Мужчина, которого предала женщина - Владимир Колычев

– В каком цеху? А если пожизненное получишь?… Да и двадцать лет – это, считай, пожизненное. На отшибе он поселится… В тюрьму вернется… Ты, я смотрю, о себе только думаешь. А как же я?

– Я тебя отведу домой. А там ты уже без меня.

– А если я не хочу без тебя?

– Это ты сейчас так говоришь. Потому что я тебе нужен. Но когда ты вернешься в свою среду обитания, я стану для тебя в тягость. Я же знаю.

– Много ты знаешь.

– Слушай, а может, ты замуж за Тихоплесова по брачному контракту вышла? – с надеждой спросил он. – Может, ты остаешься без наследства…

– И что, если так?

– Тогда у тебя не будет ни дома на Рублевке, ни миллионов на счетах. Тогда ты сможешь вернуться ко мне, мы вместе уедем далеко-далеко…

– Не было никакого брачного контракта. Я бы на это не пошла. Из чувства гордости. И Эдик это понимал. Он даже не ставил об этом вопрос. Его компания достанется мне. И дома отойдут мне, и яхта, кое-какая часть сбережений…

– Почему кое-какая?

– Потому что у Эдика есть взрослая дочь. Он полностью ее содержит. И дом у нее не хуже нашего. И в завещании он про нее не забыл…

– Лучше бы ей все осталось. Лучше бы у тебя ничего не было…

– Ты думаешь, деньги привяжут меня к Москве? Нет, я могу поехать за тобой…

– Ничего не говори. Не надо!

Валентин хорошо знал Дарьяну. Она любила его прежде, и эта любовь к ней вернулась. Или ей кажется, что вернулась… Сейчас она в опасности, и в ней играет романтическая струнка. Поэтому она и готова пожертвовать ради него если не всем, то многим. Но все это временно. Как только она вернется домой, присущий ей прагматизм быстро задушит лирический каприз в ее душе, и Валентин станет для нее обузой… Так что лучше пусть она молчит.

– Не надо ничего говорить. – Он носом зарылся в ее волосы, наслаждаясь любимым запахом.

Недолго будет длиться эта нечаянная идиллия, скоро суровая реальность разрушит ее. И сам он окажется на мели, пустой и никому не нужный. Но это будет потом. А сейчас он должен растянуть момент на целую вечность…

Валентин представил, что находится в тюремной камере, вчера был зачитан смертный приговор, а завтра, на рассвете за ним явится палач, чтобы привести его в исполнение. Но ему не страшно умереть, потому что с ним Дарьяна. За час-другой до смерти он проживет с ней целую жизнь. Целую жизнь. Он умрет молодым по возрасту, но стариком по прожитым годам. И ему не страшно будет подставить голову под топор, потому что он отжил свое. Ведь все в этом мире рано или поздно умирают…

Открывшаяся вдруг дверь произвела эффект фугасного взрыва. Ударная волна вырвала Валентина из эйфории счастья, швырнула в суровую реальность.

– Ну как вы тут, голубки? – тихо спросил Теплов.

– Даже не раздевались, – с раздражением ответил он.

– Тем лучше… Валентин, ты хороший парень. Мы тоже можем быть хорошими, но так же легко у нас получается быть жестокими. Предельно жестокими. Ты сегодня в этом убедился. И я не хочу, чтобы с твоей Дарьяной что-нибудь случилось. Ты меня понимаешь?

– Понимаю.

– Тогда давай собирайся и уводи отсюда свою Дарьяну. От греха подальше…

– А Цаплин?

– Не переживай, с ним я как-нибудь объяснюсь. Там вещи в багажнике, возьми свои… И это, на дорогу себе возьми. Много не дам, потому что нету…

Теплов сунул ему в руку несколько тысячных купюр, позволил взять рюкзак со своими вещами.

– Спасибо тебе, Леша! – растроганно поблагодарил его Валентин.

– Да ладно, чего уж там… Да, и еще обещание с тебя. И с тебя тоже! – Теплов строго посмотрел на Дарьяну. – Про Карпатова ни слова. Иначе вы подставите меня… Ну все, удачи вам!

Валентин крепко пожал ему руку, не удержавшись, приобнял его, подбородком коснувшись его щетинистой щеки.

– Давай, давай!

Дарьяна сняла теплые штаны, оставшись в обычных из летнего камуфляжного комплекта. Кроссовки на ней сорок второго размера, слишком большие для нее, но все равно это было лучше, чем туфли на каблуке. И бежала она легко, быстро. Но сейчас она поспевала за ним, а не наоборот, как тогда, на беговой дорожке в парке над Москва-рекой…

Валентин бежал по всем канонам партизанской науки, не оставляя следов; Дарьяна пренебрегала этим, поскольку не умела правильно передвигаться по лесу. На каждый метр пути Валентин затрачивал больше сил, но все-таки она выдохлась раньше.

– Все, больше не могу, – обессиленно рухнув под куст, признала она свое поражение.

Но Валентин даже не думал о том, чтобы праздновать победу. Глупо это и смешно.

– Отдыхай. Только тихо.

Дарьяна так выбилась из сил, что забыла о системе йогов, по которой она обычно выправляла дыхание. Села, беспомощно вытянув руки по линии ног, дышит быстро, загнанно и беспорядочно.

Обняв ее, Валентин пытался вслушаться в тишину, чтобы уловить приближение погони. Но сейчас он мог слушать только стук ее сердца. И мог думать только о ней.

– Ты не должен меня бросать, – кое-как выправив дыхание, шепотом сказала она.

– Я тебя не бросаю. Ты сейчас отдохнешь, и мы пойдем вместе.

– А дальше?

– Увы, нам придется расстаться. Если бы знала, как я этого не хочу.

– Пока я знаю, что именно ты этого и хочешь…

– Замолчи! Или я начну тебя презирать… Вставай, пошли!

Дарьяна попыталась взять на себя лидерство, но очень скоро сбилась с тропки, которую Валентин определял в темноте скорее чутьем, нежели зрением, и они чуть не увязли в болоте. К тому же она очень устала, и пришлось снова сделать привал, после чего гонку возглавил Валентин.

Дарьяна долго копошилась под пышным кустом жимолости. Наконец она что-то нащупала на земле, подозвала к себе Валентина.

– Дерзай!

Она рукой держалась за кольцо, едва видневшееся в насте из травы и листьев. Валентин перенял его, крепко взявшись за него.

– Открывай!

Он силой потянул на себя кольцо и тем самым запустил какой-то механизм, с гидравлическим усилением поднявший люк, под которым скрывался подземный лаз.

– Что это?

– Не одни же вы такие умные, – улыбнулась она. – Помнишь, как Эдик говорил, что вы как волки в норе окопались? Прямо как у меня, сказал. Он про свой подземный ход говорил. Про этот…

Вниз под землю вели каменные ступеньки, спускаться по ним было удобно и легко. Стены и потолок выложены диким камнем; сухо, просторно, но темно.

– Свет в доме включается, придется идти на ощупь, – сказала Дарьяна.

Люк за собой Валентин закрывал аккуратно, так, чтобы не оставить зазоров. Насколько это удалось ему, судить он не мог, поскольку не знал, как все выглядит снаружи, но хотел надеяться, что с задачей он справился. Но старания его оказались напрасными.