Черные паруса - Аластер Рейнольдс

Потом случилось кое-что странное, и оно беспокоит меня даже сейчас. Ползуны принялись разбрасывать над телом мистера Каттла какие-то крупинки, похожие на соль, которые достали из-под своих мантий. Сперва это тронуло меня – я предположила, что мы стали свидетелями деликатного ритуала в честь усопшего. Может, так оно и было. Мне доводилось слышать, что птицы усыпают умерших сородичей цветами, и я уверена, что среди множества разумных видов существуют и более странные церемонии. Но мой скудный жизненный опыт не содержал ничего похожего.

Мистер Каттл задымился. Это началось в двух или трех местах, затем усилилось, и через десять-пятнадцать секунд дым пошел со всего трупа, даже из тех частей, на которые, я могла бы поклясться, не попали крупинки. Он поглотил мертвеца целиком, но не было ни запаха, ни звука, и дым не задерживался в вестибюле. Вместо этого как будто растворялся, едва поднявшись, и когда исчез совсем, от тела не осталось ничего, даже пепельного контура. Черные и белые плитки пола были точно такими же грязными, как раньше, и если на них оставались частицы мистера Каттла, сомневаюсь, что их удалось бы обнаружить с помощью нашей криминалистической науки или той, что существовала в предыдущие Заселения.

Первый ползун обратил тьму под своим капюшоном в мою сторону.

– Какое отношение вы имеете к мистеру Каттлу?

– Я… я… – После такого зрелища мне было трудно думать, не то что говорить. – Я познакомилась с ним только сегодня. Мы все с ним познакомились сегодня. Он был у мистера Глиммери, в золотом дворце над больницей.

Второй ползун спросил:

– Какое отношение вы имеете к мистеру Глиммери?

– Будь на то наша воля, не имели бы никакого, – прорычала Фура в ответ. – Мы причалили. Наша подруга заболела, ей потребовалось лечение в стационаре. Глиммери… Так, что за ерунда, почему вы допрашиваете? Сами-то что тут делаете, разумники?

– У нас чисто меркантильный интерес.

– Ваше прибытие не осталось незамеченным, – сказал другой. – Вы прибыли с Пустотной стороны, ваши документы сомнительны.

– Смею напомнить, что этот мир под юрисдикцией обезьян, – сказала я. – Наши документы были приняты властями. Если вам что-то не нравится, разбирайтесь с ними. Мы со смертью вашего друга никак не связаны.

– Кто мог оставить отпечаток на полу?

– Откуда нам знать? – спросила Фура, надвигаясь на ползуна и уперев руки в бока. – Мы только что приехали. Мы не просили, чтобы за нами присматривал Глиммери или чтобы нас втянули в то, что связывает вас с ним.

– У нас общие интересы. Но есть и разногласия.

– Мистер Каттл выглядел так, словно Глиммери загнал его в угол, – сказала Прозор.

Пришельцы медленно повернулись, напомнив мне деревянные фигурки, что выходят из механических часов в назначенное время. Снова закрутилась дверь, в вестибюль вошли двое людей Снида, каждый с пистолетом. Один подошел к обмякшему клерку, поднял его голову и позволил ей с глухим стуком упасть обратно на газету. Клерк застонал, а затем резко пришел в себя, судорожно выбросил руку в сторону и задел мерцательник, который, свалившись на пол, очень эффектно разлетелся вдребезги. Другой вновь прибывший обратился к нам, обезьянам и ползунам:

– Мистер Скрэббл и мистер Фиддл. Сколько раз нужно повторить, что у вас нет разрешения шнырять везде, где вам заблагорассудится? Уже пора бы сообразить, что к чему. Убирайтесь и оставьте этих добрых людей в покое. Они личные гости мистера Глиммери, разве вы не знаете?

– Мистер Каттл больше не одушевлен. Его телесная часть лежала на полу, упав сверху. Мистер Каттл не мог упасть случайно. Имеется виновная сторона.

– Во-первых, он не должен был находиться здесь без разрешения мистера Глиммери. Вы же знаете наши порядки. Мистер Глиммери очень рад, что вы по всему Колесу вынюхиваете, как идут дела, но это должно происходить на его условиях. Беда с вами, чертями, в том, что дай вам палец, так всю руку норовите откусить. – Он грозно махнул пистолетом. – А теперь проваливайте!

– Что вам от нас нужно? – спросила я, когда ползуны решили не перечить человеком Снида и удалились.

– Мистер Глиммери желает увидеться с вами. Он попытался позвонить, но из вестибюля никто не ответил, и он решил послать нас сюда на всякий случай.

– Вы прибыли очень быстро, – сказала я.

– Да уж. Все ради вашего благополучия. А теперь вы пойдете с нами? Трамвай мистера Глиммери ждет снаружи.

* * *

Когда мы добрались до дворца с золотыми стенами, его хозяин принимал молочную ванну. После нашей аудиенции прошли считаные часы, и я задалась вопросом, насколько велика его потребность в этой успокаивающей процедуре и как сильно, должно быть, смутило Фуру представшее перед ней ее собственное будущее – как будто гадалка разложила для нее карты и те предсказали исключительно дурные вести.

Доктор Эддралдер тоже был там. Он неуклюже опустился на колени у края ванны, чтобы взять пробу кожу с протянутой руки мистера Глиммери. Рядом с Эддралдером лежал раскрытый черный медицинский чемоданчик, на золотых плитках вокруг него уже были разложены приборы и зелья. Он был все в том же длинном хирургическом халате, и один из санитаров держал его зонтик.

– Вы уже достаточно поработали, доктор, – сказал мистер Глиммери, убирая руку. – Уверен, наши гости с нетерпением ждут новостей о своей коллеге.

Эддралдер уложил инструменты в черную сумку, затем поднялся с колен, сделав это одним плавным движением, как смазанный механизм. Он взял сумку и потянулся за зонтиком, который ему подали горизонтально и двумя руками, словно это был какой-то древний, почитаемый меч, а затем кивнул Фуре, Прозор и мне.

– Я уже говорил с Лиззил Тэйн, но, как я понял, ей не удалось связаться ни с кем из вас с помощью ее трещального прибора. – Он имел в виду Сурт, и после секундного замешательства мы все кивнули, как будто это имя было нам прекрасно знакомо. – Мне удалось раздобыть робота и прооперировать Гребен. Все прошло довольно хорошо, и я надеюсь, что очаг инфекции был очищен довольно эффективно.

– Довольно? – переспросила Фура.

– Прошу учесть состояние нашего оборудования и тот факт, что некоторые из необходимых лекарств дефицитны.

– Доктор редко бывает доволен, – произнес мистер Глиммери своим текучим голосом, прежде чем погрузить голову в молоко.

– Я сделал все, что в наших силах, – сказал Эддралдер. – Все определится в ближайшие два дня. За раной будут следить, и при благополучном исходе Гребен не лишится конечности. Но я подчеркиваю: никаких гарантий.

– Уверена, что вы сделали все возможное, – сказала я, глядя на своих коллег в поисках подтверждения. – Могу я кое о чем спросить, доктор?

Мистер Глиммери все еще пребывал под молоком.

– Несомненно.

– Этот другой пациент, девушка… Меррикс, да?

Я заметила, как что-то напряглось в его лице.