Белый Дракон. По лезвию катаны - Александр Логачев
Шрифт:
Интервал:
Когда Небо занято возложением на кого-нибудь большой обязанности, оно сначала подвергает его тело голоду и крайней нишете и мешает его предприятиям: оно испытует его ум в страданиях, а кости и мускулы в труде. На всех этих путях оно утверждает ум, укрепляет его естество и поддерживает его бессилие.
Мениий
Впервые за эти дни Артем переступил порог монастырского храма. До этого его в храм не водили, а сам он туда не лез. Все же святая святых, а он, чай, не любопытный турист, приехавший за экзотическими впечатлениями.
А между тем любой турист на месте Артема в храме побывал бы уже давно — прелюбопытное строение. И в смысле того, что памятник древней архитектуры — кто бы спорил! — и в смысле конструктивных особенностей здания. Если все прочие монастырские постройки находились все же на некотором удалении от скал, то храм был прилеплен к скалам, вписан в них. Едва глянув на этот шедевр древнеяпонского зодчества (представлявший собой двухъярусную пагоду), Артем заподозрил, что, возможно, храм только начинается снаружи, а продолжается в некоей пещере, иначе к чему такое интимное слияние с горами? Теперь Артем получил возможность это проверить.
Они сняли обувь перед входом, но не оставили ее у порога, а понесли с собой в руках (это говорило в пользу версии Артема, что Храм они собираются использовать как сквозной проход, а не зашли в него помолиться перед дальней дорогой). Кстати, для странствия по пресловутой Тропе он обулся в тапки-акробатки, а поверх них натянул таби. От гэта он отказался, в сандалиях на деревянных колодках бродить по горным тропам было бы, мягко говоря, неудобно. И сейчас, перед входом в храм, в знак уважения перед этим местом Артем снял верхнюю обувь.
Одет же он был в трико и в куртку-косодэ, заправленную в штаны-хакама. Ему посоветовали одеться потеплее — в горах, сказали, будет холодно.
За храмовым порогом их встретил запах благовоний. Они прошли по лакированным доскам полутемного коридора (кстати, Храм, как еще раньше говорил ему Поводырь, построен из прочного и благородного дерева кипарис, наиболее устойчивого к землетрясениям, которые изредка тут происходят).
Они прошли мимо главного и единственного храмового зала, вход в который не имел ни двери, ни полога. Артем успел заметить немногое: большое светлое помещение (свет проникал в проемы между первым и вторым ярусом и падал в зал сверху), вдоль стен которого лежали свернутые в трубку соломенные коврики и стояли сейчас еще не зажженные светильники (глиняные плошки с маслом или жиром), невысокий деревянный помост у дальнего края зала, вероятно, предназначенный для настоятеля, а позади помоста возвышалась где-то так полуметровая бронзовая статуя Будды. Словом, все очень скромненько. Никакого тебе злата-серебра, живописной пестроты и прочих излишеств, отвлекающих от забот о душе. Крайней простотой отличалась и собственно планировка храма — зал и коридор, огибающий зал с внешней стороны.
Они завернули за угол и справа, там, где, по предположениям Артема, должна была находиться стена скалы, он увидел свисающие по всей длине коридора однотипные пологи. Идущий впереди монах откинул один из пологов… Ну так и есть! Вход в пещеру.
Монах прихватил с собой один из фонарей-укидару[26], стоявших на полу вдоль стены. Подсвечивая себе путь этим фонарем, вошли в довольно высокую и сухую пещеру. Буквально с первых же шагов начались разветвления, ответвления, боковые ходы (даже со ступенями, ведущими куда-то наверх), но идущий впереди монах уверенно ориентировался в этом лабиринте, сворачивал куда надо… Ну, хотелось бы верить, что куда надо.
Подземными ходами брели недолго — Артем не насчитал и полторы сотни шагов, когда они снова вышли под открытое небо.
Это была небольшая по площади впадина между двумя склонами. Впадина имела форму неглубокой воронки, по дну которой змеилась трещина, а по ней тек ручей. Быстрый поток вращал установленный над ним небольшой молитвенный барабан, напоминающий миниатюрное пароходное колесо. Вода толкала лопасти и заставляла барабан крутиться. «Наверняка эта штука символизирует колесо времени, которому они так поклоняются», — подумал Артем.
— Стойте! — окликнул их Поводырь, который шел последним. А так их вообще-то отправилось в путь четверо.
— С тобой, брат Ямамото, пойдут брат Ёсико и брат Тибетец, — сказал Поводырь. — Я останусь здесь. Я желаю тебе обрести Сатори, брат Ямамото. Идите!
Наверное, следовало сказать на прощание что-то важное и трогательное. Вдруг не доведется больше свидеться. Не все же возвращались с Тропы. Но Артем ограничился уважительным поклоном.
Дальше отправились втроем. Прошли узкой тропой по краю воронки до соседнего горного склона, стали огибать его. Поворот скрыл от Артема впадину и стоящего на ее краю Поводыря. Метров через двадцать обнаружились вырубленные в камне ступени, ведущие наверх. Они стали подниматься.
Двигались в такой последовательности: брат Ёсико, Артем, замыкающим шел Тибетец. Артем обратил внимание на то, что божьи люди специально выстроили такой порядок шествия. Что ж… Видимо, кто за кем идет, имеет некий ритуальный смысл. И его, Артема, место предпоследнего в этой колонне тоже, наверное, определено некими ритуальными соображениями. Ну и ладно, пусть так…
Если б Артем был туристом, то не преминул бы спросить ну хоть у того же брата Ёсико, как давно, в каком поколении монахов вырублены в горах эти ступени. А еще, конечно, интересно было бы узнать, сколько рубщиков при этом сверзилось вниз. Хорошо, что у воздушного гимнаста профессионально отсутствовал страх высоты, иначе подъем по этой тропе вылился бы в нешуточное испытание. Потому что удержаться от случайного взгляда вниз было невозможно, а взглянув — еще труднее уберечь себя от головокружения.
Ступени и без того шириной всего в полметра, постепенно сужались. Перилами, даже самыми простенькими, ясное дело, никто «лесенку-чудесенку» не оборудовал, а камень — почва коварная, особливо ежели пребывает он под открытым небом, доступный всем ветрам и снегам. Чуть качнешься, не говоря про то, что оступишься или поскользнешься, — ждет тебя полет вдоль отвесной скалы до дна, которого не видно. Даже самому удачливому на свете человеку не на что будет рассчитывать.
А ширина ступеней между тем все уменьшалась, уже едва доходила до тридцати сантиметров, что невольно заставляло жаться к скале. Монахи же вышагивали, нисколечко не сбавляя ритма. Неизвестно, как часто здешние буддийские иноки упражнялись в ходьбе по узким горным тропкам, но вот Артему явно не хватало подобного навыка.
А тут еще на пути случился выступ, эдакий каменный нарост на теле скалы, здорово смахивающий на человеческий нос. Его предстояло обогнуть по карнизу, шириной, наверное, в ладонь, не больше.
Разбросав руки, Артем передвигался боком, мелкими приставными шажками. Разумеется, передвигался он лицом к скале. Перед глазами представал во всех мелких подробностях скальный рельеф: трещины, выпуклости, белесые жилы вкраплений, скопившаяся во впадинах влага, серые хлопья лишайника.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!