Голливудские дети - Джеки Коллинз

Дворецкий провел его в шикарную гостиную, где Майкл сел и принялся ждать… ждать… ждать…

Через тридцать пять минут появилась Марджори.

– Извините, пожалуйста, – сказала она. – Я разговаривала по телефону с отцом.

Майкл еще не привык к Голливуду. Он был рассержен и не смог сдержаться.

– Да, конечно, но в этой комнате у вас даже нет ни одного журнала, – резко сказал он. – Я не люблю долго ждать, когда мне даже нечем заняться.

Она расхаживала по комнате. Было ли это его воображение, или под этим тонким белым платьем на ней действительно ничего нет? Он видел ее темные соски и тень в низу живота.

– Не хотите ли выпить, мистер Скорсини? – спросила она. На худом лице вспыхнул румянец.

– Зовите меня Майкл. – Он старался не смотреть на нее.

– Очень хорошо… Майкл, – она почти шептала. – Так принести вам выпить?

– Я не пью.

– Какое совпадение! Я тоже.

Ее поведение выводило его из себя. Он приехал сюда потому, что она была напугана и паниковала, и вот она спокойно предлагает ему выпить, как будто ничего не произошло.

– Это не визит вежливости, Марджори, – сдавленно произнес Майкл. – Я приехал сюда по вашей просьбе. Вы сказали, что напуганы. Не хотите ли рассказать мне, что произошло?

Она опустила глаза.

– Он звонил.

– В первый раз?

– Да. Раньше он не звонил.

– Что он сказал?

– То же, что писал в письмах. Что он собирается убить меня… – Она смолкла, не в силах продолжить.

– Как звучал его голос? Был ли он неразборчивым? Молодым? Старым?

– Он был неразборчивым.

– Значит, вы не смогли определить его возраст?

– Может… может, лет тридцать с небольшим.

– Это хорошо, Марджори. Для начала. Черный, белый, испанец?

– Американец.

– Значит, повесив трубку, вы позвонили отцу?

– Я… я позвонила вам. Затем позвонил отец проверить, все ли у меня в порядке.

– Зачем? Он знал о том звонке?

– Нет. Он звонит почти каждый вечер. Я сказала ему, что вы едете сюда, и он обрадовался.

– О'кей, Марджори, вот что мы теперь сделаем. Я поставлю на вашу линию приспособление, которое будет записывать все ваши разговоры, так что, когда он позвонит в следующий раз, мы сможем записать его и, возможно, даже определить, откуда он звонит.

– А мои личные беседы?

– Я покажу вам, как включать и отключать запись. Если это что-то личное, вы просто отключите кассету.

– Понятно.

– Я решу этот вопрос в понедельник, раньше я не смогу достать оборудование. А до тех пор – нет ли у вас друга, который мог бы побыть с вами?

– Сейчас здесь живет моя подруга.

– Хорошо. А где она сейчас?

– Работает в кино. Она придет попозже.

– Когда?

Марджори покачала головой:

– Не знаю.

– Она актриса?

– Нет. Она ассистент у Бобби Раша.

– По-видимому, веселая работа.

– Разве?

– Да, все, связанное с кино, должно быть весело. – Он думал, разрешается ли курить в этом мавзолее. – Вы работаете, Марджори?

– Я помогаю благотворительным комитетам. Это отнимает очень много времени.

– Могу себе представить.

Он ей не поверил. Насколько он мог судить, этой девушке безнадежно не хватало реальной жизни.

– О'кей, – заявил он, собираясь уйти. – У вас есть охрана; если вам понадоблюсь я – есть телефон. В доме дворецкий – он ведь живет здесь, так?

– Не в этом доме; в доме для слуг.

– Нельзя ли его оставить на одну ночь здесь?

– Я не буду чувствовать себя в безопасности, – нервно сказала она. – Я бы предпочла, чтобы остались вы.

Это было что-то новенькое.

– Вы хотите, чтобы остался я? – Майкл был искренне удивлен и отнюдь не обрадован.

– Да, Квинси сказал, что, если мне понадобится, он останется здесь.

Очень мило со стороны Квинси было сказать такое и уехать кататься на лыжах.

– Он действительно так сказал?

– Да.

– М-м… Знаете, Марджори, я ничего с собой не взял.

– Все наши комнаты для гостей доверху набиты всем, что можем вам понадобиться. Вы можете спать в комнате рядом с моей.

– Это не слишком удобно.

Она с упреком взглянула на него своими бледно-голубыми глазами.

– Он угрожал убить меня. Я не могу оставаться здесь одна.

Майкл вздохнул: как видно, отговориться не удастся.

– Ладно, договорились, – невесело сказал он, потирая заросший щетиной подбородок. – О'кей, Марджори, если вам будет так спокойнее, я останусь.

– Спасибо, – поблагодарила она.

– Не стоит благодарности.

– Вы поели?

– Съел пиццу. Когда вы позвонили, я как раз смотрел по видео «Крестного отца», прекрасный фильм.

– У моего отца превосходная видеотека. Я уверена, что этот фильм там есть, если вы хотите досмотреть его.

– Неплохая идея.

– Я посмотрю вместе с вами.

Не совсем то, чего он хотел, но отказаться вряд ли удастся.

– Пойдемте, – предложила она, – я покажу вам видеотеку.

Он прошел за ней по длиннющему пустому коридору в громадную, облицованную деревом комнату. От пола до потолка с одной стороны возвышались полки, на которых, по-видимому, можно было найти любой фильм. Кассеты стояли аккуратными рядами.

– Давайте поищем, – сказала Марджори, – это должно быть либо под буквой «К» – «Крестный отец», или же иногда отец ставит их под именем режиссеров. Это фильм Скорсезе?

– Нет.

– Знаю! – с триумфом произнесла она. – Френсис Форд Коппола!

– Очень хорошо.

Она принялась за поиски кассеты и нашла ее.

– Можно посмотреть фильм в кинокомнате. Там есть и видео.

– Я согласен, – пожал плечами Майкл.

– А потом я могу послать охранника за пиццей.

– Я не сказал, что хочу пиццу. Я уже ел.

– Как хотите… Майкл.

У него были не слишком радужные предчувствия. В воздухе витало нечто настораживающее. Неужели она неравнодушна к нему? Господи, пожалуйста, что угодно, только не это. Но Майкл всегда чувствовал такие вещи.