Будь со мною нежен - Киран Крамер

– Спокойной ночи, – отозвалась она.

И ушла не оглянувшись.

Они втроем долго сидели на крыльце, пока не появился лимузин, чтобы отвезти Винса в отель в Чарлстоне.

– Хороший парень, – задумчиво резюмировал Гейдж. – Я даже не понял, настоящий ли он гей, но мне, собственно, все равно.

– Мне поначалу тоже было любопытно, но рядом с ним быстро забываешь об этом, – сказал Харрисон. – Я думаю потому, что он не старается привлечь внимание к себе, а больше думает об окружающих.

В отличие от самого Харрисона. Да, он успешный, богатый, талантливый – это общеизвестно, – но сосредоточен лишь на своей собственной карьере. Нет, безусловно, что-то он делал и для других, это хорошо, но что останется после него?

– Знаешь, в том, что отец попал в тюрьму, нет твоей вины, – вдруг сказал Гейдж.

– Ты о чем? – насторожился Харрисон. – С чего вспомнил об этом сейчас?

К ним подбежал Эд, и Гейдж позволил псу занять место на качелях.

– Я знаю, что ты винишь себя, потому что околачивался около тайника, когда отца не было там. Я наблюдал за тобой с дерева.

– Об этом мне известно…

– И видел все в тот день, когда явился шериф. Он проследил за тобой до самого тайника, где был спрятан перегонный аппарат. А потом привел это как доказательство и арестовал отца, когда тот вернулся из рейса.

– Черт, старина! Я знаю все это. – Харрисон судорожно вздохнул. – Отец говорил, чтобы я не ходил туда, а я не послушался, – в этом моя вина. Шериф всегда здоровался со мной, и позже я понял почему: пытался втереться в доверие к сыну подозреваемого, которого хотел поймать с поличным. Он надеялся, что я проговорюсь или сделаю что-то такое, что подтвердит его версию.

– Отец сам сделал выбор. Ты тут ни при чем.

– Умом я это понимаю, но сердцем…

– В тот день шериф уже знал про тайник.

– Постой, ты о чем?

– Как-то я сидел на своем любимом дереве, а шериф искал миссис Нилсон. Помнишь ее? Она жила в соседнем трейлере.

– Да. У нее была целая куча бойфрендов.

– Точно. И шериф входил в их число. Я слышал, как он говорил с ней по рации. Она только прикидывалась скромницей, а на самом деле любила поиграть с мужчинами – например, в прятки, как в этот раз. Она часто ходила к лодке на берегу залива, туда, где начиналось болото, и ставила сеть для креветок. Возможно, она была там, когда он ей звонил.

– И?

– Ну вот шериф и должен был ее найти, чтобы потом заняться сексом. Он и нашел, но прежде наткнулся на тайник, где отец прятал перегонный аппарат. Я слышал, как он говорил по рации. Так что все произошло раньше. И тебе не за что себя винить.

– Ты шутишь?

– Нет. Я хотел предупредить отца, но он тогда был в море. А когда вернулся, его почти сразу взяли, на второй день… Мне следовало рассказать ему все в тот миг, когда он переступил порог, но так не хотелось омрачать ему радость от встречи с мамой и нами. Так что если кто из нас и виноват, то это я.

– Нет, ты здесь точно ни при чем.

– Это почему же?

– Господи! – Харрисон потер глаза. – Если бы ты даже предупредил отца, шериф в любом случае арестовал бы его. И потом, отец был не тот человек, чтобы сбежать, бросить в нас.

– Да, ты прав, – вздохнул Гейдж. – И мы не должны винить его за то, что остались одни и каждому из нас пришлось идти своим путем.

Харрисон наклонил голову, думая о том, как много жизней спасла смерть отца.

– Он занимался незаконным изготовлением спиртного, и получил за это пять лет тюрьмы. Пусть это и жестоко, но понять можно. Даже он сам понимал. Но лишиться жизни всего через три недели…

– Да, – горько усмехнулся Гейдж. – Ирония в том, что сейчас эти перегонные аппараты может иметь каждый. В Чарлстоне, на Кинг-стрит, один парень продает спиртные напитки собственного приготовления и неплохо на этом зарабатывает.

Они помолчали минуту-другую. Цикады пели свою вечернюю песню. Взошла луна. Господи, до чего же красивая! И Харрисон подумал, что та луна, на которую они с Тру смотрели на Палм-Бич, была точно такая же.

– Почему ты не рассказывал все это раньше?

– Мне не приходило в голову, что ты можешь винить себя, – сказал Гейдж. – Правда, меня не очень-то занимало, о чем ты думаешь – не было до этого дела, да и кроссворды все время отнимали, – но последние два дня заставили присмотреться к тебе внимательнее. Сегодня, когда мы были в трейлере, я как бы вернулся мыслями в наше детство и подумал, был ли ты счастлив, после того как отца арестовали. Потому и решил рассказать обо всем, что тогда случилось. Не думаю, что ты счастлив. И потом, еще этот дом, который ты строишь для меня. Мне порой кажется, таким образом ты стараешься загладить какую-то вину, которую сам себе надумал…

– Нет, Гейдж, дело не в этом: просто я люблю тебя. И не смейся над моими словами, иначе надеру тебе задницу.

– Заткнись, хоть на секунду. – Гейдж почесал пса за ухом. – Это непросто для меня. Ты всегда чувствовал себя виноватым, потому что не знал, как от меня избавиться: я, не имея собственной жизни, вечно околачивался около тебя и твоих друзей. Потому ты и взвалил на свои плечи эту ношу. И я никогда не пытался ее облегчить. Никогда. Просто принимал это как должное.

– Так и должно быть, – пожал плечами Харрисон. – И дело не в чувстве вины – мы же братья.

– Да. И я хотел бы наконец стать старшим братом и снять с тебя эту чудовищную ответственность. Родители наверняка тоже хотели бы этого.

Харрисон ничего не ответил. Эмоции переполняли его. Приятно было сидеть в тишине и говорить то об одном, то о другом. Нужно просто постараться услышать друг друга и прочувствовать, что бы это ни было: главное – без издевок, обид и яда.

– Ты меня понимаешь? – Гейдж нарушил молчание.

– Не знаю даже, что сказать, – пожал плечами Харрисон.

Гейдж хмыкнул:

– Вечно ты убегаешь от ответа.

Харрисон сглотнул и поднялся со ступеньки.

– Я знаю.

Гейдж последовал его примеру, и только Эд не шевельнулся: ни за что не отдаст свое место на качелях, – продолжая наблюдать за братьями, высунув язык.

Те обнялись, и Харрисон сказал:

– Спасибо.

– Еще кое-что. – Гейдж отступил на шаг. – Тру просила меня составить анаграмму имени Дабз Уэринг. Ты знаешь, можно составить много комбинаций букв, но большинство бессмысленны.

– Нет, не знал. Ты вставил себе в голову мозг Эйнштейна? Из этого мог бы получиться классный фильм.

– Из всех комбинаций, – продолжал Гейдж, не обращая внимание на сарказм брата, – одна пришла мне на ум немедленно, но я не сказал Тру, а дал ей вполне невинную версию: «груженый вагон».