Тлеющие угольки - Энджи Гейнор

Голос ее дрогнул, она сморгнула предательские слезы с глаз.

— Клифф, неужели за эти несколько недель ты так ничего и не понял? Неужели в твоей душе не появилось ни капельки веры? Неужели?..

— Линни, милая! — Клифф кубарем скатился с кровати и бросился к ней. Взгляд его был исполнен любви и нежности, в нем не было ни тени упрямства. — Любимая, пойми, тебе больше нет нужды притворяться. Неужели ты не видишь? Все это время я был с тобой откровенен, как никогда прежде. Неужели ты не можешь быть откровенной со мной?

— Я всегда откровенна с тобой! — Линн отвернулась и в отчаянии вцепилась руками в шторы, словно хотела сорвать их и швырнуть ему в лицо. — Я всегда говорила тебе правду.

— Линн, прошу тебя, выслушай меня! Послушай, что я тебе скажу. — Клифф ласково гладил ее по плечам. — Милая, главное, что все это уже не имеет никакого значения. Теперь уже неважно, кому принадлежало семя. Это несущественно. Ты мать Майкла. Я твой муж. Следовательно, Майкл и мой тоже.

Неужели она не слышит, что в его голосе нет ни единой фальшивой нотки? Ему казалось, что он говорил более чем убедительно, он выстрадал эти слова сердцем и готов был повторить всему миру. Он потратил так много времени, чтобы понять эту истину, и теперь не понимал, почему она не открылась ему раньше, почему пряталась от него в самых темных уголках сознания в виде смутного предчувствия, которое было невозможно выразить словами. Но теперь это не просто зыбкое предчувствие, теперь эта истина переполняла его всего и рвалась наружу, и ему не терпелось разделить ее с Линн. Он был ошарашен, раздавлен этим внезапно открывшимся ему знанием. Неудивительно, что он не может ясно сформулировать свою мысль. Но ему необходимо донести до сознания Линн то же ощущение счастья, свободы и уверенности, которое переполняет его самого.

— Линн, оглянись, посмотри на меня. — Он взял ее за плечи и повернул к себе лицом. — Выслушай меня. — Он с удивлением обнаружил, что у него дрожит голос. Он улыбнулся ей мягкой обезоруживающей улыбкой. Для него крайне важно, чтобы она поняла и приняла то, что понял и принял он всем своим существом. — Во мне словно произошло чудо, — продолжал он. — Меня вдруг осенило: я не имею никакого отношения к Логану Форману. И я вовсе не обязан быть рабом тех же чувств и страстей, которые обуревали его. — Поймав на себе ее непонимающий взгляд, он вскричал: — Боже правый! Линн, я пытаюсь заставить тебя понять, что я чувствую сейчас! Я как будто всю жизнь балансировал на краю пропасти, но теперь это стало неважным, потому что я вдруг научился летать! Я никогда не был сыном Логана Формана! С этим покончено.

Меня всю жизнь терзали страхи, которые оказались пустым вымыслом. Для меня теперь важно только одно: что я, Клифф Форман, — или кто там я на самом деле? — хочу быть для Майкла и Аманды отцом, как бы трудна ни была для меня эта роль. Они растут. Я тоже расту вместе с ними. И моя любовь к ним тоже растет.

Он схватил Линн за руки и принялся кружить с ней по комнате.

— О, любовь моя, для меня как будто впервые за долгие годы взошло солнце! Как будто душа моя впервые распахнулась навстречу миру добра и в центре этого мира ты!

Линн вырвалась из его рук. В глазах ее застыло отчаяние, мольба. Слышала ли она его? Поняла ли?

— Что ты хочешь сказать мне? — дрожащим голосом промолвила она. — В чем убедить? Что теперь ты поверил мне? Что ты допускаешь, что произошла ошибка? Поверишь ли наконец, что ты, и только ты, являешься настоящим отцом Майкла?

Клифф облизал пересохшие от волнения губы и тяжело вздохнул.

— ЛинНи, я хочу сказать, что нам не следует больше никогда обсуждать проблему... связанную с моим или чьим-то еще отцовством. Я хочу сказать, что это больше не имеет значения.

Линн попятилась к двери, не спуская с него полного отчаяния взгляда.

— Что значит «не имеет значения»? Черт побери, Клифф, для меня это имеет значение! Я говорю тебе правду. Я ни разу не солгала тебе, а ты... ты просто не веришь ни единому моему слову. Я не нуждаюсь в твоем... великодушии. Не надо прощать меня за то, чего я не совершала!

Клиффу показалось, что мир вокруг него рушится. Что бы он ни говорил, их отношения обречены. С самого начала обречены.

— Прошу тебя, Клифф, — донесся до него тихий голос Линн. — Если ты любишь меня так, как об этом твердишь, то уезжай. Умоляю тебя. Мне невыносимо видеть тебя.

— Линн... нет.

Но она уже вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

ГЛАВА 20

Клифф ехал куда глаза глядят; он даже не заметил, как очутился на горном кокихалльском тракте. Только поняв, что больше не в состоянии вести машину, он затормозил и съехал на обочину. От усталости у него рябило в глазах. Он никак не мог понять, где допустил промах, что сказал или сделал не то. Почему все снова обернулось крахом?

Если бы только он мог заставить себя сказать Линн ложь, которую она ждала услышать от него? Если бы только мог поверить, что действительно произошло чудо и что то, во что верит она, правда? Но... он не мог.

Он развернулся и поехал в обратном направлении, держа курс на Ванкувер. На рассвете он вдруг обнаружил, что остановился возле того самого дома, в котором прожил первые шестнадцать лет жизни. Шторы на окнах плотно задернуты, лужайка аккуратно подстрижена. В гараже пикап, у крыльца спортивный велосипед. На стене гаража баскетбольное кольцо.

Показался мальчишка на велосипеде, развозивший газеты. Остановившись, он достал из сумки газету, но не швырнул ее на дорожку, как делал Клифф, когда сам подрабатывал почтальоном, а зашел на крыльцо и сунул ее в щель под входной дверью. Клифф вышел из машины.

— Привет, — обратился он к мальчишке-почтальону. — Давно этим занимаешься?

Подросток осторожно кивнул и снова оседлал велосипед.

— Года два, а что?

— Я когда-то тоже подрабатывал почтальоном в этих местах. Вырос... вот в этом доме. Просто любопытно, кто в нем теперь живет.

Видимо, Клифф внушал доверие, потому что мальчишка внезапно разговорился:

— Миссис Форман, она и раньше здесь жила. Несколько месяцев назад она вышла замуж, а у ее нового мужа где-то есть кондоминиум, так она сейчас у него. — Мальчишка нахмурил брови. — Она давала щедрые чаевые, особенно на Рождество. — Он пожал плечами.

Клифф сочувственно кивнул, вынул из бумажника двадцатку и протянул подростку. Тот ошарашенно вытаращил глаза.

— Бери-бери, — успокоил его Клифф. — Вдруг клиенты перестанут давать чаевые. Спасибо, приятель.

Уже когда он отъезжал от дома, его вдруг осенило, что он даже не знает новой фамилии своей матери.

Клифф чертыхнулся.

— Я своей-то фамилии не знаю.

Остановившись у ночного магазина, Клифф купил себе пластиковый стаканчик кофе. Он не знал, куда ему ехать.

Можно было вернуться к себе домой или в хижину на острове Галиано. Или поехать в офис. Но он боялся, что общество будет тяготить его так же, как тяготило одиночество.