Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности» - Юрий Корчевский

Постучав в дверь и не получив ответа, он приоткрыл её. Взгляду его открылась странная картина. В расстёгнутых сюртуках сидели друг против друга Лязгин и начальник управления порта. Но даже не это поразило Андрея. Они пили вино! Такого Андрей сроду за своим начальником не наблюдал. Одна бутылка вина была уже пуста, в другой оставалась едва половина.

Завидев Андрея, начальник управления порта досадливо махнул рукой — закрой, мол, дверь, с той стороны. Но Лязгин остановил его:

— Это м-мой человек. Так м-можно ему людей с судна забрать?

— Хоть вм-месте со всем экипажем в придачу! — пьяно хохотнул начальник. — Эй, Аксаков, з-зайди!

Служитель зашёл, вытянулся в струнку и вытаращил глаза, стараясь не пропустить ни одного начальственного слова.

— Пропусти!

— Обоих?

— Ты что, не понял? — стал багроветь начальник.

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие! — и, пятясь, служитель выскочил за дверь.

Андрей с удивлением наблюдал за происходящим в кабинете. Он вопросительно посмотрел на Лязгина.

— Понимаешь, Андрей, радость такая у нас. Сослуживца встретил. Вместе ещё в Семёновском полку лямку тянули, — извиняющимся тоном сказал Лязгин. — Ты меня не жди, забирай людей и пролётку. Только пролётку потом сюда вернёшь. — Лязгин пьяно погрозил пальцем.

Смущённый Андрей вышел, прикрыл дверь и перевёл дух. Таким Лязгина он ещё не видел — Иван Трофимович на службе не употреблял. Да и про службу своего начальника в Семёновском полку Андрей слышал впервые. Плохо он, видно, знал своего начальника. Лязгин неожиданно открылся ему с неведомой стороны.

— Чего там? — шёпотом спросил Аксаков.

— Пьют, — тоже шёпотом ответил Андрей.

— Пойдём отсюда, — служитель дёрнул Андрея за рукав.

Они вернулись на корабль. Грузчики уже вовсю разгружали трюмы.

Служитель передал разрешение начальника порта капитану.

Андрей вывел Петра со связанными руками в коридор — под охрану матроса — и забежал в каюту.

— Лиза, быстро на палубу!

Сам же взял все узлы — с ценностями, судовой кассой и свой — и повёл Петра к пролётке. Тот спотыкался, матерился сквозь зубы и явно не хотел идти.

— Будешь упираться — отдам тебя в руки боцмана, — пригрозил Андрей. — Моё дело — доставить тебя живым. А если тебя при этом ещё и помнут немного — не беда.

Пётр присмирел.

Андрей уложил задержанного на пол пролётки, а сам с Лизой сел на сиденье.

— Трогай!

Они приехали в розыскную экспедицию.

Андрей передал Петра надзирателям, сам же с Лизой отправился к дому купца Редникова на Гороховую. Дело шло уже к вечеру.

Лизавета нервно теребила в руках платочек.

— Волнуешься?

— А то! Как-то папенька встретит?

Андрей усмехнулся и ничего не ответил. Дальше они ехали молча.

Вот и купеческий дом.

Лиза легко выпорхнула из пролётки, постучала в дверь.

Андрей забрал все свои узлы, сказав кучеру:

— Возвращайся в управление порта — там Лязгин остался.

Сам вошёл в открытую дверь. Он увидел, как в сенях Лизавета обнималась с матерью, а по лестнице, заслышав шум, спускался купец.

— Лизонька! — он подбежал к дочери и с ходу кинулся обнимать её. Потом отступил на шаг, отстранив Лизавету, и вдруг закатил дочери звонкую пощёчину. Лиза от неожиданности и боли взвыла. — Это тебе за дурость твою, за слёзы матери. Ишь, из дома она убежать задумала, паршивка! Вот я тебя вожжами ужо!

Андрей устал, и ему не хватало только ещё смотреть на семейные разборки. Нет уж, увольте! Он кашлянул, обращая на себя внимание.

— Аполлинарий Васильевич! Может, мы все вместе пройдём в комнату?

— Да, да, конечно! Что же это я дочь и гостя в дверях держу?! Прошу простить великодушно!

Купец открыл дверь и пригласил всех в трапезную. Все уселись вокруг стола.

Андрей выложил на стол узелок с ценностями, достал опись, что писал капитан.

— Разворачивайте узел.

Аполлинарий Васильевич трясущимися руками развязал узел. Тускло блеснуло золото. Андрей стал зачитывать опись.

— Ожерелье жемчужное.

Купец взял ожерелье в руки.

— Есть.

— Отложите в сторону.

— Брошь с колокольчиками на стебле.

Купец нашёл брошь, отложил в сторону.

И таким образом были сверены все ценности из узелка. По описи всё совпало.

— Всё, как есть всё! — воскликнул Аполлинарий Васильевич.

— Тогда напишите здесь же, на описи, внизу: «Мною, Редниковым Аполлинарием Васильевичем, по описи получено всё. И подпись, с датой».

Купец старательно, высунув от усердия язык, написал, что требовалось, и поставил подпись. Потом присыпал песочком, стряхнул и подал лист Андрею. Розыскник сложил лист и сунул его во внутренний карман.

— За сим — всё, желаю удачи.

Андрей подхватил узелок с деньгами судовой кассы и вышел из трапезной. В сенях его догнал купец.

— Да что же вы так спешите! Как-то не по-человечески получается, даже не обмыли! Дочь ведь вы мне вернули, и ценности все! Не ожидал! Сколько я должен?

— Нисколько.

— Э, нет! Так не годится! Без благодарности нельзя. Я ведь не басурманин какой или немец! Те все жмоты.

Купец снял с пояса увесистый кошелёк и опустил Андрею в карман.

— Я взяток не беру, — запротестовал Андрей.

— Какая же это взятка? Я за хорошо выполненную работу плачу. Ведь вы же платите, скажем, плотнику, если он у вас пол в доме меняет. Вот и я тоже. Не обижайте.

— Будь по-вашему. Прощайте.

— Минуточку. А как с парнем этим, что её с собой увёз?

— Так парня я тоже поймал и в город доставил. Пётр Иваницкий его зовут. Тот ещё хлыст. Он ведь не только вашу дочь обчистил, он в Любеке деньги из судовой кассы украл. — В доказательство Андрей поднял небольшой узелок и потряс им. Зазвенело серебро. — Так я его с украденными деньгами и взял. Уже за решёткой сидит. Вот оформлю завтра бумаги — и в суд.

— По делам мерзавцу. И сколько ему за кражу дадут?

— Это суду решать. Думаю — сошлют на каторгу или на галеры гребцом. Ещё неизвестно, что хуже.

Купец наклонился к Андрею.

— Надеюсь, про дочь мою в документах ничего не будет?

— Ни единого слова. Да и другим рассказывать не стану.

— Вот это правильно. Я сразу понял, что вы порядочный человек.