Боже, спаси президента! - Стефан Кларк

Леанн призналась, что парень, на которого Джейк напал с козьим сыром, полицейский. Теперь понятно, почему он был в Бандоле. Этот кретин наблюдал (надо сказать, излишне пристально) за нами с М., а в замке я не видел его раньше, потому что он только что приехал. Оказывается, он зашел на кухню, чтобы доложиться Леанн.

К тому моменту, как его отчистили от сыра и Леанн смогла признать в нем своего сотрудника, парни из президентской службы безопасности успели вывернуть ему руку и сломать пару ребер.

После такого лихого начала вечера служба безопасности хотела немедленно увезти президента из замка, но он отказался. Он хотел лично женить своего юного переродившегося друга Валери. Но уж, конечно, не раньше, чем будут розданы все интервью и проведены все пресс-конференции. Повышение рейтинга не требовало отлагательств.

Подали ужин. Рыба отшипела свое на барбекю, литры семейного вина были жадно выпиты, мой мускатный щербет произвел абсолютно незабываемое впечатление. Нетронутой осталась только инжирная башня, спрятанная в погребе, как стыдливая невеста.

Пока президент общался с журналистами, минуты превращались в часы, и еле сдерживаемое нетерпение Элоди перешло в полупьяное бешенство, которое сменилось полным отчаянием. Ее шансы выйти замуж до полуночи становились все меньше и меньше, как пузырьки на выдыхающемся шампанском.

Жан-Мари, прибывший в замок во второй машине кортежа с матерью Элоди и пресс-секретарем Людивин, производил шикарное впечатление. На нем были блестящий серый костюм и лососевая рубашка. Правда, он не уделял особого внимания своей дочери. Вместо этого он пытался завязать полезные связи с гостями, приставал к Сикстин и, конечно, ходил по пятам за президентом, стараясь влезть во все фотографии и телекадры. Казалось, он совершенно забыл про свадьбу.

Без пятнадцати двенадцать Элоди потеряла всякую надежду. Члены семьи помоложе и постарше уже заснули, священник напился, а моя подруга все еще была не замужем. Как и Валери — не женат. Он сидел молча, и по лицу его разливалась бледность, сопоставимая с чистыми частями его рубашки. Весь вечер он оставался непреклонно трезв, давно уже осознав жестокую правду. Он не женится до своего тридцатилетия. Он не получит своего наследства. Бабуля, как всегда, победила.

Без десяти двенадцать, когда Элоди безутешно роняла слезы в щербет, старая корова подошла к ней, чтобы поглумиться. Такое, по крайней мере, складывалось впечатление.

— Не плачь, дитя мое, — сказала она. — Вечер сложился очень удачно. Только представь, если бы президента… — Она не желала произносить убийственное слово. — Вот тогда не очень-то получилась бы счастливая свадьба, да?

— Вы выглядите вполне счастливой, — парировала Элоди.

— Да, я счастлива, что удалось избежать катастрофы.

— Хм… — Похоже, Элоди решила, что старушка имела в виду потенциальную катастрофу в случае того, если Валери женится до своего тридцатилетия, тем самым уменьшив ее личное состояние.

— Знаете, мадам, — вдруг проговорила Элоди. — Плевать я хотела на деньги. Я просто хочу выйти замуж за Валери.

Она снова разрыдалась, и слезы с удвоенной силой полились в вазочку с щербетом. Я отодвинул вазочку и протянул Элоди бумажную салфетку. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь, случайно попробовав ее мороженое, решил, что я его пересолил.

— Дитя мое, — сказала Бабуля, — не нужно слез. Послушай меня. — Она села рядом с Элоди, которая зарылась лицом в салфетку. — Я должна тебе кое-что рассказать. Валери думает, что ему все известно о завещании деда, но это не так. Есть условие, по которому даже после того, как ему исполнится тридцать, он может получить определенную сумму — но при моем согласии.

Элоди перестала плакать и подняла глаза. Это было для нее новостью.

— Естественно, мое согласие напрямую зависит от его поведения. Он должен повзрослеть, бросить эти дурацкие наркотики и перестать вести себя как ребенок. Очень надеюсь, что хотя бы слова президента окажут на него влияние. Да, Валери? — Она вперила в него взгляд, и он моргнул. Затем Бабуля снова повернулась к Элоди: — Как я уже говорила, женитьба может стать шагом по направлению к зрелости. — Она улыбнулась. — А теперь, пожалуй, пришло время совершить этот шаг. Давайте пойдем и спросим месье президента, готов ли он вас обвенчать.

Элоди вытерла слезы. Она выглядела такой уставшей, как если бы только что очнулась от тяжелого сна.

— Нет, — сказала она. — Мне кажется, сейчас для этого неподходящее время.

Бабуля и Валери в ужасе переглянулись. Как, эта девчонка отказывается войти в их семью? И это при том, что церемонию будет проводить сам президент? Это был вызов истории, соразмерный Французской революции.

— Нет, — спокойно повторила Элоди. — Спасибо вам, мадам, но ради Валери, мне кажется, мы должны дождаться полуночи. Это вы должны решить, достоин ли он получить дар своего дедушки.

Услышав такое, я чуть не задохнулся. Элоди, которая любила деньги, как игровой автомат в казино, готова рискнуть потерять наследство?

Бабуля посмотрела на Элоди так, как если бы она на ее глазах превратилась в Деву Марию.

— Ну что же, — проговорила она в полном восторге. — Раз у нас есть пара минут, я должна на секунду подняться наверх, чтобы захватить из спальни мою фату. Мне хотелось бы, чтобы вы надели ее, если будете так любезны.

— Я сочту это за честь, мадам Боннпуар, — ответила Элоди.

— Зовите меня Бабуля. Если можно, я буду говорить тебе «ты».

— Бабуля, — повторила Элоди, и они протянули друг другу руки в знак семейного единения. Теперь Элоди стала для них своей.

Внезапно лицо Бабули посуровело, и она повернулась к Валери.

— Вот такую девушку ты должен был искать со дня своего совершеннолетия, — сказала она. — Вместо того чтобы окучивать своих кузин.

Прошло два месяца. Я стоял в нервном ожидании в приемной Елисейского дворца. Рядом были Леанн и Джейк, а под ногами лежал самый толстый в моей жизни ковер.

К этому случаю я отчистил от грязи свой лучший костюм, Джейк постригся и стал почти похож на человека, а Леанн надела парадную форму с юбкой по колена и узким синим пиджаком с аксельбантами. Выглядела она сногсшибательно.

Мы стояли лицом к позолоченной двери, откуда должен был выйти президент. Вокруг собралась небольшая кучка гостей; от нас их отделяла шелковая лента, натянутая между тяжелыми золотыми столбами.

Я знал, что у меня за спиной, под огромной люстрой, стоят Элоди и Валери, с обручальными кольцами на пальцах. С ними была Бабуля. Я не сомневался, что она выглядит так, как будто все здесь принадлежит ей. Жан-Мари, Бенуа и мать Элоди наверняка тоже были здесь. Вероятно, Жан-Мари был слегка огорчен тем, что стоит вместе с гостями, вместо того чтобы выйти в зал вместе с президентом.