Огни святого Эльма - Владимир Евгеньев

— Это хоронят господина Людвига Ван Стратена? — спросил он громко и хрипло.

Брат Беатрисы хотел одернуть незнакомца, но вдова его опередила.

— Да, господин, — ответила она неожиданно мягко.

Незнакомец тяжело вздохнул, ссутулился, поднял руки к глазам и неожиданно всхлипнул, как женщина, что не вязалось с его мужественной внешностью. На минуту он закрыл лицо руками. От удивления никто еще не успел нарушить молчания. Потом этот загадочный человек оторвал руки от лица, и неожиданно громко произнес приказным тоном:

— Поднимите гроб и откройте. Я хочу последний раз посмотреть на своего Людвига, — в конце фразы его голос сорвался.

Неожиданное появление и странные слова незнакомца вызвали всеобщее удивление и возмущение.

— Кто вы такой? Что вы себе позволяете? — громко выкрикнул шурин покойного.

— Может быть, стоит вызвать полицию? — размышлял вслух бургомистр, разглядывая в лорнет нарушителя спокойствия.

Но тут в свою очередь удивила всех госпожа Ван Стратен, жена покойного. Беатриса, стоявшая как раз напротив, пристально посмотрела на неизвестного господина, подняла руку и сказала:

— Подождите.

Потом обратилась к могильщикам, которые стояли тут же и ждали момента, когда надо будет насыпать землю:

— Поднимите гроб.

Работникам кладбища не терпелось закончить погребение, получить плату и как следует выпить. Они надеялись на щедрое вознаграждение. Могильщики не двинулись с места и продолжали стоять с каменными лицами. Таких странных команд они не выполняли еще никогда. Не было еще случая, чтобы опущенный гроб снова пришлось подымать. Тогда уважаемая Беатриса Ван Стратен опять всех удивила. Она достала из сумочки свой вышитый кошелек, открыла его, отсчитала пятнадцать талеров и протянула старшему могильщику. Тот быстро схватил деньги, сунул в карман и дал знак своим товарищам. Один из них опустился в могилу и начал заводить веревки под гроб.

— Беатриса, зачем? — спросил ее брат в недоумении, по толпе пронесся приглушенный ропот.

— Подожди, — невозмутимо ответила вдова покойного. — Пусть господин простится.

Это было неслыханно, беспрецедентно и должно было войти в анналы истории. Однако, ни бургомистр, ни другие уважаемые люди почему-то ничего не возразили на странное желание незнакомца и потворство со стороны Беатрисы. Дело в том, что госпожа Ван Стратен, внешне покорная и кроткая рядом со своим деспотичным прижимистым супругом, на самом деле была очень сильной, волевой женщиной. Ее все уважали. Это она заставляла своего скуповатого Людвига жертвовать крупные суммы на благотворительность, на нужды города и на церковь. Бургомистр и городское начальство надеялись, что и после смерти мужа Беатрисы из ее немаленького наследства приличные суммы потекут в том же направлении. Пока могильщики возились с гробом, незнакомец, который так и стоял на краю могилы, пристально посмотрел на госпожу Ван Стратен и спросил:

— Вы его жена?

— Да, господин, — ответила она.

— Молитесь, молитесь за бедного Людвига. Пусть ему хоть там будет хорошо, — продолжал ее странный собеседник опять срывающимся голосом. — А у него были сыновья?

— У нас только один сын Вильям.

— А где он? — господин, говоривший с Мартой, стал шарить вокруг глазами, в которых загорелась непонятная надежда.

— Его здесь нет. Он уехал в Россию служить русскому царю.

— Я найду его, — с отчаянием в голосе крикнул гость, — обязательно найду. Где он живет в России?

— В Петербурге, — ответила опять госпожа Беатриса. — Здесь его жена.

— Я жена Вильяма, — сказала Марта, красивая сорокатрехлетняя женщина с капризным лицом.

— А вы кто? — спросила Марта.

Незнакомец не стал отвечать. Он вперился глазами в Марту.

Почему-то этот странный диалог никто не смел прерывать. Конечно, за спиной шушукались, ворчали, но никто не мешал, все только с любопытством разглядывали эту необычную сцену. Вместо ответа неизвестный господин спросил:

— А Вильям, какой он человек?

Марта ответила с неожиданной прямотой:

— Он умный, заботливый, талантливый, очень преуспел на службе. Только мой муж упрямый, как баран, хочет жить в России, строить корабли, а там так трудно. Правда, мы живем небедно, сам русский царь к нам заходит.

— Русские, они жестокие? — спросил ее собеседник.

— Сложно сказать, среди них есть и добрые люди, но все они какие-то неаккуратные, беспорядочные, неустроенные, — задумчиво ответила Марта.

Гроб начали поднимать. Незнакомец опять закрыл лицо руками и пробормотал как бы про себя:

— Я столько ждал и надеялся на встречу, но сумел увидеть только его гроб. Мне нужно найти Вильяма, мне нужно найти его.

Затем гроб подняли и поставили на краю могилы. Странный гость подошел быстрыми размашистыми шагами, поцеловал гроб, снова всхлипнул и произнес:

— Людвиг, Людвиг, мой милый.

Потом вскочил и выкрикнул как команду:

— Не надо, не надо ничего. Я все равно уже не успеваю, — повернулся и быстро зашагал прочь. Все расступились.

— Беатриса, — нарушил молчание ее брат. — Что это такое? Что это за человек? Ты его знаешь? Зачем ты разрешила так глумиться над прахом твоего мужа?

Между тем госпожа Беатриса смотрела вслед незнакомцу.

— У моего мужа почти никого не было. Это же кто-то из родственников. Ты заметил, как он похож на Людвига, — ответила она задумчиво.

— Да, действительно, — сказал Франс, — но даже если это и так, он все равно должен был прийти к началу похорон и не вести себя так дико.

— Опускайте гроб, — скомандовал он.

Когда нарушивший благочинное течение обряда незнакомец так поспешно удалился, госпожа Ван Стратен крикнула своим внучатым племянникам, двум девятилетним мальчикам, для которых похороны были интересным развлечением:

— Догоните его. Пригласите на поминки. Мальчики побежали вслед быстро удаляющейся фигуре.

Дальнейшее капитан видел как бы на расстоянии. Потом, когда уже все возвращались с кладбища, Беатриса, которая шла, тихо опираясь на руку брата, сказала, вытирая слезы:

— Я поняла, кого он мне напоминал, этот странный человек. У моей свекрови висел портрет отца Людвига. Ты же знаешь, он был капитаном. И уплыл на корабле в Индию в то время, как мой муж должен был родиться, отец моего супруга исчез вместе с кораблем. А когда свекровь умерла, Людвиг не захотел брать этот портрет к себе домой. Мой муж никогда не видел отца живым, его мать всегда плакала, когда смотрела на этот портрет. Людвиг отдал картину дяде Альфреду, но тот ведь был пьяница, как ты знаешь. И сразу смекнул, что портрет можно продать за неплохие деньги, ведь его писал сам господин Рембрандт. Причем, говорят, что живописец не взял даже платы. Художнику показалось интересным лицо и глаза Филиппа Ван Стратена. Так вот, Альфред и продал творение Рембрандта, наверно, втридорога, очень неразумно было отдавать портрет дяде.