Пуд соли, или 12 Шагов в «Северном сиянии» - Рафаэль Азизов

морозильной камеры, где первоначально хранились эти богатства и его челюсти подобно жевательному аппарату представителей семейства парнокопытных всё время пребывали в движении. Причём, когда он пытался что-то сказать с набитым ртом, то издаваемые им звуки сильно напоминали мычание, а от коровы в тот момент его отличало только то, что он не гадил себе под ноги. Боцман со смесью грусти и безвыходности в глазах попросил Доктора предпринять хоть что-нибудь, для того чтобы спасти хоть что-то из этих деликатесов для новогоднего праздничного стола.

Главный герой прекрасно отдавал себе отчёт о возможных последствиях отлучения всемогущего в данном месте Большого от изысканных яств. Но и мириться с нескрываемой наглостью, граничащей с элементарным беспределом со стороны двуличного индивидуума, самозабвенно вещающего группе о духовных принципах и духовном росте, матёрый дядя не собирался. Тем более что себе Доктор позволил лишь пару раз попробовать рыбу и кальмаров, а Лысый Консул втягивал их в себя словно пылесос. Док спрятал масло в хитром двойном дне морозилки, а морепродукты надёжно «пригасил»256 в погребе и с чувством до конца исполненного долга обнадёжил своего товарища Боцмана.

Большой, «нырнув» в морозилку за очередной рыбкой и не обнаружив на привычном месте заветного пакетика, тут же призвал старшего повара для дачи показаний. Доктор, нисколько не смущаясь, смело заявил ему, что убрал интересующие продукты до наступления праздника. Большой с явной ноткой угрозы в голосе коротко ответил:

– Ладно…

«Ладно» началось в тот же вечер. Доктор, приняв кухню у Пины, позвал Подробного, как «гружёного»257 за кухню волонтёра для сдачи кухни ему. Подробный без предисловий достал первую попавшуюся металлическую кружку и предъявил Доку вековой чайный налёт под ободком и ручкой. Главный герой понял всё сразу и молча махнул рукой решив, что спать ему сегодня было не суждено. Мысленно проклиная мстительного Консула, он принялся вилкой выцарапывать въевшийся от времени в металл налёт. Не прошло и десяти минут и даже Пина ещё не успел сняться с кухни как вернулся Подробный со словами:

– Ну, этой хернёй ты можешь завтра дежурного озадачить! А сегодня дай нам что-нибудь пожрать, пожалуйста, и иди спать!

На заднем фоне замаячил с самодовольной улыбкой отблескивающий своей полированной кабиной Большой и Доктор, выбрав меньшее из зол предпочёл принести в жертву общаковские кексики нежели свой драгоценный сон. Впрочем, Адепты Высшей силы угостили Дока с Пиной кока-колой и повара под шумок тоже подкрепились этими же кексиками под «газявочку» на сон грядущий.

Когда на следующее утро Доктор сообщил дежурному Коту о новом требовании к мытью кружек Киску просто «оторвало»258. Не зная всей предыстории сложившейся ситуации, он весь релакс сидя на табуретке и ковыряя иголкой злополучную кухонную посуду забавно размышлял, почему именно ему так везёт в жизни. А Гладковыбритый Духовный Наставник продолжил свою охоту на Боцманские морепродукты, продолжая прикручивать старшего повара буквально на ровном месте. Боцман, видя череду злоключений своего измождённого от постоянного недосыпания товарища посоветовал ему отдать «всё этим ненасытным сволочам, чтоб они подавились и с толчка не слазили». Но Доктор был упёртым типом. И только когда стало совсем невмоготу он аккуратно чтоб не спалиться достал из трюма одну тонкую рыбью спинку и три кусочка кальмара и, отдавая их Лысому Консулу сказал, что это его последняя радость до новогоднего стола. После этого Большой отвязался от стойкого старшего кухонного.

За пару-тройку дней до наступления Нового года реабилитационный центр «Северное сияние» лично посетил Ефим Ильич Сергиенков с группой соратников по антинаркотическому движению. Он подобно сказочному купцу в солнечный морозный день буквально ввалился в избу с раскрасневшимися пухлыми щеками в короткой норковой шубейке, подчёркивающей его упитанность и с порога велел разгружать и делить на три дома привезённые им овощи, фрукты, соки, напитки и прочие сладости. Поводом для обставленного с некоторой помпезностью торжественного визита стал десятилетний юбилей трезвого образа жизни Великого Вождя всех нарков.

Продуктовые праздничные дары от вершителя здешних судеб начали поступать в распоряжение старшего кухонного Первого дома Доктора ещё накануне его приезда. Кухонные закрома буквально ломились от невиданного доселе изобилия мяса, куриных окорочков, рыбы, яиц, майонеза и прочей снеди. Яблок, апельсинов, мандаринов и различных напитков прибыло столько, что у Дока намечались определённые проблемы с размещением продуктов и обеспечением их сохранности. Кроме того, ему надо было ещё засыпать в погреб изрядное количество картошки, доставленной со Второго дома. Поэтому главному герою, находящемуся в плену негативного мышления по поводу всех этих кухонных заморочек, пришлась очень не по душе дежурная шутейка Вождя мимоходом отпущенная в его сторону.

Вскоре на Первом собрали весь контингент «Северного сияния», и Ефим Ильич обратился к реабилитянам со спикерской речью, посвящённой круглой годовщине его собственной трезвости. Нет смысловой нагрузки, пересказывать все премудрости, которыми поделился оратор с аудиторией, но некоторые моменты чётко отпечатались в памяти главного героя. Во-первых, куда-то волшебным образом подевалась напыщенная самоуверенность Вождя: он говорил негромким и даже немного дрожащим особенно в начале выступления голосом. Во-вторых, он сразу заявил, что занимается этим Центром, прежде всего ради своей трезвости, а не ради наживы. В-третьих, он упомянул, как в бытность собственного выздоровления в одном из первых реабилитационных центров, открытых в Сибири в соседней области, строил планы жестокого отмщения ненавистному Бородатому Целителю, которого впоследствии привёз сюда работать в свой собственный Центр.

После торжественного мероприятия Доктор спустился в трюм и стал принимать вёдра с картошкой, засыпая её в лари. Самодовольный Вождь, стоя над лазом в погреб, окрылённый собственным триумфом и величием после своего проведённого бенефиса, продолжал ему что-то вещать, постоянно ссылаясь на только что изречённую им же самим на собрании мудрость. Док не мог в принципе, что-либо воспринимать именно в этот момент, именно от этого человека по двум предельно простым причинам. Во-первых, он изрядно «гребанул»259 на Вождя за утренний подкол, и до сих пор проглоченная обида не давала избавиться от непреодолимого барьера в общении. А во-вторых, непредвиденный оратор мешал запланированной работе над эмоциональным состоянием, а именно комфортному и безопасному поглощению общаковского сгущённого молока прямо из пластиковой бутылки.

Поэтому неблагодарный слушатель предпочитал либо отмалчиваться, особенно когда его рот был полон сгущёнки, либо спешно проглатывая приторную вязкую массу резко огрызаться, когда Фима отпускал особенно неприятные реплики. При этом Доктор злился на него ещё и за напрасно переведённый дефицитный продукт. Вскоре Вождю наскучило старческое ворчание Дока, и он удалился из кухни, оборвав их неполноценный диалог на угрожающей нотке, не сулившей главному герою ничего хорошего в