Старый рыцарь - Дилара Маратовна Александрова

мужья. Это все про меня… так грустно.

— Но ведь ваша беда покинула вас, разве нет? — спросил ее Фолкмар.

— О, нет, что вы, — затрясла милой головкой королева, — Она не покинула меня. Я могу прикоснуться разве что к мужу и детям, а остальные… приходится сторониться людей даже на праздниках и никому не подавать руки. Было бы ужасно неловко, если бы королева вырывала ладонь у всякого, кто хотел бы почтить ее своим вниманием, — Исбэль тяжело вздохнула, — Я бы рада избавить вас от страданий… но наша беда из темного колодца. Боюсь, я лишь добавлю мучений. Вы снова очнетесь, даже если перестанете дышать на седьмом вздохе.

Исбэль посмотрела на него так, будто он понимал что-то в проклятьях. Увы, он знал толк только в никудышных дарах.

— Ну, раз так, стало быть, ничего не поделать, — слабо улыбнулся старик, не желая расстраивать королеву, которой поклялся служить.

— Женщины очень чувствительны, когда носят дитя, — тяжко вздохнув, король встал, — У моей жены всегда было мягкое сердце, а сейчас в особенности. Я не верю в проклятья, не верю и в суеверия. Но некоторые объясняют так всякие случайности.

— Какой ты жестокий, — поджала губки Исбэль, глядя, как Реборн с удовольствием наливает себе вторую рюмку крепкого вина из прозрачного графина, — Что это? Ты же сказал, что пьешь вино, а не наливку. Ты ранен. Сир Хардрок запретил пить крепкое еще несколько дней.

— Сир Хардрок слишком заботится там, где нужно немного отдохнуть, — король опрокинул в себя наливку, но вторую наливать все же не стал.

— Иногда запретное бывает лекарством, — признался Фолкмар, словив на себе благодарный взгляд короля, — От одной рюмки не станет худо. Наливка разгоняет кровь, а в этом нет ничего, кроме пользы. Уж я-то знаю.

— Хм… Быть может, вы правы… — королева задумалась, — Сир Фолкмар, куда вы отправитесь дальше?

— Если честно, я совсем не знаю.

— Вы можете попросить, что хотите. Можете поселиться в замке, там будет спокойная жизнь. Не нужно будет заботиться, что есть завтра, и где найти теплую постель. У вас останутся доспехи и меч, а еще ждет почтение и спокойное будущее.

А что, если… Все останется позади, в кошмаре, который сотрется со временем. Он осядет в спокойном месте. Дорога его завершится, и он, наконец, обретет покой. Высокие башни шахматного замка сулили все то, о чем он мечтал долгие годы… кроме самого главного. Это будет еще один обман, ведь внутри него ничего не поменяется. Сколько не меняй обертку, слаще его жизнь все равно не станет. Самый тяжелый выбор всегда начинался с вопроса «а что, если»? Вот только Фолкмар всегда знал ответ на этот вопрос.

— Благодарю вас, моя королева, — ответил он голосом твердым и спокойным, — Но я рыцарь, и путь мой с мечом в руках. Пусть даже я и годен на то, чтобы только держать его. Спокойная старость, это, конечно, хорошо… но ведь я не умру, и это ничего не решит. Я помню много людей, у которых были молодые лица, потом они становились старыми, а потом они уходили. Какое будущее ждет меня в замке? Я только принесу дурное в королевские стены. Да и слухи лишние ни к чему. Наверняка, вам хватает и собственных. Оставьте, дом мой дорога.

— Неужели… неужели вы ничего хотите? У вас совсем нет никаких желаний?

— Есть, — улыбнулся Фолкмар, раздвинув сухую кожу губ, — У меня есть воспитанник, Дуг.

— Конечно, — закивала Исбэль, — Такой милый мальчик. Только худенький… ему бы есть побольше, но у него совсем плохой аппетит.

Фолкмар с удивлением посмотрел на королеву. Наверняка, она что-то напутала. Дуглас мог съесть больше, чем Чемпион и еще попросить добавки. Только если у королевы было такое большое сердце, что она желала отдать больше, чем Дуглас мог принять…

— Мне бы хотелось, чтобы он стал рыцарем, — задумчиво продолжил Фолкмар, вглядываясь во внимающее лицо Исбэль, — Я обещал ему. Посвятить в рыцари… но на дороге у него совсем нет будущего. Вот ему замок пришелся бы как раз в пору. Если бы вы дали место…

— Конечно! Он станет рыцарем, сир Фолкмар. И будет служить в королевской гвардии. Да ведь, любимый? — Исбэль взглянула на короля, и тот спокойно кивнул.

— Вот видите, как хорошо, — улыбнулась королева, счастливая и сияющая, словно рассветное утреннее солнышко.

И снова у короля изменился взгляд. Да, Фолкмар видел это слепыми дальнозоркими глазами. Радость королевы доставила ему большое удовольствие. Он любил ее. Любил так жарко, что ни годы, ни прозвища не смогли затушить этот пожар. Фолкмар задумался на мгновение.

«Сердобольная королева слаба перед детьми», — вспомнилось ему. Что, если… Королева носит дитя под сердцем, которое и без того было мягкое, а сейчас стало податливое, словно воск под натиском жаркого пламени. Старый рыцарь понял, что это, быть может, его единственный шанс. Говорили, что у короля самый большой член в мире. Но каким бы большим тот ни был, он держал его под юбкой собственной жены.

— И еще я бы хотел попросить игрушку, — голос Фолкмара стал таким грустным, что впору было хоронить его прямо тут.

— Какую игрушку вы хотите, сир Фолкмар? — Исбэль распахнула большие малахитовые глаза, она ничего не понимала.

— Не важно, какую, — ответил рыцарь, — У той не было лапы, я даже не знаю, кто это был. Помню только длинные грязные уши, когда ее рвали собаки.

— Какие собаки? — ахнула королева.

— Что плодятся в псовом переулке. Я же нашел своего Дуга там, в трущобах. Не хотели его отпускать просто так. Мне пришлось повоевать, скажу я вам. В этой битве, правда, полегла только одна игрушка, но она была очень дорога одному мальчику.

— Какому мальчику?

— Дуг сказал, что его зовут Томми. Так же я знаю, что ему семь, — вздохнув, ответил Фолкмар, — Согласен, он уже совсем взрослый, чтобы играть с игрушками… но это все, что у него было.

— Как… было… — обескураженно прошептала Исбэль, — Неужели больше ничего не было?

— Совсем ничего. Рубаха да штаны, и пояс из веревки. И игрушка. Я прошу только о маленькой радости этому мальчику. Быть может, он не доживет до