Лунное наваждение - Джил Грегори

– Да, Анемон, – мрачно улыбнулся Стивен, – теперь мы оба знаем, что ты чувствовала в моих объятиях. Не забывай об этом сегодня вечером, когда будешь лежать в постели Де Воба.

Анемон вскрикнула и вскочила с дивана, вся дрожа от ярости. Стивен намекал на то утро, когда она, придя в себя после действия лауданума, обвинила его в изнасиловании. В своем гневе она была великолепна. Глаза ее сверкали огнем, лицо дышало страстью.

– Негодяй! – крикнула она и судорожно вздохнула, преодолевая подступившую к горлу волну тошноты. – Ты хуже, чем Де Воба!

– Посмотрим, что ты скажешь завтра.

Анемон хотела его ударить, закричать, дать выход своему отчаянию. Ее тело подвело ее, предательски обнаружив свою слабость. Теперь он знал свою власть над ней. Господи, какое унижение! В голове девушки проносились тысячи мучительных мыслей.

Ей казалось, что она умрет от стыда. Но в конце концов она сделала невероятное усилие и взяла себя в руки. «Сегодня вечером, – напомнила она себе, – бал. Лорд Бромфорд. Распускаться нельзя!»

– Нам надо идти, – сказала она пересохшими губами.

Стивен достал свои карманные часы и кивнул.

– Советую тебе немного привести себя в порядок, Анемон. Твой растрепанный вид весьма соблазнителен, но, мне кажется, он вызовет нежелательные комментарии у креольского общества.

Она бросила на Стивена уничтожающий взгляд и прошла мимо него в спальню. За несколько минут перед зеркалом Анемон подколола наверх локоны, выбившиеся из прически во время их пылкого поцелуя, поправила и пригладила платье.

Чтобы привести в порядок чувства, понадобилось больше времени. Стивен опять вывел ее из равновесия! Она была морально раздавлена. Наконец, с трудом изобразив внешнее спокойствие, хотя скрыть бледность было невозможно, девушка вернулась в гостиную.

Стивен стоял на балконе и смотрел на площадь. При ее появлении он молча обернулся и протянул руку.

Ему тоже нужно было время, чтобы успокоиться. Он проклинал Анемон, стоя на балконе, и видел внизу перед собой не городскую площадь, а ее лицо, губы и глаза.

Эта женщина запала ему в душу. Их страстный поцелуй потряс его до основания. Он снова хотел ее. Та страстная готовность, с которой она ему ответила, не могла унять боли, ибо он доказал лишь свою способность возбуждать ее тело, а сердце Анемон по-прежнему было нетронутым.

Во время долгой поездки на загородную плантацию Де Воба оба хранили молчание. В открытое окно кареты влетали ароматы магнолий, олеандра и голубого ириса, вдоль дороги мелькали дубовые рощи и извилистые ручьи. Дождь уже кончился, и туманная мгла была напоена острой свежестью сырой земли.

Анемон полной грудью вдыхала прохладный вечерний воздух и думала о маленькой банде злодеев, замышлявших убить ни в чем не повинного человека. Остановить их было в ее власти, и она поклялась это сделать.

Перед мысленным взором девушки проходили годы работы с отцом, время учебы, когда она слушала и наблюдала, вникая в тонкости мастерства агента. В тряской карете под скрип колес, стрекот лесных сверчков и случайные крики цапель ей удалось на время забыть о Стивене Берке.

Анемон нарочно не обращала внимания на стройного красавца, сидевшего напротив в таком же задумчивом молчании. Она сосредоточилась на другом мужчине – том, которого должна была обезвредить сегодня вечером и который играл ключевую роль во всем этом грязном деле.

Джонни Такер, Уильям Таттл и Нед Будл, который вел этот наемный экипаж, окружат плантацию и станут ждать сигнала к действию. Ее отец будет следить за мужчиной по кличке Одноглазый, а Стивен – прохаживаться по бальному залу загородного дома, внимательно прислушиваясь и наблюдая за происходящим. Она же должна взять на себя Де Воба – заманить его в ловушку, да так, чтобы он ни о чем не догадался.

Анемон вспоминала все, что знала об этом человеке и что видела своими глазами во время их вчерашней встречи. Наконец карета выехала на длинную, обсаженную дубками аллею, ведущую к загородному дому. Девушка сделала несколько глубоких вздохов. Пора! Сейчас или никогда. Она не должна ошибиться.

Стивен помог ей выйти из экипажа и взглянул в ее прелестное личико, казавшееся бледным в тусклом свете луны.

– Будь осторожна, – тихо сказал он, взволнованный видом ее хрупкой фигурки и движимый неожиданным инстинктом защитника.

Сердце его кольнуло предчувствие, но он не успел понять, что оно значит, как не успел больше ничего сказать. Холодно кивнув, Анемон подобрала юбки и направилась к большому дому, залитому огнями, из которого доносились звуки музыки и веселый смех.

Он прогнал от себя тревожные мысли и взял ее под руку. Вместе они поднялись по ступенькам крыльца и вошли в белый особняк с колоннами.

Загородный дом Де Воба являл собой грандиозное зрелище. Лишь только Анемон со Стивеном вошли в многолюдный танцевальный зал, они тут же окунулись в атмосферу веселья и роскоши. Огромную комнату освещали две тысячи мерцающих свечей. В восточном конце зала на помосте музыканты играли веселую мелодию. Повсюду были цветы. Свежесрезанные голубые ирисы, камелии и желтый жасмин наполняли воздух головокружительными ароматами и радовали глаз экзотическими оттенками.

Дамы в светлых блестящих платьях сливались в группы и текли по залу бесконечным сверкающим потоком, а джентльмены в вечерних костюмах галантно склонялись к их ручкам, затянутым в перчатки, произносили тосты, поднимая бокалы с вином, и от души смеялись в своих мужских компаниях.

Сам дом был типичным жилищем креольского землевладельца – построен из кирпича, с деревянными резными колоннами и широкими изящными галереями. Обстановка дышала изысканной роскошью: восточные ковры, прекрасные картины, скульптуры и гобелены.

Анемон быстро осматривала обстановку, пока шла со Стивеном по парадному вестибюлю. У нее занялся дух от окружавшего ее великолепия. В танцевальном зале они стали ждать своей очереди подойти поздороваться с хозяином дома.

Де Воба стоял во главе людского потока, любезно встречая каждого. Рядом с ним тянулся длинный, покрытый скатертью стол, на котором высился огромный серебряный кубок с шампанским. Слуга наполнял хрустальные бокалы каждого подходившего к столу гостя. Здесь же стояли граненые графины с хересом, мадерой и ликерами и палисандровые ящички с дорогими сигарами.

Распахнутые настежь двери вели в обеденный зал. Анемон увидела длинные столы, покрытые тонкими скатертями и красиво сервированные посудой и столовыми приборами. Кружевные салфетки, серебряные вазы с пышными букетами цветов, изящные дрезденские канделябры с горящими в них свечами – все было великолепно.

Да, Жан-Пьер Де Воба умеет устраивать пышные приемы, подумала Анемон, продвигаясь вперед вместе с гостями. С ее лица не сходила любезная улыбка.

Интересно, он готовит злодейства с таким же размахом? Так же продумывает все до мелочей и умело организует? Должен же в его плане быть хоть какой-то изъян, как едва заметная дырочка в роскошном гобелене, – и этот изъян надо нащупать, найти ради лорда Бромфорда и ради всех них.