Имперский раб - Валерий Сосновцев

– Нужно так сделать, чтобы вы были все время недалеко. Кроме того, дадите мне в помощь кого-нибудь. Сделаем его возницей на время, – возразил Ефрем.

Фермер подумал, что-то прикидывая в уме, и сказал:

– Ладно. Мы сделаем, как вы говорите. Только выехать вам нужно будет часа за два до заката. Мы распустим слух, что вы решили ехать вдоль побережья. В сумерках вы как раз доберетесь до городка Мидлтон, на берегу заливчика. Думаю, что именно там вас и будет поджидать негодяй О’Хил.

– Почему вы в этом уверены? – спросил Ефрем.

– В светлое время он не решится напасть. Дорога днем оживленная. Сообщников более одного он едва ли возьмет. После ограбления избавиться будет легче. Как раз перед Мидлтоном вас и настигнет ночь… Все к такому обороту сойдется, я думаю. И мы его там подождем. А за вами следом пустим еще партию наших. Зажмем подлеца в клещи! Только вы сразу в лес бегите. Наш человек вас прикроет. Обещайте!

– Ну, хорошо, хорошо. Я согласен стать приманкой для волка. А там уж вы сами… – сдался Ефрем. Про себя он подумал: «Хорошо бы не сожрали приманку! Домой уж больно хочется!»

Между тем Джим О’Хил не терял времени. Когда шлюпка доставила его на берег, он первым делом, отпустив матросов, скрылся в порту. За штабелями бочек он отыскал какого-то пьяницу, уснувшего в тени. Поменялся с ним одеждой, пока тот храпел. И стал пересчитывать деньги, выданные капитаном.

– Вот прохвост! – вскричал он. Пьяный пошевелился, но не открыл глаз. – Так он вычислил, что я не вернусь, пьянчуга! Теперь у меня выхода нет. Только почистить Бирка, а там!.. Не-е-т, господа, я буду диктовать правила игры!.. Не зря же берегло меня провидение все годы! – заключил он.

Вместо денег капитан сунул О’Хилу кошелек, набитый галькой, присыпанной сверху несколькими монетами.

Спрятав пистолеты под поношенной морской курткой, лицо – под полями шляпы, мошенник, негодяй и предатель О’Хил, нацепив через плечо шпагу, изображая из себя вольного моряка, пошел искать себе напарника по портовым кабакам. Он быстро отыскал такого, который за горсть монет, оставшуюся от капитанских щедрот, согласился признать О’Хила своим предводителем. Вместе они отправились на поиски мистера Бирка. Вскоре, услышав, что в городе остановился русский знатный путешественник, Джим О’Хил понял, что нашел потерянный было след, и стал по-своему готовиться к встрече. Тщательно и осторожно вынюхивал он все вокруг Ефремова пристанища…

За два часа до заката, как и уговаривались, ирландцы подали русскому экипаж – маленькую каретку с возницей – дюжим молодцом. Прицепили на багажную полку Ефремов сундук, и экипаж покатил в Дублин через маленький городишко Мидлтон милях в двадцати от Корка.

Отъехав, Ефрем подумал: «До темноты успею подремать». Он лег прямо на пол, задрал на стенку экипажа ноги и действительно задремал.

Проснулся он от неожиданного шума за задней стенкой. Были уже глубокие сумерки, а в экипаже и вовсе темно. Раздался пистолетный выстрел, и по крыше кто-то полез. Закричал возница. Он, видно, был ранен и, отпустив поводья, с криком бросился в сторону:

– К нам, братья, сюда!

Ефрем выхватил свои пистолеты и выстрелил сквозь крышу на звуки шагов. Кто-то там завопил, послышалось падение тела.

Экипаж остановился, видно, лошади запутались в брошенных вожжах. Дверь рывком отворили, и снова грохнул выстрел туда, где должен был сидеть пассажир.

Ефрем, не целясь, ответил выстрелом на вспышку. Бросил ненужный теперь второй пистолет и рывком выкатился из экипажа. Вскочил на ноги, выхватил шпагу и закрутился на месте, ища противника.

– Какая встреча, мистер Бирк, или лучше, русский граф, или как вам удобнее! – раздался ироничный возглас.

Ефрем узнал в сумерках О’Хила, выходящего из-за экипажа с обнаженной шпагой.

«Все-таки просчитались мои друзья с засадой. Он раньше полной темноты напал», – подумал Ефрем. Вслух сказал:

– Не все ли тебе равно, собака, от чьей руки ты подохнешь. Я буду рад, что совершу это благое дело. Ты так упорно шел к подлому своему концу!

– Ну да, видимо, вы решили, что вызвали меня на дуэль? Как благородно! Ха-ха-ха!.. – расхохотался О’Хил и достал из-за пояса большой нож.

– Держитесь, граф, я иду на помощь!.. – раздался из придорожных кустов голос раненого возницы, и он, шатаясь, появился на дороге.

О’Хил мгновенно перехватил свой кинжал за лезвие и с силой метнул в раненого. В густых сумерках не было видно, куда попал нож, но парень охнул и упал. О’Хил пнул ногой тело своего подручного – тишина.

– Теперь шансы у нас равны! Попытайте свое счастье, мистер Инкогнито! – крикнул негодяй и сделал выпад шпагой.

Ефрем отбил выпад и сам напал. Ирландец отбил клинок Ефрема влево и резким движением повел свой вправо, норовя полоснуть противника по животу. Ефрем почувствовал, как сталь прорезала камзол и прошла, увязая в заветной тетради, что была у него под одеждой. О’Хилу показалось, что он поразил противника, и потому он застыл раскрывшись. Но Ефрем, словно вдогонку, вонзил ему в грудь, под ключицу свою шпагу. О’Хил страшно закричал, скорее от страха и отчаяния, чем от боли, и упал. На дороге показались огни факелов, и скоро место боя окружили Ефремовы друзья.

– Там возница в кустах, посмотрите, может, жив еще… – сказал им Ефрем. – А этот негодяй, которого искали, вот он, берите…

– Простите нас, мистер Чер-ни-шоф, он снова нас перехитрил… Вы не ранены? – суетился вокруг него фермер О’Нил.

– Нет, я цел, – сказал Ефрем, ощупывая на животе порванную тетрадь.

«Сберегла, родная! И так тоже бывают полезны знания!» – подумал он.

Возница оказался тяжело ранен, его стали перевязывать. О’Хилу повезло меньше – его рана оказалась не смертельной. Теперь он боялся мучений. Но его земляки и не думали истязать его физически. При свете факелов каждый опознал мерзавца Не сговариваясь, они плевали в лицо подлеца и молча отходили.

Ефрема поразило, что из полусотни человек не нашлось таких, кто не узнал бы негодяя.

– Братья, – обратился к толпе О’Нил, – этот человек принес горе в дом каждого из нас. Но он сейчас ранен, и, может, по закону Божьему он достоин снисхождения?

– Не-е-ет! – рявкнула толпа.

Послышались возмущенные возгласы:

– Он не щадил наших детей, когда доносил на них!

– У него не горели руки, когда ему платили за головы наших близких. Смерть негодяю!

– Смерть! Смерть!

– Ну, слава Господу нашему! – перекричал всех О’Нил. – Нет среди нас Иуды! Мой мальчик и ваши близкие будут отмщены! Есть высший суд!

Через мгновение оплеванный подлец, негодяй, предатель и шпион, носивший имя Джим О’Хил, болтался на ближайшем суку над придорожной канавой.

И все же Ефрему стало не по себе. А его новые друзья, в знак неописуемой признательности, решили сделать все, чтобы помочь русскому графу Чернишоф добраться до Российского посольства в Лондоне.