Охота на Овечкина - Инна Шаргородская

Овечкин лишь беспомощно смотрел на него, не зная, что ответить. Мир голодных духов, мир сытых духов… убить Хораса… да что же это такое?!

– Я, конечно, мог бы попробовать отыскать мир, о котором ты говоришь, – выдавил он наконец. – Но ведь я связан заклятием, и мне нет другой дороги, кроме как обратно в твою крепость. Как же мне действовать?

– У тебя сильные друзья, – сумрачно ответил Хорас. – Я больше ничего не могу сказать. Найди способ убить меня – и ты будешь свободен. Я прошу тебя об этом. Но если не хочешь… Прощай.

И Михаил Анатольевич не успел опомниться, как оказался снова сидящим в лодке, качавшейся на черной воде. Одной рукой он обнимал Фирузу, голова спящей девушки покоилась у него на плече, саламандра и Ловчий встревоженно смотрели на него. А на выступе скалы не было никого, словно бы он и сам только что спал и безумный разговор с Хорасом, требующим для себя смерти, ему всего лишь приснился…

* * *

– Нет, нет и нет! – решительно заявил Овечкин. – Я не хочу и не буду этого делать. Плывем обратно.

– Ты с ума сошел, колдун! – с досадой воскликнул Пэк. – Сколько можно объяснять – он же сам просит тебя об этом! Подумай хорошенько своей дурацкой башкой – он действительно хочет умереть! Да и кто бы не захотел на его месте?

Саламандра бегло огляделась по сторонам и содрогнулась всем телом.

– И ты, как проживешь в болоте годик, захочешь…

– Ни за что! – сказал Михаил Анатольевич еще решительней. – Это он от отчаяния, а на самом деле…

– А на самом деле – что ты можешь предложить ему взамен, смертный? – холодно спросил Ловчий. – Ну-ка, успокойся да и подумай, действительно, хорошенько. Только попытайся представить себе…

– Не хочу и представлять. Никто не может желать себе смерти по доброй воле. Да даже если б я и поверил в это – я не могу, своими руками…

– Никто не заставляет тебя убивать его своими руками. Выполни его просьбу, только и всего, постарайся отыскать мир, о котором он говорил. Сделай все, что можешь, а там будет видно. Может, еще ничего и не получится… я, например, слыхом не слыхивал ни о каких сытых духах.

– И я не слыхал, – сказал Пэк. – Скорей всего, это и вправду просто местная легенда. Но, с другой стороны, никакая легенда не произрастает на пустом месте. Что-то такое должно быть…

– Они правы, Михаил Анатольевич, – робко заметила Фируза. Она уже проснулась к этому времени и чувствовала себя полной идиоткой, оттого что проспала самое главное – встречу с Хорасом. Хорошо еще, что все обошлось, и Овечкин вернулся с этой встречи живым и невредимым… а уж остальное казалось ей вовсе не страшным.

Овечкин хмуро посмотрел на нее.

– Правы… я и сам понимаю. Но я не могу, не хочу…

– Но ведь он просит вас об этом!

– Вот мы и вернулись к тому, с чего начали, – пробормотал Пэк и сердито забарабанил пальцами по борту лодки.

Некоторое время все молчали, не глядя друг на друга. Потом Ловчий тяжело вздохнул и сказал:

– Ладно. Поплывем обратно. Может, по-своему и ты прав, Овечкин. Но я хочу сказать тебе вот что – не все в твоей жизни зависит сейчас от твоего желания. У тебя на самом деле нет выбора. Так говорил отец Григорий, и это его слова я повторяю – тебя ведет судьба. И пока ты не пройдешь через все, что тебе ею уготовано, выбора у тебя нет. Ты можешь сейчас отказаться выполнить просьбу Хораса, и мы вернем тебя туда, где ты обречен находиться. И, может быть, ты даже спокойно проживешь там какое-то время. Но потом ты вспомнишь кое-что из того, что тебе говорили и о чем тебя предупреждали. Может быть, вернется твой Босоногий колдун и скажет тебе то же самое. И мы или кто-то другой снова поведет тебя этими же путями… От твоих поступков сейчас зависит участь той, которая тебе всего дороже, – ты, кажется, забыл об этом? И ты выбираешь бездействие только потому, что ты, видишь ли, никогда в жизни никого не убивал. Да то, что ты уже сделал Хорасу, для него хуже и страшнее смерти во сто крат! Как объяснить тебе это – я не знаю. Плывем обратно.

Он взялся за весло и с силой погрузил его в воду.

– Подождите, – уныло сказал Овечкин. – А где искать этих… сытых духов, вы знаете?..

На душе у него было тяжко, очень тяжко.

Лодка медленно двигалась в неизвестном направлении все по тому же проходу среди скал, и, казалось, это будет длиться вечно. Черная вода, мертвенная, давящая тишина, нарушаемая только всплесками весла, призрачный неживой свет и ощущение нависшей над путниками угрозы… Как объяснил Ловчий, для тех, кто принадлежал к Страже, время и место не имели почти никакого значения в поисках ворот в другой мир. Тут действовали какие-то иные, не понятные непосвященным принципы, и к любым воротам стражники могли попасть почти из любого места – все на самом деле решала та самая пластинка в виде многолучевой звезды, что лежала у него в кармане. Она была своего рода опознавательным знаком стражников, служила для них пропуском и проводником. А искали они сейчас ворота в мир, который можно было бы назвать преддверием рая в противоположность тому миру, где они в данный момент находились, и там, у ворот, Ловчий с Пэком предполагали получить какие-нибудь сведения о нужном им месте, если, конечно, таковое место где-нибудь существовало. Михаил Анатольевич от души надеялся, что его не существует. И все объяснения были не слишком понятны ему и не больно-то нужны. Выслушал он их больше из вежливости, чем из интереса.

Он никак не мог уяснить себе, чем смерть Хораса и освобождение его, Овечкина, из плена смогут помочь принцессе Маэлиналь, которую он вовсе не надеялся когда-нибудь еще увидеть. Оставалось думать, что во всех этих действиях кроется некая магическая, известная одному отцу Григорию подоплека. И в голове у Овечкина была путаница, а на душе – тяжесть. Наверное, все были правы, кроме него… вот ведь даже Фируза приняла сторону неумолимых провожатых. Он почти готов был признать их правоту, особенно когда заставлял себя вспоминать о том, что было бы, если бы чатури не открыл тайное заклятие против Хораса. И все же мысль, что он едет искать смерти Хорасу, едва не сводила его с ума. И почему только это заклятие не могло убить их обоих сразу вместо того, чтобы обрекать на плен?! Никто бы уже и не мучился. Вот только принцесса Май… Воспоминание о печальной ее красоте и об ожидающей ее трагической участи тоже терзало душу Овечкина. И вновь он чувствовал себя марионеткой, которую дергает за ниточки невидимый кукольник – судьба, не оставляя права ни на какие простые маленькие желания и поступки, которые были бы ему по плечу.

Так он и сидел, понурив голову и погрузясь в горестные свои размышления, и никто не беспокоил его и не отвлекал. Фируза переживала, видя его состояние, но при посторонних не решалась предложить никакого утешения. А Ловчий с Пэком, сделав свое дело, все везли и везли их куда-то, и не отвлекались на разговоры, не без оснований опасаясь могущих еще случиться в этом гиблом месте каких-нибудь неприятных происшествий. Оба были настороже и наготове. Но то ли магическая пластинка их охраняла, то ли имя и сила Хораса, только никто их больше не трогал и они не увидели ни одной живой души вплоть до того самого момента, когда перед ними явились ворота в иной, светлый мир.