Музеи смерти. Парижские и московские кладбища - Ольга Матич

Загробный мир мусульман роскошен в своей материальности (в отличие от более аскетичного загробного мира христиан). И хотя в соответствии с наставлениями, прописанными в Коране, репрезентация умершего на надгробии считается нежелательной, в последние годы на кладбищах все чаще можно встретить мусульманские памятники с портретами.

Редкий вариант монументального мафиозного надгробия – двойной портрет. Такой мусульманский памятник стоит на могиле Николая Моразовского (1968–1991) на Широкореченском кладбище (ил. 9). Моразовский изображен сидящим в двух разных позах перед занавесом и за красиво убранным столиком. На фотопортрете «от братвы» (справа) он представлен совсем юным, с одним лишь золотым перстнем. Заказанный семьей второй портрет изображает Моразовского в полном расцвете сил, тело и костюм богато украшены золотом. Как и на предыдущих мусульманских памятниках, это изображение воплощает потребительский достаток: вместо «девственных» цветов справа – изобилие фруктов, вместо рюмки бокал и бутылка фирменного спиртного напитка. Поза динамичнее, чем на раннем портрете, в ней – готовность к быстрой агрессии или защите. Даже столик более функционален: вычурные ножки заменены самыми простыми. Иными словами, двойной портрет Моразовского вносит элемент временно́го развития в репрезентацию психологического и экономического статуса покойного.

Ил. 10 и 11. И. Ф. Чеботарев. Двусторонний памятник. Фотопортрет с передней и задней сторон. Кузьминское кладбище

Этого нельзя сказать о более простых двойных фотогравюрах на Кузьминском кладбище в рабочем районе Москвы, где тоже есть несколько ансамблей в подобном роде. Московские двойные портреты куда экономнее: вместо двух отдельных стел – одна, с фоторепрезентациями с обеих сторон[505].

Самый заметный двусторонний памятник, расположенный на главной аллее Кузьминского кладбища и обрамленный белой мраморной аркой, принадлежит Ионе Федоровичу Чеботареву (1963–1994). С одной стороны на нас смотрит крутой парень в фирменной спортивной куртке (ил. 10); с другой – он же в белой рубашке с короткими рукавами и в кроссовках (ил. 11). На памятнике также указаны две его клички – Андал и Костеще. Отсутствуют, однако, надгробный крест и нательные украшения[506]. По сравнению с екатеринбургским двойным памятником, отличающимся репрезентацией возраста – времени, – двойной портрет в Кузьминках выполняет несложную функцию: изобразить бандита в двух разных туалетах. Вместо роскоши и достатка налицо незамысловатый фотореализм.

Правда, качество гравировки высокое, как и на другом кузьминском памятнике – Афанасию Дубровину (1958–1993), который стоит на главной площади (ил. 12). Любопытно, что более интересный портрет размещен на задней стороне; там он, одетый в темный костюм с черными бархатными лацканами и белоснежную рубашку с галстуком, стоит на черно-белом кафельном полу – элемент красивой жизни. Спереди же он изображен вполне стандартно: в открытой рубашке и улыбающийся.

* * *

Идентичность мафиози определяется не только религиозной принадлежностью, нательными аксессуарами и деталями жанровой живописи, но и его автомобилем. Предпочтение отдается либо джипам типа «Чероки», либо самым дорогим «Мерседесам», символизирующим буржуазный достаток[507]. Особенно интересно в этом отношении изображение на могильном камне Михаила Кучина – одного из руководителей екатеринбургской Центровой банды, убитого в 1994 году в возрасте 34 лет (ил. 13).

Трехметровый малахитовый памятник[508] ценой 64 тысячи долларов возвышается на главной аллее Широкореченского кладбища. Влиятельный бизнесмен[509] изображен в дорогом фирменном костюме; рубашка расстегнута на несколько пуговиц; виден и нательный крест. Самое важное: он держит в руке ключи от «Мерседеса» (ил. 14). Точнее, у него на указательном пальце висит брелок, к которому приделана подкова, символ счастья. Инкрустация из драгоценных камней на подкове символизирует власть Екатеринбурга над добычей и продажей драгоценных камней. Вокруг плиты с фотопортретом «расставлена добротная могильная утварь – стол, две скамейки и вазы Все из того же габро , все очень массивное. Это будет жить вечно», – пишут корреспонденты «Коммерсанта»[510].

Ил. 12. А. Дубровин. Двусторонний надгробный памятник. Фотопортрет с задней стороны. Кузьминское кладбище