Дом без воспоминаний - Донато Карризи

они с сыном оказались единственными покупателями в этот час.

Пожилой, лет семидесяти, владелец магазина сидел за кассой, старый радиоприемник, стоявший рядом, был, как всегда, настроен на волну станции, передававшей народные песни. Старик бывал неизменно ласков с Дариу, порой даже угощал его леденцом. Но Элизе не нравилось, как он обращается к мальчику: в его тоне всегда ощущалась нотка сочувствия. Она знала, что Дариу немного отстает в развитии от своих сверстников, но это никому не давало права так к нему относиться. Дариу наверстает, вырастет здоровым, крепким, красивым: в этом Элиза была уверена.

За несколько минут Элиза набрала булочек, а также жареной колбасы и плавленого сыра листочками, чтобы сделать начинку. У входа она не прихватила тележку, так что сложила все в холщовую сумку. Направляясь к кассе, вспомнила про майонез: Дариу терпеть не мог сухой хлеб. Приправы были выставлены чуть поодаль, где-то за пару рядов. Чтобы обернуться быстрее, она оставила Дариу одного в коляске и пошла за майонезом.

– Я скоро, – сказала мальчику, чтобы он не волновался.

Нужную полку она обнаружила сразу. Рассматривая цены на баночках, чтобы купить подешевле, услышала, под звуки старого фаду Амалии Родригеш, смех Дариу. В растерянности замерла.

Кто рассмешил ее сына?

Наверное, хозяин мини-маркета, но, присмотревшись, увидела, что тот сидит на своем месте. Тогда Элиза схватила первый попавшийся майонез и быстро вернулась к ребенку, полагая, что рядом с ним какой-то покупатель, который тем временем вошел.

Но Дариу был один.

Она огляделась, не зная, что и думать.

– Солнышко, тут с тобой кто-нибудь был? – спросила она, улыбаясь, чтобы вопрос не прозвучал упреком.

– Мой телефончик упал, а тетенька его подняла, – объяснил мальчик, предъявляя как доказательство игрушку, снова очутившуюся у него в руках. – Ты не возвращалась, мне было немножечко грустно, и она пощекотала меня. А теперь ушла, – заключил он, показывая, куда удалилась незнакомка.

Элиза прошла по этому ряду до конца, намереваясь поблагодарить женщину, а также посмотреть, кто подходил к сыну, пока ее не было. Но, завернув за угол, так и не обнаружила никакой «тетеньки». Осмотрела другие ряды, но всюду было пусто.

Вернувшись к Дариу, заметила, что служебная дверь, выходившая на задний двор маленького магазинчика, была не заперта, а лишь притворена.

Элиза Мартиньш решила, что женщина, о которой говорил сын, была воровкой и проникла в магазин через служебный вход, по неосторожности оставленный открытым. Она была добра к Дариу, подняла с пола его любимую игрушку, а к тому же, как и этой бедняге, самой Элизе не всегда хватало денег на еду, и она решила ничего не говорить хозяину магазина.

Когда мать и сын наконец добрались до парка Эштрела, было уже почти одиннадцать, жара стала сильнее. Всякий раз, приходя в этот обширный городской парк, Элиза вспоминала, как в детстве дедушка водил ее сюда посмотреть на старого льва Пайвы Рапозу: зверя держали в клетке у входа с проспекта Педру Алвареша Кабрала. Если хорошенько постараться, даже через столько лет можно было чуть ли не наяву ощутить, как сжимал ее ручонку добрый старик, шедший рядом. От деда пахло одеколоном и бриллиантином. Но он умер раньше, чем смог увидеть Дариу, так же как и старый лев.

В парке было мало людей. Наверняка все они съехались с разных концов города, ища прохлады в этот душный день. Элиза катила коляску по обсаженным деревьями аллеям, время от времени останавливаясь, чтобы поправить сумку, которая все время сползала с плеча. Они миновали «музыкальную беседку», старинную конструкцию из литого чугуна, где в летние вечера выступали с концертами небольшие оркестры, и конный манеж, в данный момент закрытый.

Мать с сыном направлялись к небольшому озерцу.

Проходя мимо фонтанчика, Элиза набрала воды в пустую бутылку, которую захватила из дома, смочила руку и приложила к затылку Дариу, чтобы тот не перегрелся: мальчик возмущенно вскрикнул, ощутив эту ледяную ласку.

Они выбрали место в тени столетнего платана, Элиза вынула ребенка из коляски и наблюдала, как он, счастливый, бегает среди деревьев. Тем временем она разложила полотенце на траве и стала готовить бутерброды с колбасой, сыром и майонезом: пора перекусить.

Они съели все, что принесли с собой, и выпили почти всю воду. Крошки приберегли для уток и лебедей, которые подплыли к берегу, привлеченные угощением.

Утро промелькнуло быстро, а после обеда они, обнявшись, заснули на лужайке. Проснулись уже в пятом часу. Вокруг не было ни души, воздух застыл неподвижно; и если бы не пение цикад, Элиза подумала бы даже, что время застыло в единственном, бесконечно длящемся миге безмолвия.

– Смотри, мама! – Дариу увидел что-то в траве, метрах в десяти от них.

То был дешевенький синий мячик. Кто-то его забыл.

– Можно я поиграю? – спросил мальчик.

Элиза огляделась: вдруг тот, кто потерял мяч, все еще поблизости – тогда надо вернуть находку. Но никого не было.

– Поиграем вместе, – объявила она, вставая с травы и снимая сандалии. – Давай – кто кого.

У нее не было друга, который мог бы заменить Дариу отца, и время от времени ей приходилось брать на себя такую роль, заниматься тем, чем обычно мужчины занимаются с сыновьями. Например, играть в мяч, изображая того или иного знаменитого футболиста.

Элиза Мартиньш считала, что она ничем не хуже любого мужчины, даже лучше того труса, который удрал, оставив ее беременной, и теперь, наверное, наслаждается солнечным деньком у бассейна своей роскошной виллы в Сетубале. Но она понимала, что в некоторые игры мальчик предпочел бы играть с отцом.

К счастью, Дариу был еще слишком мал, чтобы осознать разницу. Хотя однажды она слышала, как он, говоря по своему игрушечному телефону, называл собеседника папой.

– Ну что, готов? – спросила она сына, заняв позицию между двумя деревьями. – Я буду великий вратарь Витор Баия, а ты кем хочешь быть?

– Криштиану Роналду, – как всегда, ответил Дариу и сунул игрушечный телефончик в задний карман красных штанишек.

Элиза хотела сказать, чтобы он отложил игрушку хотя бы на время матча, но, решив не выходить из роли, не стала настаивать.

У мальчика была неважная координация, и мяч чаще всего оказывался далеко за рамкой воображаемых ворот. Но он вкладывал в игру всю душу. Пряди светлых волос слиплись от пота, щеки раскраснелись, стали похожи на спелые яблоки: мальчик выбился из сил, но, судя по сияющей улыбке, вовсе не хотел прекращать игру.

Элиза Мартиньш благословила про себя того, кто оставил на лужайке грошовый мячик: давно она не видела сына таким счастливым.

Так называемый «Криштиану Роналду» приготовился пробить пенальти, закрепив