Энни из Грин Гейблз - Люси Мод Монтгомери

В конце второй недели Энни предприняла вылазку на почту в компании Джейн, Руби и Джоси. Трясущимися руками они открыли свежую газету из Шарлотта-Тауна и, просматривая её, дрожали ещё больше, чем во время экзаменов. Чарли и Гильберт тоже собирались просмотреть газеты, но Муди-Спургеон заявил, что это выше его сил.

– У меня нет ни малейшего намерения рыться в газетах, чувствуя, как мурашки бегут по коже, – сказал он Энни. – Пусть лучше кто-нибудь сообщит мне печальное известие.

Прошло уже целых три недели, а лист поступивших всё ещё не был напечатан. Энни уже начинала терять терпение. У неё даже пропали аппетит и интерес ко всему происходящему в Эвонли. «А что вы хотели от тори-министра образования?» – с вызовом спросила миссис Линд; Мэтью наблюдал, как бледная, словно привидение, Энни, безразличная ко всему на свете, возвращается каждый день с почты, так и не узнав результаты. Он уже стал подумывать, не проголосовать ли ему за либералов на следующих выборах! Но однажды вечером этот наболевший вопрос был решён в одночасье. Энни сидела у открытого окна, забыв обо всех проблемах на свете, в том числе о суете вокруг экзаменов. Она впитывала в себя красоту летних сумерек, вдыхала сладкий аромат цветов и слушала нежный шелест тополиных листьев. Небо на востоке порозовело над темневшим вдали ельником, являя собой как бы бледную копию заката, ярко окрасившего западную часть неба. Энни мечтала, наслаждаясь гармонией нежных красок и света, когда вдруг увидела Диану, выбежавшую из ельника на мостик и взлетевшую вверх по склону холма. Она махала зажатой в руке газетой.

Энни мгновенно вскочила на ноги, прекрасно понимая, что было в той газете, – конечно же, список поступивших! Голова её закружилась, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она не могла даже пошелохнуться. Показалось, что прошёл целый час прежде, чем Диана вбежала в холл и затем буквально ворвалась в её комнату без стука, – так сильно она перевозбудилась.

– Энни, вы… поступили! – воскликнула она. – Мало того, вы – самая первая в списке. В общем, вы с Гилом как бы поделили первое место в списке, но все же именно ваше имя стоит на первом месте!! Боже, как я вами горжусь!

Диана бросила газету на стол, а сама уселась на кровать, будучи не в состоянии продолжать свою взволнованную речь. Энни зажгла лампу, опустошив при этом спичечный коробок; она извела около шести спичек прежде, чем смогла зажечь огонь своими трясущимися руками.

Затем она развернула газету. Да, она и в самом деле поступила! Её имя красовалось в самом начале списка из двухсот фамилий! Боже! Ради этого стоило жить на земле!

– Как вам удалось, Энни? – вопросила Диана, немного отдышавшись. Но Энни, с сияющими от восторга глазами, казалось, её не слушала.

– Отец привёз газету со станции Брайт Ривер минут десять назад. Знаете, эти свежие газеты прибыли из Шарлотта-Тауна на станцию в полдень. Но на почту их доставят только завтра. Когда я узрела список поступивших, – радости моей не было конца! Я просто подпрыгнула на месте! Вы все ПОСТУПИЛИ! Все, как один! Даже Муди-Спургеон, хотя он и сдал историю весьма посредственно. Джейн с Руби тоже отличились, хотя они, как видите, набрали раза в два меньше баллов, чем вы. И Чарли – тоже. Джоси что-то подотстала, набрав балла на три меньше, чем остальные. Но, вот увидите, она и из этого сделает себе рекламу! Но как порадуется мисс Стэси! Дорогая моя, скажите, какие же чувства испытывает счастливая победительница?! Если бы я была на вашем месте, я бы с ума сошла от счастья! В общем-то, чувствую, что крыша у меня уже поехала, а вы вот спокойны и холодны, как весенний вечерок!

– У меня внутри – просто взрыв эмоций, – наконец-то заговорила Энни. – Мне хочется сказать столько всего, чтобы выразить всё это сразу! Никогда даже не мечтала о таком! Впрочем, нет, один раз я подумала об этом. Однажды осмелилась задать себе вопрос: «А что если твоё имя, Энни Ширли, появится первым в списке?». Но мне показалось, что это слишком самонадеянно и амбициозно – мечтать о первенстве над всеми абитуриентами Принс-Эдвард-Айленда. Ой, простите, Диана, я сейчас! Полечу на поле передать Мэтью радостную весть! А потом давайте пойдём по домам наших друзей и расскажем им всем «последние известия».

Обе девочки помчались на сенокос, за амбар; Мэтью вязал снопы, и, как нельзя более кстати, миссис Линд разговаривала с Мариллой у изгороди рядом с дорожкой.

– О, Мэтью! – воскликнула Энни. – Я поступила, и мое имя – первое в списке! Ну, или, скорее, одно из первых… Не хочу хвалиться, но я так благодарна небу!

– Ну, а что я вам говорил, – сказал Мэтью, бросая восторженный взгляд на список поступивших. – Я знал, что вы без труда всех их «заткнёте за пояс».

– Молодец, Энни! – осторожно произнесла Марилла, пытаясь скрыть от миссис Линд своё ликование. Но эта добрая леди сердечно сказала:

– Ясно, что она была на высоте! Кто может утверждать обратное? Только не я! Ваши друзья, Энни, могут гордиться, что вы с ними дружите! А для нас всех – большая честь, что вы с нами!

В тот вечер Энни, вдохновлённая задушевной беседой с миссис Аллан, упала на колени перед распахнутым окном, в которое вливался лунный свет, и зашептала благодарственные молитвы. Она читала их в своём сердце, замиравшем от блаженства. Душа Энни преисполнилась бесконечной благодарности за это новое чудо в её жизни, и она молилась, чтобы будущее её было так же прекрасно. Когда она, наконец, уснула, – сны её были такими светлыми и безмятежными, какими они могут быть, наверное, только в юности.

– Оденьте своё белое кружевное платье, Энни! Чего тут думать? – решительно посоветовала Диана подруге.

Они находились вместе в восточной комнатке; уже вечерело, и небо было чистым-чистым, изумительного тёмно-бирюзового цвета. Большая, круглая луна, лениво проливавшая свой серебристый свет над мирозданием, висела над Охотничьими Угодьями; то здесь, то там раздавались трепетные звуки лета: вечерние переклички птиц, шелест листьев, которыми играл капризный ветерок, далёкие голоса и приглушённый смех. В комнате Энни занавески были опущены, свет зажжен; в ней происходило нечто важное: Энни подбирала себе вечерний туалет.

Как же изменилась эта комнатка в восточном крыле с тех пор, как она впервые предстала перед полными тоски глазами девочки четыре года тому назад, потрясая её до глубины души голыми стенами. Тогда она показалась Энни не слишком… «гостеприимной». Но вот сюда ворвались перемены. Марилла позволила девочке обустраивать своё утончённое «гнёздышко» так, как ей того хотелось. Конечно, те детские мечты Энни о бархатном ковре с розочками и розовых шёлковых занавесках так никогда и не материализовались; но ведь её мечты росли вместе с ней! Пол теперь был застлан красивой циновкой, а на высоком окне висели бледно-зелёные муслиновые занавески, которыми время от времени играл ветер. Стены, которые отчего-то никто так и не стал завешивать золотой и серебряной парчой, были оклеены элегантными обоями с яблоневыми веточками. Энни, чтобы украсить комнату, повесила несколько картинок, подаренных миссис Аллан. А фотография мисс Стэси заняла самое почётное место среди них. Энни позволила себе некоторую сентиментальность, – под этой фотографией всегда стояли свежие цветы. В тот вечер это были белые лилии, расточавшие по комнате свой тонкий аромат. И трудно было сказать, во сне всё это происходит, или наяву. Нет, мебели из красного дерева здесь не было и в помине, но в углу стоял окрашенный белой краской книжный шкаф, весь заполненный книгами; а ещё Энни оставила в свой комнате кресло-качалку, в которое положила несколько мягких подушек; туалетный столик она покрыла белой муслиновой скатертью, а на стену повесила оригинальное зеркало, принесенное из пустовавшей комнаты. Рама его была покрыта толстым слоем позолоты; в верхней, аркообразной его части неизвестный мастер изобразил розовощёких купидонов и фиолетовые виноградные гроздья. Интерьер комнаты довершала белая, невысокая кровать.