несчастье, но, правда, без тяжелых последствий. Неожиданно лопнула одна из труб, и из котлов ушла почти вся вода. Миноносец принужден остановиться. Сейчас же на помощь к нему подходят „V-77“ (капитан-лейтенант Стратман) и „V-78“ с моим верным начальником полуфлотилии капитан-лейтенантом Регенсбургом и храбрым командиром капитан-лейтенантом Кранцем. Они ошвартовываются к бортам и дают воду. Исправление аварии длится почти час. Кругом все еще мины.