Лезвие вечности - Андрей Быстров

– Неплохо бы узнать. Но как?

Борис уселся на диван, потирая пальцем появившиеся над переносицей вертикальные складки.

– Оля, я чувствую, что упустил что-то. Понимаешь, там, у Антона Калужского, – сказал он, поправляя съехавшие на кончик носа очки.

– Это может навести на пароль?

– Не знаю. Но в разговоре что-то такое проскользнуло… И это меня беспокоит. Какая-то малозначительная вроде бы деталь. Сидит, как заноза… Ты хорошо помнишь разговор с Антоном?

– Ну… Более или менее.

– Попробуй, пожалуйста, вспомнить поточнее.

– Так, – начала Иллерецкая. – Мы пришли, ты представился, он предложил выпить.

– Что он пил?

– Неужели и это важно? – удивилась Ольга.

– Кто его знает. Возможно, это не в самом разговоре, а в чем-то… в комнате… или даже в этой дурацкой бутылке.

– Кажется, он пил «Столичную».

– «Столичная»? Не помогает. Давай дальше.

– Дальше ты спрашивал о стилете, о секретном файле. Он отвечал, что, если бы знал пароль, выдал бы его, когда ему расстрелом грозили. Потом речь зашла о Левандовском. Антон написал его адрес, а потом позвал тебя в кабинет.

– Это все?

– Может, что было в кабинете? Это ведь я только с твоих слов знаю. А так – все, если не считать твоих расспросов о портретах, пока Антон авторучку искал.

– Портреты? А, да… Луи Пастер, Антониони… – Борис вскочил на ноги. Глаза его сверкнули за стеклами очков. – Вот оно! – закричал он. – Антониони, «Блоу-ап»! Любимый фильм профессора Калужского, который он смотрел десятки раз! И с таким удобным для пароля названием!

Ольга хотела что-то сказать, но Борис продолжал.

– Вот ты бы что выбрала для пароля? Что-нибудь близкое, до боли знакомое, правильно? А тут название любимой ленты, да еще такое. Его и на русский обычно не переводят. Иногда как-то обзывают вроде «Фотоувеличения» или «Крупным планом», но, как правило «Блоу-ап», и точка.

Возбуждение Бориса передалось девушке.

– Слушай, а ведь неглупо. Что рассуждать, скорее запускай дискету!

Борис подошел к компьютеру, включил его и вставил дискету в дисковод. Затаив дыхание, он ввел название фильма.

Файл открылся.

– Ура, – не то прошептал, не то выдохнул Борис.

«И вот, воистину, – читала Ольга вслух, – свершится то, что никогда не могло свершиться… Воистину, ты восстанешь из забвения смерти. Воистину, сломишь ты печать ее…»

– Похоже на поэму, – сказал Борис.

– Прокрути ниже.

Градов передвинул файл на страницу вниз.

– Вот! – Ольга ткнула пальцем в экран. – Это уже не поэма.

Дальше поле экрана было расчерчено таблицей. Слева располагались описания иероглифов и комментарии к ним, справа – соответствующие формулы, написанные современными, понятными специалистам символами.

Борис убрал файл с экрана.

– Ты не хочешь дочитать до конца? – спросила Ольга с недоумением.

– Боюсь, – признался Борис. – Боюсь ненароком запомнить какую-нибудь ключевую подробность, которую из меня потом смогут вытряхнуть…

– Но пока файл цел, все равно существует риск. Давай уменьшим его.

– Как?

– Закроем файл другим паролем, например, из восьми английских букв. Четыре буквы придумаю я, четыре – ты. Тогда, если одного из нас ухитрятся пригласить в гости друзья, целого пароля им не видать как своих ушей.

– Очень здорово! Да ты соображаешь, что придумала? А если они до меня доберутся и накачают какой-нибудь «сывороткой правды», что я им выложу? Ищите девушку, у нее вторая часть пароля? Ну молодец!

– А если ты будешь знать весь пароль, они получат файл.

– Оля…

– Все, Борис, это не обсуждается. Мы вместе, значит, вместе, а судьба человечества поважнее моего драгоценного покоя, нет?

– Нет!

– А я думаю – да. К тому же искать – не значит найти. Ты хотел возможности маневра? Так вот она. Борис, если они и впрямь тебя чем-нибудь накачают, ты все равно расскажешь обо мне. А раз я так и так в курсе всей истории, значит, вовсе не в безопасности.

– Умеешь ты поднять настроение в трудную минуту.

– Этого у меня не отнимешь, – с грустной улыбкой кивнула Ольга. – Давай, придумывай свои четыре буквы. Я отвернусь.

– Просто глаза закрой.

Ольга прикрыла глаза. Борис немного поразмыслил и коснулся четырех клавиш. На экране отображались не буквы, а звездочки, так что Иллерецкая не могла увидеть введенную Борисом часть пароля.

– Теперь ты. – Градов отошел к двери, и Ольга добавила свои четыре буквы.

– Теперь подтверждение, в том же порядке, – сказала она. Они подтвердили пароль.

– Не забудь! – Градов извлек дискету из щели дисковода и сунул в карман.

– Я не забуду.

Борис обнял девушку, словно старший брат, и она прижала голову к его груди. Внезапно она ощутила, как напряглись мускулы рук Бориса.

– Что? – шепнула она.

– Там, – едва шевельнул губами Борис, указывая в сторону прихожей.

Ольга прислушалась. Да, что-то поворачивалось в замке: ключ или отмычка, очень медленно и почти бесшумно, лишь обостренный слух мог уловить этот звук.

Группа Котова вышла на квартиру Андрея Мезенцева, изучая связи людей, чьи телефоны имелись в записной книжке Бориса. Они подслушали уличный разговор одного из них с упоминанием о том, что некий Мезенцев уехал в отпуск. Котов умудрился и в этом отъезде заподозрить фрагмент таинственного замысла. Он распорядился установить непрерывную слежку за приятелем Градова, говорившем о Мезенцеве, познакомился с ним в баре, напоил и выудил адрес Андрея весьма прямолинейными вопросами, слегка закамуфлированными нехитрой легендой о поисках запропастившегося знакомого.

Градова засекли у подъезда, когда он возвращался вместе с Иллерецкой. Боевик по имени Саша подошел к машине Котова.

– Шеф, они в квартире – он и девчонка.

– Какая девчонка? – хмуро спросил Котов.

– А кто ее знает…

– Больше в квартире никого нет?

– Я туда не заглядывал.

– Так загляни! За что тебе деньги платят?

– Ох ты, – растерялся Саша. – А как?

– Это уж не моя забота. Хоть с дельтаплана, только не спугни их!

Саша ожесточенно почесал бритый затылок, прикидывая, как выполнить непростую директиву начальства. Он обогнул дом, поглядел снизу на окна квартиры – под таким углом рассмотреть что-либо было невозможно, но пожарная лестница проходила недалеко от крайнего окна. Недолго Думая Саша уцепился за нижнюю ступеньку, подтянулся и полез вверх, нимало не волнуясь о том, что его могут увидеть соседи. Подняться по пожарной лестнице – не нарушение закона.