Предатель - Владимир Махов

– Сволочь ты, сволочь, – давился слезами профессор, – мое дитя… убийца!

– Нажимай «ввод».

Старик истово мотал головой из стороны в сторону, не отрывая от киллера безумного взгляда.

– Нажимай, сука! И это будет единственным порядочным поступком за всю твою жалкую жизнь! Ну!!! – Рамзес взмахнул рукой, и профессор скорее инстинктивно, чем осознанно, задел пальцем клавиатуру, распознающую отпечатки пальцев.

Голограмма исчезла. В воздухе повисла цифра тридцать с двумя нулями.

Старик рухнул на пол, откинувшись спиной на выгнутую полосу святящегося пластика.

Отрешенный, Егерь следил за тем, как к нему приближается киллер.

– Ты писал, что теперь действие отменить нельзя. Надеюсь, ты не врал.

Прикованный к батарее не ответил.

– Пойдем, – мягко сказал Рамзес и наклонился к наручникам. Щелкнул замок, выпуская из стального пожатия раненую руку. – Я выведу тебя отсюда.

– Зачем, друг? – жалко вырвалось у Егеря.

– Удивляюсь я тебе. Ты ж всегда был правильным парнем. Помнишь то время, когда мы выводили штатских с острова, ловя спинами пули мародеров? А операции по зачистке от бандитов уцелевших прибрежных городов? Женщин, которых ты закрывал грудью? Детей, которых ты выносил на руках?.. Что с тобой случилось, брат?

– Со мной? Что случилось с тобой! С Хаммером! Ты сам говорил, помнишь? Что тебе для хорошей жизни нужны три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги! Ты сам сказал это! Было много слов за и ни одного против!

Рамзес устало кивнул.

– Я сделал все, чтобы исправить свою ошибку.

– Ах, это была ошибка? И когда же ты прозрел? Вдруг, спустя три года? А Хаммер? Он тоже прозрел? Тоже решил исправить свою ошибку?!

– С Хаммером я разберусь, не сомневайся. Я тебе обещаю. И если захочешь, разберемся вместе.

Егерь покачал головой.

– Я не хочу ни с кем разбираться.

– Хватит страдать, брат. Пойдем.

Рамзес протянул руку и Егерь машинально ответил ему тем же. Его подняли и повели к выходу, положив жесткую ладонь на плечо.

– Сво-о-о-олочь!!! – вдруг протяжно закричал профессор.

В его руках дрожал автомат, оставленный Егерем на столе. Костлявый, бледный, как сама смерть, он давил на спусковой крючок, надеясь дать очередь, сражающую мучителя наповал. Прежде, чем раздался щелчок неснятого с предохранителя оружия, мгновенно среагировал Рамзес. Он оттолкнул Егеря, перехватывая АКМ. Росчерк пуль, застрявших в груди, прервал отчаянный крик старика.

– Как ты, не ушибся? – спросил киллер, снова подавая приятелю руку.

Егерь стонал, поднимаясь на ноги. В его голове, в теле, притупляя зрение и снижая слух, пульсировала Боль. Не говоря ни слова, он позволил увлечь себя к выходу. Молча, он набирал код, открывая дверь в предбанник. Потом, под успокаивающую болтовню Рамзеса набрав еще одну комбинацию, шагнул в пункт охраны.

– У меня аптечка, приведу тебя в порядок. Выживем, брат. Не в первый раз.

Егерь несколько оклемался только в помещении, по-прежнему заваленном трупами. Он обернулся, наблюдая за тем, как ударом приклада киллер разнес кодовый замок вдребезги. Протяжно всхлипнув, завелась сигнализация, короткими зуммерами отсчитывая время, оставшееся до взрыва.

– Я никуда не пойду, Рамзес, – обессилено сказал Егерь.

Киллер скорее догадался, чем услышал. Он заговорил, яростно выбрасывая слова, вцепившись руками в отвороты куртки. В перерывах между сигналами до Егеря долетали рваные фразы.

– …ты мужик! Всегда был… И стоит ли? Ради чего?.. А Хаммер?.. Хаммер… Тебя в расход, Мамуку! Адель… все простишь?

Егерь закрыл глаза.

– Я никуда не пойду, – сказал он, дожидаясь, пока его оставят в покое. И как только почувствовал свободу, рухнул на пол, по возможности оберегая раненую руку. Рядом с ним лежало на боку тело охранника. – Мне некуда идти, Рамзес. И незачем. Меня нигде не ждут. Я так устал…

Что-то говорил киллер, размахивая руками. Он попытался поднять тяжелое тело, но Егерь отмахнулся из последних сил, лягнув бывшего друга в грудь. Потом он закрыл глаза и завалился набок, впечатав щеку в бетон.

Когда он открыл глаза, никого рядом не было. Прямо на него смотрел мертвый охранник. В его глазах под туманной пеленой тоже скрывалась безграничная усталость.

В глубине, под бетоном, что-то дрогнуло. Вибрация волной прошлась по полу. Мигнул свет и тут же захлебнулась сигнализация. Установилась тишина и внезапно Егерю показалось, что ничего больше не произойдет. Кто знает, как на самом деле отработает направленный взрыв? Вполне возможно, в системе предусмотрена отмена нулевых координат и установлена защита от саморазрушения! А Рамзес мог блефовать, утверждая, что бункер заминирован! Придушив на корню надежду, подул ветер. Егеря слегка приподняло над полом. Он завис, теряя представление о тяжести собственного тела. Откуда-то снизу полился свет, словно каждая частица бетона парила в воздухе, пронизанным белым потоком. Свет гас – не сразу, постепенно. Тени удлинялись. Одна из них чернильным пятном подползла к самым ногам.

Стены завибрировали, потянулись, вздымая потолок в запредельную высь. Зашевелились столы, сорвались со стен мониторы, искрами разлетевшись по сторонам. Белое пламя разгоралось, выбрасывая вверх тонкие языки. Когда острые иглы добрались до тела Егеря, боль отступила. Вдруг мучительно, до спазмов в горле захотелось жить. Желание буквально ослепило его. Он хотел вскочить, крикнуть, срывая связки: «Нет, я не готов! Дайте время, я передумал!!!»

И в тот же миг Егерь увидел Ее. Бешеной собакой Она заскользила между трупами, отыскивая еще живую жертву. Мертвец Ей не понравился – Егерь видел, как труп раздулся, словно хотел вздохнуть, глаза лопнули, выпуская мутное облако линзы. Та, что искала, оттолкнула тело, как надоевшую игрушку. Охранник подлетел вверх, пронзенный белыми стрелами, разорвавшими его на миллиарды частиц. А потом Она остановилась и заглянула Егерю в глаза. Его мочевой пузырь непроизвольно опорожнился от страха, который он не испытывал никогда: в глазах той, что застыла рядом, ясно обозначилась грань, отделяющая его от небытия. От вечной темноты и тишины, в которых не будет ни мыслей, ни слов. В которых не будет его самого. Оставшаяся в его распоряжении доля секунды бытия свела человека с ума лишенной выбора неизбежностью. Скорее подумал, чем успел произнести, он бросил два слова в лицо той, кто не знала пощады.

– Только быстрей…

И Смерть послушно откликнулась.